— Да, я не показывался, чтобы избежать твоей семейки, - Том внимательно смотрит сверху вниз.
Он ошибся, тогда, думая, что Хоуп для него ничего не значит, но с возрастом, он понял, что влюбился в нее. Хоуп с детства твердили, что любить опасно, что когда она полюбит, Клаус, просто убьет ее возлюбленного. Так, Хоуп и поверила, что любить очень опасно, как опасен гнев ее отца.
— Том, беги, сейчас же! - гневно выкрикивает вампирша.
— Нет, подумаешь, прикусила губу, - Том уже ощущает ее дыхание на своей коже.
Такая Хоуп опасна, она притягательна, соблазнительна. Но она не та милая Хоуп, которую он знал с первого класса. В один день она изменилась, а его чувства к ней не изменились, и Хоуп чувствовала это.
— Это не то, что ты думаешь, Том, - он ведь не знает, что пару минут назад она убила.
— Все же решилась уехать к тете в Нью-Йорк? - интересуется парень.
— Семья — это заноза в заднице, - вздыхает Хоуп. — Но, да, там хорошие балетные студии и возможности.
— Семья — это любовь и преданность, - возражает ей парень, но не знает, что с Хоуп лучше не спорить.
— Нет! Может твоя семья и хорошая, но ты не знаешь о моей семье, - под ее глазами появляются венки и она вонзает свои клыки в его шею.
Кровь - это наркотик. Любовь - яд.
Вместе они убивают. Даже вампира. Она вовремя опомнилась, что убивает его и остановилась отбросив Тома в сторону. Но только Хоуп Майклсон не совсем обычный вампир. Она
увидела, как в его сердце зародилась любовь к ней.
— Том! - она прокусывает свое запястье и поит его своей кровью. — Боже!
— Черт, твое лицо было, как у дьявола, - испуганный парень отползает в сторону.
— Все хорошо, - ее зрачки сужаются, а голос тверд как никогда. — Ты нашел меня, а я поранилась, зацепившись за ветку, и ты помог мне. Ты забудешь все, что видел. Идем обратно.
Они вернулись в шумную компанию, улыбавшись, а Хоуп после этого старалась не смотреть на него. Любовь ранет сильнее любого кинжала.
— Готова к завтрашней речи, - спрашивает одна из одноклассниц.
— Дядя Элайджа занимается ей, - Хоуп садиться на землю.
— Я помню его жену, у нее такое декольте, - смеется один из парней.
— Кетрин такая, - подтверждает Хоуп. — Чувствует, что покорит мир, только когда на каблуках.
— А ты покоришь мир завтрашней речью на выпускном, - поддерживает Хоуп подруга.
Сейчас Хоуп двенадцать, и она мечтает о счастливой семье. Она хочет быть счастливой. Человеком. Хейли боялась, что дочь убьет, случайно, и тогда активизации гена оборотня не избежать. После того, как Клаус подарил ей портрет, Хоуп часто долго смотрела и молчала. На том портрете она счастлива. Из друзей только попугаи, и социальные сети. Хоуп отвлекала себя балетом и плаваньем. Ей это помогало. Хейли это успокаивало. Дочь нашла увлечение. Пожалуй, любая мать считает, что ее дочь заслуживает лучшего. По поводу материнства Хейли не задумывалась, до появление Хоуп. Ее бросили сразу после рождения, а приемные родители выбросили из дома сразу же, как та обратилась в волчицу. Так что я она знает, как относиться к материнству, потому что мамы у Хейли никогда толком не было. Элайджа обещал ей, что всегда будет ее защитой, и она до сих слышит эти слова :
— Я всегда буду твоей защитой. Даю тебе слово.
Хейли же стала защитой для своей дочери. Материнство изменило все. Хейли испытывала вину перед дочерью, и понимала, что когда-нибудь ей нужно будет рассказать Хоуп правду. Но, она не знала, что этой день придет так скоро. Даже уговорить Клауса на переезд в дом, который достался Джексону от родителей, было для нее легче, чем все объяснить Хоуп.
— Хоуп, мы переезжаем, - Хейли приближается к портрету, чтобы снять его.
— Я уже собираю вещи, - Хоуп радовалась переезду, а Хейли успокаивало то, что до приезда Хоуп она и Джексон успели убрать все, что осталось от разгромленной гостиной. — Птички тоже будут рады переезду.
— Да, им понравится новый дом, - Хейли снимает портрет, чтобы убрать его в кладовую, или вернуть Клаусу, ведь он ее только раздражал.
— Что ты делаешь? - возмущается Хоуп и сжав свою руку даже не предполагала, что мать почувствует ужасную головную боль.
Картина - это одно из самых счастливых материальных ценных вещей жизни Хоуп. Ведь там, на картине, счастлива она и её родители. Да, они не муж и жена, следовательно, не семья по документам. Просто Хоуп дочь Хейли Маршалл и Клауса Майклсона. И всё. Но на картине это не имеет значения. Картине всё равно. Просто там он втроём счастливы.
— Хоуп!- выкрикивает Маршалл.
— Он мой! -Хоуп уже и позабыла о том, что еще минуту назад она была счастливой.
— Я просто хотела убрать этот портрет, - пытается оправляться Хейли.
— Да? Но, мне он нравиться, хотя бы на нем я счастлива! - кричит девочка, что даже не может дышать.
— Хоуп, я всегда буду бороться за твое счастье, - так и было.
— Как ты могла сделать меня счастливой, если сама не счастлива? - спрашивает Майклсон, ведь она видела все страдания матери.
— Хоуп, выслушай меня, однажды, я расскажу тебе всю правду, - любая мать не сможет смотреть на слезы своего ребенка.
— А не нужно! - Хоуп сжимает свои руки. — Мне не пять лет, мама! Я все понимаю! Понимаю! Понимаю, почему ты зла! Понимаю, почему ты плачешь! Ты любишь дядю Элайджу и вы даже были вместе, когда я только родилась. Потом появилась Надя, и забрала у тебя смысл твоей жизни.
— Хоуп, это тебе Кетрин рассказала? - ну, конечно же, Хейли думает, что ее дочери все рассказал Пирс, чтобы та страдала.
— Нет! Она здесь не причем, мама, - не смотря на свой юный возраст Хоуп рассуждает, как взрослая. — Я сама все узнала. Я слышала, как ты разговаривала с Джексоном,
Ребеккой, не говоря уже о том, что ты и Кетрин уже какой год пытаетесь убить друг друга! Хватит. Знаешь, мне будто перекрыли дыхание, и разрушили все мечты. Я, просто, хотела быть счастливой, но не могла.
— Ты разбиваешь мое сердце, - Хейли падает на пол, медленно кладя руку на сердце.
Надежда заставляла меня жить, когда жить уже не хотелось, - ни одна мать не выдержит слез своего ребенка. — Ты заставляла меня жить.
— Я знаю, но семья - это заноза в заднице, - Хоуп впервые так выразилась при матери, и это не могло не расстроить ее.
— Всегда и Навсегда, Хоуп, - Хейли пытается дотронуться до дочери, чтобы обнять ее.
— Всегда и Навсегда, мама, не нужно было мне лгать, - Хоуп позволяет себя обнять. — Не нужно было скрывать от меня то, что ты любила дядю Элайджу. Ничего уже не изменить, и семью, невозможно поменять. Вы всегда будите моей семьей. Просто, разреши мне оставить портрет, мама, и никаких тайн. Обещаешь?
— Обещаю, - Маршалл одобрительно кивает головой и обнимает головой.
— Все в порядке, мам. Просто я собираюсь слушать каждую грустную песню, которую я когда-либо скачивала. На повторе, - Хоуп обнимает мать.
— Мы послушаем вместе, сладкая, - Хейли вытирает слезу со своей щеки.
Сейчас. Особняк Кетрин и Элайджи.
Любая маска – это автопортрет. Автопортрет в случаи Кетрин все три "оружия" Пирс её плеть (символ её доминирования как такового), её любовь\ревность (ну с этим понятно, так влюбиться и сохранить любовь может не каждый) и её тело. И, разумеется, её блистательный ум. Элайджа знал это. После завтрака Надя пыталась убедить мать, чтобы в восточном крыле дома расположили спорт зал или расширить гардеробную. А Элайджа набросил на плечи жены свой пиджак, по мнению Пирс синоним имени Элайджи Майклсона и его воплощение в мире гардероба, пиджак покинул плечи своего немыслимого обладателя и окутал фигуру его антипода. И что же делает этот антипод первым делом? Сбрасывает туфли. Туфли лежат на полу, а Кетрин удобно устроилась, на кресле, поджав под себя ноги. Это - её поза максимального комфорта.
И именно эту позу она примет сразу же после того, как на ней окажется пиджак Элайджи. Она примеряет на себя его образ - и он подходит ей, как родной. И она чувствует себя в нём не хуже, а может быть, даже и лучше, чем в "боевом наряде". И начинает играть роль Элайджи Майклсна в предложенной им игре.
