Если его убили, то мертва и я."

Дописав последнюю строку Керолайн закрывает тетрадь, в кожаном переплете, прячет ее в тумбочку стола и смотрит на книжный шкаф. За эти года она перечитала столько романов, драм, ужасов. Она прочитала некоторые книги по нескольку раз. Читала, несмотря на то, что уже знала сюжет. Читала книги с хорошим и трагичным финалом. Читала и не верила, что у них возможен счастливый финал. Сможет ли она простить его?

Не заплачет.

Не закричит.

Керолайн Майклсон когда-нибудь простит его. Простит за все.

Сегодня она не будет сидеть до полуночи, писать ему письмо, в котором поведает обо всем.

Сегодня она возьмет в руки, какой-нибудь французский роман, свернется клубком читая книгу, будет переживать историю жизнь и любви вымышленных персонажей.

Она засыпала и ей всегда снились его глаза так близко, как она их видела в последний раз. Только его взгляд не был обжигал желанием, и она готова была сгореть без остатка, полностью подчинившись ему. Сон был настолько реален, что она чувствовала его горячее дыхание на лице, запах сводил с ума. Настолько яркий сон был для блондинки чем-то новым: раньше она видела лишь размытые картинки и или просто падала во тьму. Но ведь она спала? Она не могла спутать свой сон с реальностью. Это сон, в котором они идут по полю, солнце ослепляет ее и ей хочется бежать, босыми ногами по траве, сколько хватит сил. Красивый сон со счастливым финалом, ведь Керолайн улыбнулась ему и притянула к себе, впиваясь в его губы со всей страстью, которую испытывала к нему. Это был не нежный поцелуй, скорее грубый, неистовый и неудержимый, в котором она хотела раствориться целиком и полностью, показать ему всю ту страсть, которую могла ему давать вечно. Клаус запустил руку в её волосы.

Это всего лишь сон…

Сон со счастливым завершением, как и книжка о любви.

Керолайн ведь проживала свою жизнь пропуская не только абзацы, но и главы. Пропускала те главы жизни, которых должна была быть счастлива.

Книги о любви тоже лгут и в них мало правды.

Ее сон ведь тоже ложь.

Тело била мелкая дрожь, и она вздрогнула, открыла глаза и поняла, что уснула за столом. Уснула и только сейчас понимает, что в квартире она одна: Ирма ушла с дочерью на прогулку и, видимо, охранники увязалась за ними. Уснула днем, что не свойственно ей. Она не могла спать днем, не свойственно ее организму. Она могла спать днем только если ей было очень плохо, теряла сознание. Видимо ее расстроило, что в этот раз не было письма, разволновалась, вот и упала бездну и тьму.

Упала, что и не помнит, сколько прошло времени. Голова кругом, перед глазами все расплывается, не может стоять на ногах, когда встает на ноги.

Словно Керолай тихо похоронили.

Она ведь лично распоряжалась средствами мужа и порой, милосердная Керолайн ущемляла себя, чтобы накормить людей в это страшное время. Время безработицы, трагедий и великой депрессии. Когда вся Европа погрузилась в депрессию, Керолайн не могла сидеть на кухне, в шикарной квартире расположенной в центре Парижа, пить кофе и кушать свежую выпечку, ягоды, пробовать различные виды сыров или блюда местной кухни. Кусок в горло не лез, когда мимо окон квартиры проходили нищие, грязные, в лохмотьях, мать с плачущем ребенком, которая вот-вот рухнет на асфальт, ведь она готова последнее отдать своему ребенку. Керолайн теряла дар речь, и именно тогда она наплевала на свои страхи и вышла на улицу, чтобы раздавать еду нуждающемся. Несколько раз в неделю каждый бедняк и голодный, где найти эту лучезарную блондинку, солнце во всей этой тьме.

Милосердна.

У нее доброе сердце.

Тогда она недоедала сама, отказывала себе в новых нарядах, даже продала несколько украшений, в тайне от охранников и мужа.

Нечего терять.

Настойчивый звонок в дверь, на которой Керолайн предпочла не реагировать, а просто взяла в руки пыльную книгу с книжной полки и желала отправиться на кухню.

— Проклятье! — позволила себе выругаться направляясь к входной двери, чтобы открыть ее и прекратить этот звук, который так раздражает, давит на слух.

Повернула ключ и оттолкнула дверь. Честно, Форбс даже не желал смотреть на стоявшего на пороге мужчину. Керолайн думала, что вернулась Ирма или охранники, ведь за столько лет их никто не потревожил.

— Керолайн, — услышала она именно его голос, который сейчас был с хрипотцой. Керолайн окончательно проснулась и открыла глаза, выронила книгу, а Клаус стоял и держал в руках рисунок и оружие.

Ее собственный пистолет, как понимает Форбс прочитав гравировку, Майклсон вкладывает в дрожащую руку блондинки. Она некрепко сжала его и с недоумением посмотрела на рисунок Клауса: Эльфиева башня и уличное кофе с плетеной мебелью, зонтиками, Триумфальная арка на площади Шарля де Голля. Там, где спокойно и покой.

В ее глазах он видел свет, который Только под утро Кэролайн решила для себя, что будет выражать к нему такую же холодность и пренебрежительность, как и он к ней, так сказать, обратный эффект вчерашней необдуманной выходке.

— Клаус…

Клаусу на секунду улыбнулся, глядя как неумело она держит оружие. Она была так чиста и наивна, что казалась совсем не разбирается в настоящей жизни. Жизни, которая смешана с грязью.

— Если ты не простишь, меня, то застрелили. Выпусти пулю в лоб, — Клаус рассказывал это так, словно в этом не было ничего особенного. Он чувствовал, как ее тело напряглось под его руками.

Форбс сейчас бы рухнула бы на пол. Ноги совсем не слушались ее, а руки сжимали оружие, которое она так и не решалась поднять.

Она верила Клаусу, любила всю свою жизнь и ждала. Зачем он говорит ей такие страшные слова? Зачем желает, чтобы его белоснежная рубашка окрасилась в красный?

Она ведь готова ждать его всегда.

— Ник, что за ужасные вещи ты говоришь? — она хочет, чтобы он сейчас сказал, что все это было неправдой.

— Теперь, любимая, ты можешь принять свое решение, — начинает тот. — Я знаю о твоей благодетели, проданных украшениях, которые, кстати мне с трудом удалось вернуть. В мире нет добра, Керолайн. Ты заботишься о других, но кто позаботится о тебе? Этот мир ужасен и мерзок. Этот мир не делится: на добро и зло. Когда ты запомнишь это? Когда нужно, то даже я проявляю милосердие. Когда, Керолайн ты поймешь… Если я зло, то убей и меня. Ты станешь богатой вдовой и можешь пустить все деньги на благотворительность? Этот мир жесток и если ты желаешь жить в нет, то должна стать жестокой и сильной, чтобы нести на своих плечах, всю тяжесть мира.

Словно обезумел, схватил за плечи и трясет. Слеза скатывается по нежной кожи щеки. Она больше всего на свете хочется сейчас обнять его, поцеловать или закрыться в своей комнате и рыдать.

— Я не могу, — голос похож на крик.

— Сможешь, любовь моя, если считаешь меня злом, — хватка сильнее, обхватил руками оружие и направляет на свою грудь пистолет, зажатый в ее влажных, от волнения, ладонях. — Нужно лишь нажать на курок… Но твоего бы добра не существовало без зла. Ангел и Дьявол. Свет и Тьма. Они не раздельные, как и мы.

Сейчас он желает встряхнуть ее, поднять над землей, чтобы она опомнилась, а в итоге прижимает ее к книжному шкафу, а Керолайн выпускает из своих рук оружие.

Мир и вправду не делится на добро и зло. Опускает руки на его плечи. Что это означает?

Он словно разъярённый зверь, а она птица в клетке, которую может убить или защитить этот дверь и с каждой пройденной минутой ожидание становилось невыносимей. Что она имела в виду? Им ведь гораздо лучше вместе.

Странная необходимость в прикосновениях всегда сопровождала эти отношения, потому что не было ничего притягательнее и восхитительнее, чем его губы скользящие по коже, оставляющие свой будоражащий, огненный след. След, который разжигал огонь внутри их. Огонь, который с поцелуем он передавал и говорил всему миру, что она всецело принадлежит лишь ему — Никлаусу

Майклсону.

Усмехнувшись, блондинка на миг прервала их поцелуй, поспешно сбрасывая с его плеч пиджак, тянясь к пуговицам рубашки, чтобы избавиться и от нее.