Сколько они пережили, чтобы сейчас иметь возможность побыть наедине друг с другом, не думая о проблемах. Провести время ужиная в беседки, после того, как Надя уснула, правда в этот раз малышка потребовала рассказать две сказки. Капризна и требовательна — явно унаследовала эту черту характера от матери.

Провести время в деревянной беседки окрашенный в белоснежный цвет.

Беседка, в которой Элайджа зажег свечи и подготовил все для ужина, разлил шампанское по бокалам и теперь ждал только ее появление. Готов ждать вечность.

Не спроста, ведь она появилась в его жизни? Появилась, чтобы заставить его поверить в любовь. Поверить во что-то большее.

Не проста. Улыбается, несмотря на то, что оступилась, на высоких каблуках, и конечно же на ней длинное темно-зеленое платье выполненное из бархатной ткани с открытой спиной.

Переступает порог беседки, поправляет кудри длинна, которых теперь опускается до плеч. У нее ведь от природы вьющееся волосы и это пожалуй единственное, что она пожелала вернуть из своей прошлой жизни.

— Прости, меня задержали.

— С возрастом, наша дочь стала более требовательна.

— Возраст и капризы. Не заснула, пока я не дочитала книгу, а ведь к этому ее приучил именно ты, дорогой. Ты ее балуешь, Элайджа.

— Я просто люблю ее, также сильно, как и ее мать.

— Я скучала по тебе. Твоя работа отняла тебя у меня.

— Нам нужно выживать, Катерина.

Вообще, они справляются неплохо.

Лоб касается лба. Скользнуть кончиком носа по носу, распаляя желание и передавая друг другу жар. Ее ресницы вздрагивают, а потом опускаются, и чуть раскрываются губы.

Поцелуй — простое прикосновение Легкий, прохладный и согревающий одновременно. Майклсон обнимает жену осторожно, трепетно. Будто не верит до конца.

— Моя, Катерина.

Неважно.

Все неважно ведь в тишине он шепчет ее имя. Настоящее им, и она настоящая рядом с ним. Только он может произносить ее имя так, что ее сердце быстрее стучит в груди.

Он может часами смотреть в этот взгляд, видеть, как расширяются зрачки, как радужка чернеет, что говорит о той самой знаменитой химии чувств — выброс гормоном приравненный к дозе наркотика.

— Шампанское и ужин, — вспоминает вдруг Элайджа останавливает сам себя, отстраняется от ее губ и подходит к деревянному столику.

Вот только его жена молчит, даже не пытаясь ответить. Она не сможет сейчас, быть спокойной. Кетрин нужно сказать ему нечто важное, то, что изменит их жизнь навсегда.

Кончики пальцев замирают на чувствительных точках, а Элайджа вздрагивает следом за ней, как если бы нервные окончания одного передавали импульсы в тело другого. Почему она не присаживается за стол? Что с ней происходит? Почему она ведет себя так странно? Почему она замерла и не делает шаг в его сторону? Почему она молчит?

— Я хочу закончить весь этот цирк, Элайджа.

Конечно. Конечно, сейчас ее муж согласится на что угодно, чтобы только она сказала ему правду.

— Я слушаю тебя…

— Потому что Элайджа и ложь — хуже, чем измена или предательство. Неправильно так, что мешает спать ночью, постоянно грызет где-то внутри, выедая, высасывая последние нервы.

— Катерина…

— Знаю, будет скандал. Знаю… Но мог бы ты полюбить еще кого-то? Не отвечай, потому что я знаю, что ты скажешь: « Нет.» Но ты будешь вынужден полюбить еще кого-то…

Элайджа чуть отстраняется и недоуменно моргает. Улыбка Пирс — это как исполнившееся желание, как детская мечта, что вдруг стала реальной, как чувство, что крылья растут за спиной.

— Серьезный разговор, все такое…

— Боишься? Что ты боишься сказать мне, Катерина? Мне страшно даже подумать… Я не знаю, о чем ты думаешь…

— Я боюсь только проснуться однажды и понять, что тебя нет рядом или существовать в мире, где нет тебя…

Смеется, конечно, и сжимает руками лицо, чтобы целовать было удобнее. Смеется, но там, где не увидит никто не другой, разбирает и неуверенность, и тревогу Элайджи.

— Я беременна, Элайджа. Уже второй месяц.

— Повтори.

— У нас будет ребенок. Ты станешь отцом.

— И это ты боялась мне сказать? Это самая лучшая новость за последние пять лет!

— Я боялась твоей реакции… Ты был занят работой… Сперва, и я не поверила в это. Я не верила, что травяной чай поможет. Я просто не верила, но Мохаммед убедил меня в том, что вера внутри меня должа быть сильнее. Я послала к Дьяволу все свои страхи. Любовь должна быть сильнее и я поверила в это. Поверила в то, что я сильнее своих страхов, сильнее всего мира. Я поверила в себя, и сегодня была с Авророй у доктора, который подтвердил, то, что вскоре мы станем матерями.

— Уверенна, Тодд так же счастлив, как и я. Они заслужили это. После шторма наступает покой.

Сегодня они еще здесь, только вдвоем.

— Думаешь, мы будем хорошими родителями для нашего ребенка?

— Уверен, мы будем лучше для него. Мы будем любить его и однажды расскажем всю нашу историю любви и он будет восхищен, а после расскажет и своим детям.

Потому они любят друг друга.

Потому что в этом мире нет ничего сильнее настоящей и взаимной любви.

Тихий смешок и легкий поцелуй в висок. Пальцы, поглаживающие затылок. И снова ее взгляд близко-близко. Наклонился чуть сильней, и уже не удержался, чтобы подхватить жену на руки и закружить ее. Не удержался, а та хохочет, крепко удерживает руки на его шеи.

— Осторожнее, я ведь беременна…

— Я стану отцом!

Буквально выкрикивает, ведь если раньше Элайджа был сдержан, замкнут, то сейчас, рядом с ней, он может раскрепоститься, поддаться эмоциям и выразить свою радость. Сейчас он может проявить эмоции, кружить ее на своих руках, целовать в губы. Сейчас он не скрывает, то, что счастлив. Сейчас не нужно скрывать чувства. Сейчас он получил, все, что желал. Сейчас они есть друг у друга.

Поточу что, любовь лечит душу…

Потому что, любовь лечит все…

Потому что, рано еще ставить точку.

Комментарий к Глава 58. Время - расставит все на свои места. Ich Liebe dich* - Я люблю тебя. ( немецкий. )

Meu Grand Amor.* - Моя большая любовь. ( французский. )

========== Глава 59. Финал. Часть I. Добро пожаловать, в вечность. ==========

Время не может быть потерянным, всё для чего-то служит, к чему-то ведёт, чему-то учит. © Время.

Техас. 1928 год.

Навсегда: дождь или солнце.

— Ты в порядке?

Кол Майклсон помнит, как шептал эти слова несколько лет назад, когда она была прикована к постели. Он ведь был рядом, не покидал ее, пусть и устал. Устал от жизни и душераздирающей детский плач. Если она не откроет глаза, не увидит свет? Он обезумеет.

Он потеряет смысл жизни, но у него останется ребенок.

Рядом.

Не забыть.

У Дефне пальцы подрагивают, и она все сильнее сжимает его ладонь.

Не потеряет.

Пытается открыть глаза и увидеть свет, ведь все, что хотел Кол Майклсон — это, чтобы его возлюбленная видела свет.

Свет.

Она слаба, бледная, но Дефне открыла глаза и теперь пытается понять, где она находится и что произошло? Что случилось с ребенком?

Смотрит в его глаза полные слез, что случилось?

Белые-белые блики, как мертвый потусторонний свет, как туманная мгла из мира уже ушедших блики.

Свет.

Она молчит и только кусает белые губы. А потом опускает ресницы, вслушиваясь в далекий-далекий детский крик. Значит, ее ребенок жив. Значит, она все еще жива.

Жива.

Жива, пусть и не помнит, что произошло.

Поняла, что жива.

Просто жива и видит, как он плачет.

Просто она открыла свои глаза и все, то время, что она была без сознания, Кол был во тьме. Не выдержал бы, если бы она не увидела свет.

Просто слушать дыхание друг друга, чувствовать тепло чужого, такого родного плеча, протянуть руку, накрывая ладонь, сплетая пальцы с пальцами в крепкий замок.

Крепкий замок.

Крепкая семья.

«Ты будешь счастлив, братишка» — думает Финн, наблюдая за Коулом и его женой.