Ему идет быть сдержанным, как замечает Ирма. Но Тристану неожиданно становится немного теплее, когда она целует его в губы. Тепло рядом с ней, ведь он так ждал и надеялся на эту большую и настоящую любовь.

Meu Grand Amor.

Они одна семья и когда ее губы касаются его Тристан забывает обо всем, что желал сказать ей. Он просто знает, что она останется с ним до конца, они едины, связаны большой любовью. Они семья и теперь все будет, как они и мечтали: Он сидит рядом с ней на кухне, а она заваривает ему чай, и они вместе, рядом их дети, — это главное.

Взволнован, спрашивает о дочери, когда разрывает поцелуй, а шатенка, качает головой и смотрит на него, касается его руки и подводит к дочери, пусть тот сперва и сопротивляется.

— Не бойся, я рассказывала нашей дочери о тебе. Она должна была знать, об отце.

Ирма ведь знает, что тот одинок. По-настоящему он никому не открывается, он прячет себя глубоко внутри и строит стены, натягивает маски одну за другой.

В этом они похожи, ведь Ирма была готова на все, чтобы добиться своей цели, выстоять в мире сильных мужчин.

Но сейчас всё иначе. Сейчас он живой, а она слишком вымотана за столько лет, чтобы быть сильной, и поэтому влюблённые взгляды не получается не замечать. Не получается не придавать им значения. Не получается скрывать улыбку, когда она отпускает его руку, и он опускается на колени перед дочерью, вздрогнул, прежде, чем коснуться ее нежной кожи, а та боится, смотрит на мать, произносит тихо: — Мамочка, мне страшно… Можно, я пойду?

Он замирает, смотрит на землю. Что может их спасти? Неужели его ребенок боится ее. Боится, считает его чужим. Считает его чужим человеком, а не родным отцом. Что нужно сделать, чтобы спасти их? Что нужно сделать, чтобы спасти семью и любовь?

Поднимает на неё взгляд, прижимает к себе. Прижимает сильно, чтобы она знала, что она здесь, что ее отец рядом с ней и не нужно бояться.

— Я знаю, что ты сильная, просто, пока не знаешь об этом. Ты будешь взраслеть и твоя сила будет возрастать тоже. Твое имя Розамунд Лейси Де Мартель. Ты моя дочь. Твои предки знатные аристократы из Англии. Ты часть моей души и знай, что я буду всегда защищать тебя. Я буду защищать тебя, даже если ты будешь сильнее. Рядом со мной тебе не нужно бояться, договорились?

Отец — защита дочери. Теперь не нужно бояться, раздражаться или дрожать от страха. Он никогда не откажется от нее, от семьи. Он защитит ее от любых бед. Защитит от всего мира. Защитит своего ребенка, даст ей уверенность, не позволит, чтобы кто-то посмел угрожать их семье, счастью, покою.

Покой.

Малышка не дрожит, улыбается, целует в щеку. Ему нравится смотреть, как его дочь улыбается. Она полюбит ее, только нужно время, чтобы восстановить эту связь. Связь восстановится, когда они будут на одной волне, плыть только вперёд, только вместе. Они будут счастливы только вместе.

— Скажи отцу, кем ты мечтаешь стать, — говорит Ирма подходя к ним, касается руки дочери.

— Смелым капитаном корабля, — отвечает она, прикасается к руки, зная, что отец не отпустит ее нежные руки. — У меня ведь будет свой корабль, да папа? У меня будет своя комната?

— Твоя сумасшедшая тетушка Аврора все подготовила, — улыбается ей. — Она так ждет встречи с тобой и вы подружитесь.

— Она рисует неумело, гоняет голубей, часто простуживается и мечтает стать капитаном корабля, — объясняет Ирма.

— Теперь у нас есть вечность, чтобы стать счастливыми, я верю, что теперь сбудется все, о чем мечтали? Ты все еще веришь в нас? — спрашивает он, глядит в ее глаза.

— Ты подарил мне своё сердце до старости, я буду с тобой, и в печали, и в радости, — уверенно и твердо произносит она. — Идем домой.

— Meu Grand Amor*. Я закончил твои чертежи и эта модель A была признана по всему миру, ты спасла нас, и пусть совет управляющих был против, но я, с помощью Элайджи, убедил их, что ты достойна места в совете компании. Ты достойна этого, — говорит, после тяжелого вздоха, ведь только после этого ему слало так легко.

— Ты сделал это ради меня, — смотрит на него, дышит, пытается принять, то, что он сказал.

— Мы ведь одна семья и любой труд должен был оценен, пора тебе выйти из тени, — одобрительно кивает. — Я позволю тебе работать и заниматься любимым делом. Пора, что-то менять и становиться лучше. Любовь меняет все.

— Мы ведь тоже семья, сестренка, — слышится мужской голос.

Он стоял около фонаря и наблюдал за сестрой. Кристофер думал, что после стольких лет она не узнает в подтянутом, мускулистом юноше, того двенадцатилетнего мальчишку, который рисовал с ней, был нетерпелив и кажется, не знал усталости, как и все дети, но помнит ее. Помнит свою сестру: ее слезы и радости Сейчас он изменился и улыбается, когда та обнимает его. Она не могла не узнать своего родного брата. Они все же встретились, но почему в груди боль? Обнимают друг друга, невохможно сжечь, вырвать прожитые годы и от этого в душе пусто. Пусто, ведь смотря на брата, гладя его волосы, всхлипывая, словно не веря, что он так изменился, возмужал. Ирма только сейчас осознала, что прошло слишком много времени. Стишком много лет прожито. Слишком много совершено ошибок. Слишком много пролито слез и осталась только надежда. Надежда на лучшее.

— Мы навсегда останемся семьей, брат, — рыдает, пытается улыбнуться. — Ты так изменился, Крис.

— А вот ты не изменилась, осталось бунтаркой, — взъерошивает, в ответ, ее идеальную укладку. — Идем, здесь слишком холодно.

Только они. Обратной дороги нет и Ирма возвращается к мужу и дочери, сжимает маленькую ладошку в своей. Рядом с ними их продолжение, которое тянет к ним руки и Ирма одевает на ее голову шапку. Они понимают, что ради этого стоит жить. Они нашли то, что порой люди ищут всю свою жизнь. Они нашли друг друга, нашли взаимную любовь, сумели сохранить ее и создать семью.

Они одна семья. Готовы пойти на все ради друг друга, а главное, что они любят друг друга и сражаются то, что принято называть семьей.

И, пожалуй, на этом стоит поставить точку.

Весна. Чикаго. 1933 год.

Время — словно опиум: ослабляет боль, но никогда не вылечит.

Опиум.

Великая депрессия.

Великий экономический кризис.

Кетрин верила, что из этого поможет выйти только время. Время — расставит все на свои места.

Сейчас, когда прошло столько времени, она бы повторила все. Повторила бы, пережила: всю радость и боль, только бы быть сейчас с ним.

Мир погружен в великую депрессию и Кетрин ведь знает как сейчас тяжело Элайджи. Тяжело было выживать, ведь за только лет своей беззаботной жизни Элайджа Майклсон увидел все то, что видела она, как только приехала в Чикаго, в начале двадцатых. Он увидел, как людей оставляют без средств существования, и они остаются без средств существования, не могут содержать свои семьи и это конец. Видит, как мир погрузился в депрессию. Элайджа не понимает, как жить дальше, не может видеть, как страдают другие, когда тот имеет возможность содержать свою семью.

Уровень промышленного производства был отброшен к уровню начала XX века, в индустриальных странах с развитой рыночной экономикой насчитывалось около тридцати миллиона безработных, ухудшилось положение фермеров, мелких торговцев, представителей среднего класса. Многие оказались за чертой бедности. Кажется, что мир оказался за чертой. Кажется, что мир не выберется из этого краха, не сумеет выйти из депрессии. Компания продержалась благодаря выпуску Ford Model B — автомобиль, который был обновлённой версией А.

Они сумели выстоять, только, сколько сил им потребовалась на это сил, времени и терпения.

Нельзя начать жизнь сначала, но ее можно продолжить по-другому.

По-другому.

С момента их переезда в Чикаго все было по-другому.

Сколько ушло времени с тех пор, как они были счастливы? Кажется, они были счастливы вечность назад. Элайджа занятый компанией и тем, чтобы «депрессия» не поглотила Ford Motor Company. Спал по четыре или, если повезет, пять часов в день, видел жену и Надю только по утрам, когда они встречались на кухне и завтракали. Элайджа всегда находит время, чтобы поцеловать жену и покружить на руках Надю, если та, уже просыпалась, к его уходу. Уходит, закрывал за собой дверь и впускал сквозняк. А вдруг она больше не увидит его? Переживала. Теперь Кетрин Пирс должна была посвятить себя семье: заботе о муже и дочери. Она ведь не привыкла к такой жизни, а сейчас увидела, как может измениться жизнь, когда посвящаешь себя заботе о семье и домашним хлопотам. Ее жизнь изменилась. Она не спала, ждала его возвращение, чтобы увидеть его лицо, обнять, успокоится и только тогда могла уснуть вместе с ним. Уснуть в одной постели, но прежде Элайджа заходил в комнату Нади, чтобы поцеловать ее или просто наблюдать за тем, как она спит. Спит, не зная о проблемах, которые так расстраивают и беспокоят взрослых. Они держались за руки наблюдая за их маленьким спящим ангелом, даже не подозревая, что иногда Надя видела их и улыбалась, зная, что они счастливы.