Ближе к полудню всё стихло, отчего я на минуту задумался о том каким образом я смог оглохнуть, но шум ветра за окном, внезапно оказавшийся слишком громким, отмел варианты о глухоте. Отлично, одного я уже успел довести. Продолжая наблюдать, как в комнате становиться темней из-за непогоды за окном, я подумал, что скоро наверно пауки начнут вить на мне паутины, принимая за интерьер. Из-за сильного стука горошин града в стекло, я даже не понял, что параллельно тихо стучали в дверь. Но когда «гость» не дождался моего «войдите», он видимо решил что правила приличия написано не для него, поэтому ручка медленно прокрутилась, и в сумерки проник свет, падающий из коридора.

- Надеюсь, ты не возражаешь, если хотя бы несколько часов будет тишина, а не эти ужасные завывания из колонок. – Вот интересно, а когда ты меня убивал, ты был столь же вежлив?

- Возражаю, да. – Слишком тихо сказал я, потому что мою фразу легко перекрыл хлопок входной двери. На вошедшем была растянутая бежевая футболка, светло-серые пижамные штаны, а в руках три бутылки красного вина, пачка сигарет и маленькая коробочка. Он был босиком, а волосы были распущены и немного взлохмаченные, его темные глаза не смотрели на меня, они изучали обстановку в комнате.

Мы погрузились в полумрак, только теперь он показалась мне гуще и непроглядней из-за внезапного света, что проник в моё царство теней ещё несколько секунд назад. В пустой голове бродила только одна мысль «это уже было», и что-то подсказывало, что нужно как можно быстрее выставить этого красноглазого.

- Я хочу, чтобы ты покинул нашу комнату…

- Вашу? – Он перебил меня, не дав договорить, а я мысленно обругал себя, но вида не подал, что его слова на мгновение сделали мне больно.

- Мою комнату, хм. Покинь, пожалуйста, мою комнату, да. - Безэмоционально я повторил полную фразу, однако брюнета это не остановило.

Итачи расположился на краю кровати справа от меня, а я продолжал сидеть на полу и рассматривать в темноте свои колени, жаль что срастись с интерьером у меня не получилось. Я молчал когда меня кормили сырными канапе, когда выделили бутылку с длинной соломинкой и даже когда не спрашивая, выдали сигарету позволяя прикурить от маленького огонька незнакомой зажигалки. Видимо спонсором этого банкета выступил кабинет Чику, когда Итачи ходил «выключать» музыку.

- Ты любил его? – Это был первый вопрос после длительного молчания, а за окном уже кажется был вечер, потому что темнота в полной мере царила в комнате, хотя я автоматически перешел на ночное зрение закрывая правый глаз.

- Нет. – Я почувствовал на себе изучающий взгляд, отчего лишь ухмыльнулся и принялся дальше высасывать вино из давно ополовиненной бутылки. – Но он был для меня всем, с тех пор как я попал в Акацуки, хм.

- Странно, а казалось, будто тебе рядом с ним всегда чего-то не хватало. – Брюнет пил прямо из горла, но от его брошенной вскользь фразы я подавился красным напитком, громко закашлявшись.

- Ты бесчувственная скотина, тебе не понять меня, да! – Я встретил в его взгляде безразличие, отчего внутри всё разом закипело.

- Ну так объясни, а не веди себя как грустный клоун на ярмарке.

- Что тебе объяснить, м? Объяснить тебе, почему вокруг всё идет своим чередом, но на самом деле всё должно быть не так, да! Посмотри за окно, природе наплевать на то, что произошло, почему всем наплевать что его не стало, м?! – Итачи достал вишневую сигарету и медленно затянулся, будто не слыша меня.

- Значит, ты решил, что должен взять на себя траур, так как никто его не оплакал? Такое чувство, что я разговариваю с идиотом. Никто, Дейдара, никто, не будет грустить после нашей смерти. Все кто вступил в Акацуки, знают об этом и ты тоже. – Возмущение и несогласие заставили меня оскалиться.

- Мне плевать на Акацуки в целом, и весь состав в частности, да! Тебе не понять, что значит не успеть, да! Мне до физической боли не хватает его, но… понял я это только сейчас, да. - Я запнулся о собственный голос, озвучивая то, что гнал от себя уже давно. – Кто из нас был прав, в наших бесконечных спорах об искусстве, м? И он всегда молчал, игнорируя мои «важные» вопросы, да. Бьюсь об заклад, что никто из вас не знал, что он слушал Connie Francis, да! – К глазам подступили слезы, но я продолжал, будто мне вскрыли нарыв и сейчас гной вырывался из зараженной раны. – Он всегда говорил не про то, будто не понимая меня, да! И то, что внезапно моя жизнь стала пустой, ведь никому нет дела, да. Он мне поваляться в постели не давал в выходные, вставая с восходом! А сейчас его просто нет. НЕТ! – Отдышавшись, я понял, что Итачи смотрел куда-то перед собой, а не на меня, напоминая бездушную статую. Новый глоток алкоголя и снова тишина. – Я понял, что нас всегда было двое, понимаешь, м? Нам ведь отдельно жилось отлично, мы всё-всё делали вместе, да! А что теперь, м? Как мне теперь быть одному, м? И знаешь, мне кажется, это я там подох, да. – Последнюю фразу я сказал совсем тихо, окончательно замолкая и приканчивая бутылку красного вина, чувствуя приятный аромат вишневых сигарет.

- Как это ни странно, но я могу понять тебя. – Мне предложили сигарету спустя двадцать минут тишины, от которой я не отказался. – Правда было одно отличие, я думал что был влюблен, но со временем, после того как этого человека не стало, я понял что он был для меня идеалом, практически всем. Тогда я не знал что мне делать, мне казалось, что весь мир сошелся клином именно на этом моменте, но на самом деле всё вокруг шло своим чередом, и только я умирал от тоски. Я наделал много глупостей, и ты скорей всего тоже сделаешь много чего не умного, но потом, не будет так больно.

- И кто же этот неповторимый идеал, м? – Выпуская дым я прикрыл глаза и запрокинул голову положив затылок на холодную постель.

- Он был немного старше меня, живой, сильный, наверно даже немного самоуверенный и он принадлежал моему клану. – Брюнет хотел продолжить, но я решил прервать его.

- Так ты и его прирезал, м? – Я кожей почувствовал колющий взгляд красноглазого.

- Нет. Однако его смерть послужила для меня точкой отсчета. И если бы он обратился ко мне раньше, я мог бы ему помочь и тогда я не стал бы… - Итачи замолчал, а я и не думал нарушать эту паузу. – Утром приедет Змей, так что думаю, я могу тебя оставить.

- Тебя просили зайти ко мне, м? – Я поймал его вопросом у самой двери, услышав короткое и уверенное «нет» в ответ, он оставил меня в темноте забрав с собой бутылку вина, сигареты и мою эмоциональную стабильность.

Я перестал плакать и скулить спустя несколько часов, голова налилась свинцом, и я понял, что всё действительно изменилось, и не важно, хотел я этого или нет. Теперь я действительно стал взрослым и только я несу ответственность за свою жизнь, никому нет дела до того как я буду пускать свою жизнь под откос. Я свободен, до боли свободен. Ничего не будет так, как раньше, но только для меня всё будет по-другому, остальные как жили, так и живут. Осознание насколько я ничтожно мал, и незначителен в этом мире, даже в этой чертовой организации, ломало меня, моё сознание и мой мир. На самом деле ничего не изменилось. Изменился я. Дверь поддалась, и я пренебрег правилами этикета, штурмуя комнату Итачи.

- Что ты…

- Это были мои сигареты, да. – Брюнет сидел на высоком стуле, за барной стойкой в одиночку глуша алкоголь. Бутылка с вином была пуста, а бренди едва плескалось в стеклянном сосуде.

- Забирай и уходи. – Он протянул мне пачку в которой осталось только три «трубочки», но я молча прошел мимо и занял соседний стул. – Лучше уйди, Дейдара.

- Какое сегодня число, м? – Этот вопрос был отчего-то болезненным не только для меня, но и для красноглазого.

- Восьмое ноября. – Низкий стакан был опустошен, и я завидовал Итачи, потому что он мог утопить свою боль в алкоголе. – Я ответил, а теперь будь добр, уйди. – Минута, вторая, и длинноволосый вновь опустошил бокал, допивая бутылку.

- Сегодня я мог бы отмечать его день рождение, и ещё полтора месяца назад я думал над тем как идеально провести этот день, да. А что за горе запиваешь ты, м? - Я откровенно пялился на Учиху, который был, как мне казалось, в ярости.