Около трех минут я скулил, но дышал носом, хотя чувствовал, как моя грудь рвано вздымается вверх, резко падая вниз. Как только писк аппарата стал реже, рыжий убрал маску, и что-то ледяное коснулось глазницы, в эту же секунду раздался звонок моего мобильного.
— Дейдара. — Металл отступил, но его голос прозвучал убийственно, словно расчленяя меня на мелкие атомы. — Такая оплошность, могла стоить твоей жизни. — Пэйн злился, но судя по звуку, он встал, отчего тут же послышался шорох и пришло понимание, что он взял мой телефон. — Порой кажется, что у тебя мозгов, как у гуся. — Я задыхался, и сознание стало мутиться. — С праздником, малыш. — Писк аппарата сбился. — Так гласит сообщение на твоем телефоне, от неизвестного абонента, и ещё какой-то прикрепленный файл. И вот это стоило твоей жизни?
— Мммнеемм. — Боги, только этого не хватало, рыжий же меня сейчас убьет!
— Ну что ж, сопляк, крепись, теперь начнется самое тяжелое. — По звуку я слышал, как он отключил мой телефон и подошел ко мне. Я просто забыл это сделать, не подумал. — Дыши носом, и думай о чем-нибудь приятном. — Я схожу с ума, мне нужна помощь. — Например, о метках принадлежности у тебя на шее. — Его руки коснулись моей шеи, казалось, что он меня душит, и я тихо хрипел. — Дыши, глупый, дыши! — Как? Ты издеваешься? Ничего не чувствую, странно…
В нос ударил едкий запах, что это, нашатырь? Такой одинокий писк аппарата, что я бы испугался, если бы мне было не всё равно. Казалось, прошла целая вечность, пока я не услышал ещё один писк. Ого, как медленно бьется сердце, или это не сердце?
— …спрашивать. Думаешь, я бы не разрешил? — Будто у меня в мозгу рой муравьев, и все они копошатся в моей глазнице, до жути неприятно, скажу я вам. — Заканчивай курить всякую дрянь. — Каждый вздох съедал все силы, но я чувствовал, как тело пульсирует, откликаясь на движения металла в глазу. До меня, наконец, дошло, что рыжий узнал, что я украл у него сигареты и зажигалку, в конце концов, они лежали рядом с моим телефоном.
— Нгхахррр… — Черт, я же не могу говорить!
— Ты ещё здесь? Похвально, птенчик. — Он говорил совсем рядом, и я словно чувствовал его дыхание на своей коже, но этого просто не может быть. Я ведь не могу ничего чувствовать. — Не вздумай отключаться…потеряю тебя…придется убить Сасори…
— Хрррр — В этот раз вышел просто тихий хрип паники. Между его фразами я явно терял сознание, но, то что долетало сквозь пелену агонии, мне не нравилось.
— Умница. — Писк аппарата тягучий и медленный, а голос рыжего торопливый как ледяной ручей, бегущий по скалам. — Он был против этой операции, и ты, как его напарник должен понимать, как он отреагирует на твою смерть. — Хм, я, честно сказать, надеялся выжить. — …отдал гепарда. — Нингендо. Ладони рывками сжались в кулаки, хотя мне это только казалось, но Пэйн уловил моё движение. — Злишься? — Нет. Просто я не хотел, чтобы он ненавидел меня ещё больше, а теперь я вообще никогда не смогу попасться ему на глаза. Я отнял у него слишком много. — Ты должен понимать какое я занимаю место, и если позволю… — Слишком тихо. — Дей! — Практически в параллель с приказным тоном рыжего я услышал, как сердце нехотя сделало один глубокий удар.
О чем же он говорит? Его слова будто не долетали до меня, а точней они обтекали по мне, не заползая в черепную коробку. Думать слишком больно, мозг будто жарится внутри, я хотел орать от отупения, биться головой и рвать свои волосы. Зачем? Зачем…
— Ты сам этого хотел. — Я не хотел, чтобы это было вот ТАК! — Мне пришлось разрушить твою наивность. Преимущество в чем-либо нельзя получить просто так. — Ты слышишь мои мысли? — Если тебе интересно, то прошло около восьми часов. — Что? Мне казалось минут сорок, не больше. — И проснешься ты наверно ближе к вечеру, правда меня уже не будет, но Какудзо осмотрит тебя. — Пусть лучше Сасори. — Сасори будет приставлен к тебе на три дня. — Ты определенно телепат, я ужаснулся. — На две недели ваша пара отстраняется от заданий. — Пара? И почему две недели? — Больничный на более длительный срок, не заслужил. — Его голос стал гораздо расслабленней. — Даже Какудзо не в курсе нюансов происходящего в этой комнате, поэтому не афишируй этим. — Этим это чем? — Ограничься операцией по восстановлению зрения. Кстати, я забыл спросить. — Ты то, и забыл, я захотел ухмыльнуться, но лицевые мышцы ничего не чувствовали. — Ты уже перепрограммировал свою бомбу?
Звук металла о металл и я понял, что всё закончилось, а инструменты отправились на место. Снимаемые перчатки и откатывание столика, дышать стало намного легче, но я не слышал аппарата показывающего мой пульс, и кажется, он был отключен. Я не говорил Пэйну, что уже сменил настройки, и теперь не моя остановка сердца, а я сам, решаю, когда всё полетит к чертям. Вот только почему ты не спросил об этом раньше? Значит, был уверен в моей благоразумности? Но мой телефон разве не должен был тебя заставить сомневаться.
— Отдыхай птенчик. Пусть твои крылья крепнут. — Мою голову освободили, и кажется, перетянули бинтом, пряча оба глаза, хотя сложно сказать по ощущениям. Дверь открылась, и голос рыжего зазвучал в коридоре смешиваясь в кашу.
— Я вколю тебе обезболивающе, нужно дать организму поспать. — Сасори говорил тихо, точней я слышал его плохо, как в тумане. Делай всё что нужно, и сразу же внутри разлилось тепло, оперативно. Глубокий черный цвет заполнил всё пространство, поглощая любые раздражители, странный сон.
— Паршиво… — Я разлепил ссохшиеся губы, обнаружив, что здоровый глаз не был скрыт бинтами. В комнате был полумрак, из-за задернутых штор, но за окном был явно день. Тиканье часов, едва уловимый гул автомобилей, но никаких признаков того, что помимо меня здесь ещё был кто-то. — Надо же, прямо ждали моего пробуждения, хм. — Я прошипел, пытаясь подняться. Разочарование? Вроде нет. Однако меня это зацепило.
Встать не получилось, голова очень сильно болела, а лицо будто было опухшим, как от укусов раздраженного роя пчел. Руки, ноги, всё цело, но сил двигаться нет, и так хотелось лежать и тихо постанывать, от какой-то странной отупляющей боли. Сна не было ни в одном глазу, и я хотел пить, но для меня нигде ничего не было подготовлено, словно моего пробуждения вообще не ожидали. Минута за минутой порождали чувство нервозности внутри, всё происходящее казалось неправильным, я же не умер?!
— Сасори-дано! — Я закричал, чувствуя, как глаз стал пульсировать под повязкой, сразу же отдаваясь острой болью в мозгу. — Чертов, шатен! — Уже гораздо тише произнес я, свешиваясь с края кровати, понимая, что желчь поднимается по желудку. В голове всё поплыло, и я просто отключился.
— Ты как? — Я вновь лежал на спине, и на голове у меня была мокрая тряпка, а напарник сидел на краю кровати, уже с включенным светом.
— Бывало и лучше, хм. — Я улыбнулся, что снова вызвало лишь боль. — А вы Сасори-дано, смотрю, не особо и ждали, что я приду в себя, да. — Губы были влажными, но я же не пил.
— Идиот. — Осуждающий взгляд, но меня этим не задеть. Тебя не было рядом, хотя ты должен был быть со мной при пробуждении! — Сегодня двадцать пятое февраля, и первого марта у нас в графике задание.
— Стоп, стоп, стоп. — Я растерялся. — Почему двадцать пятое, м? — Как так вышло? Я не понимаю.
— Возникли небольшие осложнения. — Шатен отвернулся, и я понял, что внутри у меня всё заледенело. Не молчи! — Ты впал в кому. — А какой сейчас год, я ужаснулся и протянул руку к Сасори. — Однако тебя быстро удалось вытянуть…, но с твоим мозгом возникли проблемы. — Его теплая ладонь накрыла мою руку — Это уже твоё четвертое пробуждение, и думаю, что ты не помнишь предыдущие.
— Я не понимаю…
— Всё будет хорошо. — Его глаза выражают только грусть и жалость, будто я собака которую вот-вот усыпят из-за неизлечимой болезни. Он, не раздеваясь, лег рядом со мной, прямо поверх одеяла, слишком аккуратно обнимая.
— Я в порядке, да. — Мой голос внезапно задрожал, на что Сасори лишь судорожно притянул меня к себе, обнимая гораздо крепче. — Просто я был слишком удивлен, проснувшись и не обнаружив вас, хм. Правда я не знаю какой это был из разов, хм. — Я попытался тихо посмеяться, но вышло из рук вон плохо.
