– А в штаны не нассут? – спросил рыжий.

– Я им «памперсы» надену, – пообещал Джунсу. – Ну, правда, разве у вас есть выбор? Народ хочет видеть сильных предводителей, и видимость-то мы можем предоставить! Вон, глядите, какие красавчики! – Художник обнял Юно за плечи и поцеловал его в щеку. Лидер вытянулся по стойке «смирно» и улыбался, как дурак. – А какой у них сценический опыт! Да они лучше оборотня с гуманоидом смогут зажечь толпу!

– Они хоть по-английски-то говорят? – нахмурился лысый.

Джунсу посмотрел на Ючона, подумал немного и признался:

– Нет, не говорят. Но майор и сам басурманскими наречиями не владеет, а записи болтовни его светлости у меня есть. Под фонограмму они выступать умеют, можете не переживать!

– Хорошо, – сказал рыжий. – Наши ребята уже подтягиваются сюда, так что пусть эти двое выходят через полчаса. Вот этот пидор, – он ткнул лидера пальцем в грудь, – разинет пасть под фонограмму. А вот этот пидор, – он ткнул Ючона, – пусть молчит, как рыба об лед. Все ясно?

– Эти двое как раз гетеро, – засмеялся Джунсу. – Все, идите, я их приведу через полчаса в лучшем виде.

Британцы ушли, а 2Ю тоскливо переглянулись.

– Нас педиками обозвали, – заметил Ючон. – Интересно, за что?

– И ведь это были еще не враги, а свои, – прошептал Юно. – Так, ничего, не раскисаем. У нас все получится. Мы не подведем.

Дом уже действительно окружила толпа. Поняв, что там скрываются беглецы, к нему пробовали прорваться некоторые сторонники Совета, но Сопротивление никого не подпускало. Впрочем, атаки были не слишком серьезными: если борцы за свободу хотели верить в спасение своих предводителей, то последователи вампиров считали, что жить тем двоим оставалось несколько часов.

2Ю залезли на крышу дома, где их могли бы легко застрелить с воздуха или с соседнего здания. Догадываясь об этом, айдолы, тем не менее, держались абсолютно уверенно. Когда они встали недалеко от края и увидели внизу море людей, их обоих переклинило. Они уже притворялись персонажами, но не в столь отчаянных ситуациях. Это спровоцировало такой прилив адреналина, какой, скорее всего, они ощущали, впервые собрав огромный концертный зал. Юно схватил выключенный мегафон и стал делать вид, что говорит в него, пока из переносного динамика раздавался голос герцога. Речь заняла не более полутора минут, но народу этого хватило, чтобы возликовать и завопить громче записи. Тогда Ючон отобрал у лидера мегафон, включил его и крикнул по-английски:

– Вперед! Побеждать!

Майор, конечно, мог выдать нечто столь простое, но, когда артист спускался с крыши, он все равно получил по голове от рыжего бородача: его же просили не раскрывать рта!

– Он у нас вечно от рук отбивается, – пробормотал лидер, хлопая товарища по спине.

На выходе из дома 2Ю ждал бронированный джип. За рулем сидел лысый громила, а от артистов требовалось лишь время от времени высовываться из окна и напоминать народу о себе. Сначала все шло хорошо, но затем машину стали активно обстреливать. Рыжий бородач заметил, что джип может выдержать пули, и потребовал не паниковать. Это получалось примерно полтора-два часа, пока автомобиль выполнял чисто декоративную функцию, а сопротивленцы в радиусе пяти километров от него радостно мародерствовали и при этом, надо сказать, вообще мало чем отличались от сторонников Совета. Однако когда беспорядок уже достиг предела, вблизи от джипа прогремел взрыв, и машина, перевернувшись в воздухе, упала на асфальт колесами вверх. 2Ю, притихшие на заднем сидении, практически не пострадали, зато оба британца оказались без сознания. Артисты кое-как выбрались из машины сами и вытащили из нее борцов Сопротивления. На этом, наверное, им стоило закончить свою миссию, но их тут же заметили другие ополченцы, ехавшие мимо на старом бронетранспортере. Они, видимо, оказались ярыми фанатами вымышленных 2Ю и теперь не хотели их отпускать; притом выглядели эти ребята так устрашающе, что за эссе на тему «вообще-то, мы певцы» могли, наверное, и кости переломать. Опасаясь как-нибудь себя выдать, артисты влезли на бронетранспортер и поехали вперед, приветствуя и подбадривая народ короткими выкриками на смеси английского с корейским. Одновременно они были вынуждены отстреливаться от желающих всадить пулю им в лоб; видимо, из-за состояния аффекта это у них даже неплохо получилось.

– Кажется, они собираются брать приступом парламент, – обреченно произнес Ючон, поняв, что бронетранспортер движется в сторону Вестминстерского дворца. После того, как там со своим обращением выступил Хичоль, здание заняли сторонники Совета.

– Ну, вот и пришел нам конец, – вздохнул Юно. – Если начнется сражение на ограниченном пространстве – нас точно убьют.

– Зато, когда наши победят, нам с тобой наверняка памятник поставят, – попробовал улыбнуться Ючон. – Неслабо же, правда?

– Да мне, если честно, фигуры в шанхайском музее Мадам Тюссо по уши хватает, – усмехнулся лидер. – Но так уж и быть, согласен еще на одну копию.

Бронетранспортер остановился, и артисты спрыгнули с него. Народ обступал их: они были вождями, поэтому все основные указания следовало отдавать именно им. С ними стали разговаривать; Ючон понимал лондонцев через пень-колоду, Юно не понимал вообще, а уж какие отдавать распоряжения, они оба представляли себе одинаково плохо. Им оставалось только жалобно смотреть друг на друга, ожидая, что товарищу первому придет в голову какая-нибудь гениальная идея.

– Это не те, что ли? – начали сомневаться бойцы. – Чего они стоят, как два дебила? Ваша светлость, что нам сейчас делать?

– Тебя, кажется, спрашивают, – тихо сказал Ючон.

– И что мне ответить? – шепотом поинтересовался Юно, безуспешно стараясь сохранять по-герцогски надменное выражение лица. – Вот зачем мы дальше-то поехали, когда ту машину подбили?

– Откуда я знаю? – возмутился Ючон. – Ты же первый полез на БТР!

– Сдаемся, значит, – решил лидер. – Ну, давай, скажи им, что мы певцы. В смысле, я певец, а ты в отставке.

– Нашел время обхамить, – кисло улыбнулся Ючон. – И как я им скажу-то?

– Ты же умеешь говорить по-английски, – зашипел Юно. – Хреново и на полторы темы, но умеешь! С девчонкой в Мексике же как-то общался!

– Ну, извини, – развел руками Ючон, – когда рядом красивая грудь, я хоть в Шекспира превратиться могу!

– На мою тогда смотри, тоже ничего! – Лидер, в полнейшем отчаянии, дернул вниз эластичную материю надетого на голое тело жилета. Британцы отпрянули, подумав, что оборотень решил стать волком, но вернулись в круг, когда трансформации не последовало.

Ючон сделал глубокий вдох, доброжелательно улыбнулся готовой к кровопролитию толпе и сказал:

– Sorry, we are singers. Please don’t kill us.*

Лидер изумленно уставился на свою грудь: неужели и правда подействовала таким чудесным способом?

По толпе пронесся гул недовольства, который постепенно превращался в рев негодования:

– Нас обманули, это артисты!

– Герцог и майор схвачены, вот-вот будут убиты! Всему конец!

– Чертовы педрилки поющие, решили занять место настоящих мужиков?!

– Это катастрофа! Кто мы без их помощи? Герцога и майора убьют, а ублюдочный вампир куда-то сбежал!

– Постойте, постойте! – закричал Юно, плюнув на то, что корейского никто не поймет. – Как вы можете так легко сдаться? Ведь ничего еще не кончено! – Он стукнул кулаком по раскрытой ладони. – Может быть, сейчас вас и не ведут в бой сверхсильные существа, но разве сами вы стали из-за этого хоть немного слабее, потеряли отвагу? Нет! Вы все так же хотите отстоять свободу родной страны, и у вас есть на это полное право! Деритесь не за герцога или майора, а за Великобританию и Ее Величество!

– Класс, – искренне восхитился Ючон. – Еще бы перевел кто…

Из только что подъехавшей машины выскочил Джунсу-художник, который зачем-то тоже держал в руках автомат (стрелять ему так и не захотелось). Он достаточно ловко взобрался на бронетранспортер и, встав прямо за спинами артистов, громко, с чувством перевел всю тираду лидера. Сначала в толпе послали ораторов на четыре веселых английских буквы, однако Юно продолжил свою воодушевляющую речь, которую синхронно переводил Джунсу на броневике.