- А ему обязательно об этом знать? – уточнил Хичоль, взглянув на немного обалдевшего омегу.

- Когда это ты начал стесняться посторонних? – ласково поинтересовался вампир, расчесывая пальцами волосы артиста. – Насколько я помню, тебя не смутило появление Ханни в нашей постели. Хм… или это я влез к вам с Ханни третьим? Весьма запутанная тогда сложилась ситуация.

- Пожалуй, я пойду, – решил Джеджун, поднимаясь с кровати. – Такое впечатление, что вы сейчас целоваться начнете, а у меня и так уже в глазах рябит от обилия Хичолей.

Омега был сейчас в своем уме и вряд ли решился бы на такую дерзость, если бы хорошее настроение злодея не проявлялось столь очевидно. Похоже, не он один становился «истеричкой».

Еще до того, как Джеджун вышел из комнаты, вымышленный Хичоль повалил настоящего спиной на кровать. Омега заторопился. Ему совсем не нравилось наблюдать за чужими эротическими упражнениями: это всегда напоминало об извращенных играх первых ХоМинов в его жизни. Он не хотел идти обратно в палату и направился к обнаруженной во время прогулки двери со своим именем. Но та открывалась с помощью карточки, которую омеге еще никто не выдал. Он, однако, не пошел в больничное отделение, а сел на пол у двери и стал упрямо ждать. Джеджун полагал, что его найдет какая-нибудь горничная с ключом; правда, все оказалось хуже.

- Встань, – раздался рядом мужской голос. Омега поднял голову, испугался и тут же вскочил на ноги. Кто бы сомневался. Пока неуравновешенный хозяин занимался сексом, брошенный бойцовский пес нарезал круги по двору и рычал на чужих.

- Извините, – вымученно улыбнулся Джеджун. Сейчас он почему-то боялся слугу больше, чем господина. А ненавидел намного меньше. – Я гулял и устал. Уже ухожу.

Ханген молча вынул из кармана брюк универсальную карту и открыл ей дверь, после чего взглядом указал на помещение и добавил:

- Проходи. Чувствуй себя в комнате свободно: камеры слежения находятся только в коридорах, больничном отделении и камере задержания.

Джеджун не сразу принял приглашение – некоторое время стоял на месте, удивленно вглядываясь в лицо слуги. Очнувшись в палате, он обещал себе, что не пожалеет больше никого из этих чудовищ, но сейчас ощутил острую потребность обнять вампира и заставить его сорвать маску бесчувственности, а потом постепенно уговорить выкинуть Хичоля из головы, начать новую жизнь. Омега даже ясно увидел перед собой улыбающегося Хангена в розовой футболочке, с улыбкой на лице и пушистым котенком на коленях. «Нет-нет, – одернул себя Джеджун. – Связь разорвана, но он не ушел. Значит, этот вампир не жертва, а тоже плохой!»

- Ты хотел о чем-то попросить? – нахмурился Ханген. – Ты голоден?

- Ничего не нужно, – замотал головой омега, тронутый такой суровой заботой. – Спасибо.

Он закрыл дверь от греха подальше, пока не начал спрашивать Хангена, как у него дела и насколько больно ему видеть любимого господина с другим парнем. Убийца вряд ли разревелся бы в его объятиях, а вот придушить мог вполне.

Во второй раз Хичоль не получил даже простой пощечины – персонаж был чем-то очень доволен и хотел быть ласковым. Из этого артист заключил, что уже покорил злодея и может вертеть им, как заблагорассудится. Кокетливо положив голову на плечо вампира, айдол сначала задумчиво поводил пальцами по его груди, а потом тихо произнес:

- Слушай, вон я тут как сыр в масле катаюсь… Джешка тоже не жалуется… Один Кю только под морфином выживает… Может, мне дать ему напиться своей крови, чтобы раны скорее зажили?.. А то нечестно…

Хичоль, даром что принадлежал к числу сверхъестественных существ, не успел понять, что происходит, и как-то отреагировать. Персонаж схватил со стеклянного столика, на котором стояла ваза со свежими фруктами, нож и одним движением рассек кожу на шее любовника. Хичоль, в ужасе, даже не чувствуя боли, схватился обеими руками за горло, будто мог таким образом остановить фонтанирующую из вспоротых артерий кровь.

Вампир не изменился в лице – он все так же умиротворенно улыбался, как за минуту до этого.

- Давай будем соблюдать некоторые условности, в лучших традициях викторианцев, – предложил злодей, держа в правой руке окровавленный нож, словно перьевую ручку для подписания соглашения. – Мы любовники. Мы безумно хотим друг друга, потому что одинаково выглядим и это нас возбуждает. Но здесь взаимная страсть заканчивается, и вместе мы по другим причинам. Ты ласков со мной, чтобы выжить самому и защитить того, кого действительно любишь. Я сплю с тобой, потому что, как ни прискорбно, именно ты – живой человек. И мне хочется видеть, как ты стонешь, когда я в тебе, как кричишь от моих ударов и наслаждаешься моими ласками. Я желаю чувствовать власть над тем, кто превосходит меня по самой своей природе. Но к чему нам быть такими откровенными? Ведь это сведет на нет все удовольствие от игры. И кто знает? Может быть, со временем я полюблю тебя, а ты будешь искренне счастлив стать моей королевой. Так что давай скроем свои истинные мотивы и будем оба лапочками.

Вампир поцеловал артиста, напряженно зажимающего рану ладонями, в кончик носа. Затем, бросив нож на одеяло, он покинул комнату, обернувшись на пороге и подмигнув айдолу.

- Хренов псих, – прошипел Хичоль, когда почувствовал, что рана затягивается. – Надеюсь, Юно тебя разорвет на тысячу мелких кусочков!

Вымышленный Хичоль, однако, выполнил просьбу настоящего, хоть и после того, как ее пролоббировали с другой стороны.

- Я хотел бы пообщаться с этим мальчиком, – осторожно заметил Николас через полдня. Была очередная трапеза в общем обеденном зале; на этот раз к ней присоединились омега и пара новых слуг, гордившихся оказанной им честью. – Я уже укусил его, и он меня очень заинтересовал. Судьба, характер… Но ему так плохо. Действие наркотика прошло, он ужасно страдает от боли. Можно дать ему вампирской крови?

- Монах расплачивается за соучастие в преступлении, – спокойно сказал Хичоль. – Если тебе настолько не терпится вставить ему, я, так и быть, приведу настоящего Чо Кюхёна.

- Пап, пап, акция, – придумал Хёкдже. – Закажи Чо Кюхёна – получи весь Кю-лайн в подарок!

Отец не обратил на него внимания – вероятно, сердился за несанкционированную дозу морфина.

- Господин, мне уже не нужен настоящий, – признался Николас. – Кажется, это измученное невинное создание тронуло мое сердце. И я вовсе не хочу ему, как вы выразились, «вставить». Не думаю, что он сейчас готов к этому. Сначала нужно пообщаться с ним, расположить его к себе…

Все замерли и прекратили жевать, уставившись на политика. Омеге даже стало немного обидно: Леонид, который заказывал себе Джеджуна из фанфика, не собирался быть с ним столь обходительным.

- Да, это любовь, – засмеялся вымышленный Хичоль после недолгого молчания. – Ладно, попробуй влить в него свою кровь. Уверен, он и пить-то ее не станет, предпочтет мучиться. Как все религиозные фанатики, он имеет некоторые мазохистские наклонности.

Настоящий Хичоль был уверен, что так и произойдет: монах откажется от «нечистой крови», предпочтет боль помощи врага. Но, когда все в следующий раз собирались за столом, Николас вошел в зал не один. Политик, лучась счастьем, медленно вел за собой Кюхёна, которого бережно держал за руку. Куклу бывший сенатор получил уже сломанной, но решил поступить с ней так же, как герой детского стихотворения – с изорванной книжкой: «Я больную пожалею: я возьму ее и склею!» На Кюхёне были темные джинсы и кремовый пуловер с треугольным вырезом на грани приличия, который ему очень шел. Несмотря на болезненную бледность и отсутствие макияжа, выглядел монах вполне привлекательно. И каким-то образом шелковая лента голубого цвета, скрывавшая медицинскую повязку, придавала его облику извращенного шарма. Хичолю пришлось вцепиться пальцами в край стола, чтобы не броситься к Кюхёну – за это оба могли схлопотать. А вот Джеджуна никто останавливать не стал бы, и он спокойно подошел к монаху, прижав его к себе.