Хичоль должен был поплатиться за смерть Сильвии. Он имел право мстить, но только убийце, а не посторонней маленькой девочке.

В общем, цели Джеджун сформулировал хорошо; оставалось проложить к ним дорогу.

Когда дверь открылась, омега ожидал снова увидеть медсестру, которая пришла за подносом с посудой. Но в палату вошла другая женщина – худая, строгая, с туго стянутыми в хвост светлыми волосами. Не медсестра, а врач.

- Вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовалась эта дама по-английски, остановившись напротив Джеджуна. – Даже если так, рекомендовала бы вам еще какое-то время находиться в постели.

- Вы работаете на Ким Хичоля? – спросил Джеджун жестким тоном, никак не отреагировав на замечание врача. – Вас наняли специально для того, чтобы следить за мной, пока не рожу? И много он вам платит? Потому что, судя по вашему завидному спокойствию, о запугивании не шло и речи.

- Меня привлекла не оплата, а ваш случай, – вежливо ответила врач. – Раньше я занималась исследованиями, которые помогли бы мужчинам научиться рожать в будущем. Конечно, всерьез нашу группу воспринимали далеко не все. Думаю, изучение вашего организма станет основой для значительного прогресса в моей работе.

- Я вам не лабораторная крыса! – вскипел Джеджун, сжимая руки в кулаки. – И знаете, что? Люди правильно делали, что относились к вам пренебрежительно! Рожающие мужчины – это бред!

- Это – залог настоящего равноправия, – сдержанно, хоть и с блеском энтузиазма в глазах, сказала врач. – Если женщина не хочет становиться матерью – она имеет право следовать своему выбору. И если мужчина желает родить – у него должна быть такая возможность.

- Да вы с ума сошли, – поморщился Джеджун. – Вот из-за таких, как вы, наше общество и превращается в черт-те-что.

Омега прошагал к двери и отодвинул ее в сторону – эта палата не запиралась.

- Меня зовут Роуз, – сказала врач ему вдогонку. – Надеюсь, мы с вами подружимся.

- А вот это – вряд ли! – выпалил Джеджун, скрываясь из ее поля зрения.

Омега прогулялся до конца коридора, поднялся по лестнице на второй этаж, отыскал комнату со своим именем на табличке, искренне удивился (он всерьез считал, что жить будет в палате), походил туда-сюда, встретил двух девушек из числа обслуживающего персонала. Девушки – русоволосые, довольно молодые – говорили о чем-то вполголоса, на языке, который Джеджуну точно не был знаком. Сотрудницы ушли на первый этаж, а омега так и остался посреди коридора. У него в голове появились первые штрихи плана по освобождению. «Надо снова поговорить с той дамочкой, – решил Джеджун, разворачиваясь. – Быть помягче. Если я так интересен ей, она может и поделиться со мной какой-нибудь важной информацией. Например, в какой стране я нахожусь.»

Омега поспешно вернулся на первый этаж и полетел в больничное отделение. Он прямо на ходу примерял смущенную, виноватую улыбку. «Простите, что вспылил, сами понимаете: беременность, да еще стресс…»

Оказалось, что палаты, если и запираются, то лишь снаружи – изнутри для выхода карточка не требовалась, было достаточно прикосновения ладони к датчику. И когда омега приближался к одной из них, дверь открылась, а оттуда, едва не столкнувшись с ним, вышло такое, что бедный Джеджун закричал от страха и неожиданности. Бледное, босое привидение в пижамных штанах и футболке, со скрытыми под повязкой глазами. Если бы с айдолами SM снимали японские ужасы, то примерно такой полтергейст мог бы появиться в очередном проклятом доме.

Кюхён пошатнулся, и уже признавший друга Джеджун поймал его, позволяя прислониться к себе.

- Не бойся ты меня, – попросил монах, крепко обнимая омегу. Джеджун, ощущая прилив жгучего стыда, погладил раненого по спине. Он совершенно не хотел оскорблять того, кто так сильно пострадал. – Я, может быть, красивым себя никогда не считал… Но я тоже человек, и мне больно от того, что теперь мое лицо вызывает только дрожь.

- Извини, я просто весь на нервах, вот и пугаюсь всего подряд, – ласковым голосом оправдался омега, не прекращая гладить несчастного. – С твоим лицом почти ничего не случилось. Пойдем обратно в палату? Тебе нужно лежать.

- Хичоль больше не захочет прикоснуться ко мне, – грустно усмехнулся Кюхён, не двигаясь с места. – Теперь его двойник намного привлекательнее, чем я. У него уродлива только рука, на которой можно носить перчатку. А мне с бумажным пакетом на голове ходить? Нужно попробовать…

- Ты бредишь. – Джеджун с волнением потрогал его лоб. – У тебя жар?

- Я… как это называется? – Монах ткнулся носом в шею омеги. – Я под кайфом. Морфин. Оказывается, я достал принца своими стонами. Не быть ему отцовским помощником – как же он будет терпеть крики тех, кого мучает?

Джеджун погладил Кюхёна по волосам и поцеловал в щеку, едва сдерживая слезы. К нему подбежал раненый слепой щеночек, жертва малолетник хулиганов, и омега собирался выходить истерзанное создание во что бы то ни стало.

- Мы сейчас пойдем обратно в палату, – нежно, как ребенку, сказал он. – Если тебе страшно одному в этой темноте, я буду сидеть рядом, держать тебя за руку и говорить…

Внезапно губы Кюхёна коснулись его уха. Джеджун подумал, что из-за наркотика несчастный ищет ласки, и уже собирался мягко отстраниться, когда услышал торопливый, но разборчивый шепот:

- Я говорил герцогу, что уничтожил амулет. Это не так. Он на моем правом запястье. В нем достаточно силы, чтобы дать отпор вампиру. Мы должны придумать, каким образом встретиться с герцогом, майором… или твоим мужем. Я должен лично надеть амулет на того, кому передам его. С нами Хичоль. У него есть связь с Чанмином. Слуги не умеют звать господ, но можно попытаться передать хоть какой-то сигнал… Я подумаю над этим.

Пораженный Джеджун лишь теперь заметил, что его руки все еще машинально гладят спину монаха.

- Надо вести себя примерно, – продолжил Кюхён. – Ни с кем не ссорься. Я буду ласковым с политиком, которому меня оставляют в качестве игрушки. А если Хичоль хочет Хичоля, то Хичоль… В общем, пускай тогда варится эта каша из Хичолей.

В коридор вышла Роуз. Увидев Кюхёна, прижавшегося к Джеджуну, она бесцеремонно отлепила раненого и, держа его за плечи, присмотрелась к лицу.

- Зачем вы покидали палату? Вы ведь не можете самостоятельно вернуться в нее, – отчитала она своего второго пациента, открывая карточкой дверь. Взяв Кюхёна за руку, врач повела его к кровати. – Не смейте пока передвигаться без посторонней помощи! Вы в незнакомом месте и еще не научились ориентироваться в пространстве без зрения!

- Ого, да вы прямо сельская фельдшерица! – воскликнул Джеджун, стоявший на пороге. – На все руки от нехватки кадров! И акушер-гинеколог, и заведующий ожоговым отделением! А вы уверены, что, специализируясь на беременных мужиках, сможете правильно ухаживать за ранами?

- Ким Джеджун, я работала хирургом и прекрасно могу позаботиться о вашем друге, – важно сообщила Роуз, кое-как кинув на Кюхёна поднятое с пола одеяло. – А вам нельзя нервничать.

Омега сделал несколько глубоких вдохов и, больше ничего не сказав, вернулся в свою палату. План получил еще несколько штрихов. Теперь ему требовался помощник. Зрячий и пользующийся расположением злодея.

Хичоль уже минут сорок лежал на заправленной кровати и смотрел в потолок. Он старался ни о чем не думать, оставить в голове настоящий вакуум. Каждая мысль – даже такая простая, вроде «люстра не вписывается в интерьер», – неизбежно тащила за собой другие, о его нездоровой, низкой похоти. Когда в дверь постучались, он даже не сразу отреагировал. Но это продолжилось, и весьма настойчиво; Хичоль медленно, как ленивая гусеница, сполз с кровати и поплелся открывать.

- А чего это мы убитые какие? – с необыкновенной бодростью улыбнулся свежий, почти цветущий омега. Будто и не в плену находился, а на курорте. – Погуляем, а? На третьем этаже я видел восхитительный сад!

- Я шлюха, озабоченный извращенец и грязный предатель, – обреченно выдохнул Хичоль, отворачиваясь. – Дай пострадать.