Голода не было, поэтому сначала особого удовольствия кровь не принесла. Двойник советовал окунуться в чужую жизнь – певец попробовал это сделать. И вот теперь, расслабившись, медленно высасывая кровь из крошечных ранок, а вместе с ней – коктейль из частиц прошлого, он осознал: этот процесс может действительно не просто поддерживать жизнь в теле вампира. Айдол ощущал, что сейчас эта фанатка, со всеми ее воспоминаниями, мыслями и желаниями, принадлежит ему, находится в его власти. Студентка колледжа, слушает Super Junior уже восемь лет, сразу влюбилась в Хичоля, была на многих концертах, собирает фотографии мужчины своей мечты, не может смотреть на обычных парней, вместо этого фантазирует о ласках «оппы»…
- Довольна? – хрипло, с какой-то дьявольской сексуальностью в голосе прошептал ей на ухо Хичоль, оторвавшись от шеи. Сам себя не узнал, офигел и грохнулся обратно в реальность.
- Да, оппа, – прошептала девушка, с затуманенными от возбуждения глазами. Оргазма она, может, и не испытала, но была очень к этому близка.
Старший вампир тоже отпустил свою жертву. Обе девушки, поблагодарив кровопийц на разных языках, поспешно удалились.
Персонаж потянул артиста к себе и уложил на свои колени, лицом вверх; наклонившись, он стал лениво слизывать остатки крови с его губ, одновременно расстегивая пуговицы точно такой же, как на нем самом, рубашки. Реальность снова стала ускользать от Хичоля, он даже ответил на этот почти-поцелуй, поиграв с языком двойника своим собственным.
- Может, не нужно? – спросил певец, упираясь ладонями в грудь двойника и отталкивая его. Секс входил в план по спасению пленных, но тирана следовало подразнить, не так ли? – Я не уверен, что хочу этого сейчас…
- Мать твою, Хичольда, – усмехнулся вампир, – ты только себя послушай! Неужели девственность передается воздушно-капельным путем? От монаха подхватил?
- Ну так, – криво улыбнулся певец, поняв, что стиль отказа пролетел «мимо кассы». – В обраточку пошло. Скоро краснеть начну при слове «член». Болезнь-то быстро прогрессирует.
- А ты лечишься? – Вампир все-таки продолжил расстегивать пуговицы рубашки. Другая рука стала гладить длинные волосы.
- Ну, конечно, – ответил Хичоль. – Инъекции порнухи утром и вечером, ингаляции пошлых шуточек после еды и оздоровительная гимнастика в виде онанизма.
- Но без настоящего секса все это – лишь витамины. – Вампир наклонился к своему оригиналу для нового поцелуя и стал неспешно катать по его груди капельку горного хрусталя на цепочке – ту, где Кюхён заключил человеческую ауру. – Кто был твоим последним лечащим врачом? Я? Ханни?
- Герцог… – прошептал Хичоль.
Персонаж, подняв голову, грубо вцепился в его волосы и дернул вверх. В его глазах плескалась, как обжигающая лава, звериная ярость.
Кто еще не знал, что Ким Хичоль – специалист по неуместным комментариям?
- После связи со мной… После признания монаха… – Голос вампира был, по контрасту со взглядом, обжигающе-ледяным. – Ты еще спал с этой самодовольной псиной? Чего же тебе не хватало, шлюха?
- Эй, эй, – безуспешно попытался расцепить его пальцы артист, – чего ты так завелся? Я думал, и так все знаешь, потому что кусал Кюхёна, а он же в курсе моей измены…
- Меня интересовало лишь убийство сына, и почти все прочее я оставил без внимания. – Персонаж сбросил оригинал со своих колен на пол. Хичоль уткнулся лицом в мягкий ковер с длинным ворсом. – Как выяснилось, зря. Впрочем, ты и сам все рассказал… – Певец попробовал подняться на ноги, но тут же шлепнулся обратно, сраженный ударом наотмашь по лицу. Щека сразу вспыхнула, как от ожога. Однако тут же вспомнилась другая жертва вампира, подожженная в прямом смысле слова, и жалеть себя резко расхотелось. – Он тебе нравится, да, куколка? Ты влюблен в этого пса?
- Герцог же волк, – робко напомнил Хичоль. Двойник перевернул его на спину и, оседлав бедра, одним движением сорвал все оставшиеся застегнутыми пуговицы рубашки. – И не влюблен я в него. Просто секс. Понимаешь, Кю был очень щепетилен насчет этого, а мне…
- Да, кстати. – Вампир остановился, крепко, до боли, сжав руками плечи лежащего под ним певца. – Почему он так упрямо хранил девственность до самого последнего момента? И не говори мне, что из страха. Он не мог бояться секса настолько сильно, чтобы отталкивать возлюбленного с риском измены. А если избегал греха, то должен был вообще держаться от тебя подальше.
Хичоль затаил дыхание. Нести чушь он умел прекрасно, однако выдумывать подходящую ложь в стрессовой ситуации получалось весьма посредственно.
- Кюхён не самого секса боялся, а того, что магию потеряет, если обет нарушит, – все-таки нашелся он. Пауза, вроде, была не слишком большой и подозрений не внушала. – Когда ты типа умер, ему стало плевать на свою магию, и мы решили пошалить. Только тебе приспичило обидеть самого слабого, и вряд ли ему со мной теперь что-то обломится…
- Он заслужил это, – заметил персонаж строго. – Все они заслуживают того, что с ними будет. Ведь я оставил их в покое. Не трогал, не мешал. Они сами объявили мне войну.
Похоже, вампир находился на тонкой грани между возвращением к бешенству и проявлением теплоты к своей «куколке». Хичоль больше не мог подставлять, в прямом смысле этого слова, свою задницу – происходящее точно закончилось бы сексом, и уж лучше было оградить эту часть тела от попадания в нее каких-нибудь чересчур крупных/заостренных/раскаленных инородных предметов. Он обнял своего похитителя – хотел сделать это страстно, а получилось нервно, с испугом, как у ребенка, который просит маму простить его за мелкие проступки и больше не пороть ремнем.
- Как это трогательно, – усмехнулся вампир, еще крепче прижимая к себе артиста и медленно гладя его по волосам. – Ты все правильно делаешь, куколка. Лучше переступить через себя и стать моей принцессой, чем ухватиться за принципы и кончить так же, как монах.
- Очень сомневаюсь, что Кю хоть раз в жизни кончал, – брякнул Хичоль.
Двойник чуть слышно посмеялся и начал избавлять его от одежды. Губы жестокого вампира припали к шее, лаская кожу поцелуями, пока одна рука расстегивала брюки. За этим последовал укус – болезненный, потому что ожидаемый. Это возбудило Хичоля, ведь теперь ничего страшнее секса ему точно не грозило. Персонаж ощутил его реакцию, когда погладил через ткань трусов начинающий твердеть член. Хичоль, все еще немного безумный после выпитой крови, чуть приподнял бедра навстречу ласкам. Потом он мог найти достаточно времени, чтобы отругать себя за вполне искреннее наслаждение, а пока лишь слабо оправдывался тем, что втирается в доверие.
- Не хочу думать о том, что ты так же вел себя в постели с псом, – утробно прорычал вампир, рывком переворачивая Хичоля на живот. Тому уже надоел этот ковер, в которое лицо утыкалось, словно в мох. Лучше бы паркет положили – хоть ворсинки в рот не лезли бы. – Я заставлю тебя забыть его.
Вампир неспешно, с чувством провел языком по позвоночнику певца от шеи до копчика, при этом его руки массировали то бока, то еще скрытые под материей одежды ягодицы. Хичоль негромко застонал, едва язык дошел до пояса расстегнутых брюк. Ему хотелось, чтобы путь прошел еще ниже. Не темнолордовское это, конечно, дело – пленников риммингом радовать. Но кто знал конкретно этого зловещего повелителя? А уж со стороны Хичоль, вылизывающий Хичоля, вообще смотрелся бы великолепно.
Вампир, запечатлев еще один поцелуй на пояснице своего любовника, стал стягивать с него брюки вместе с трусами. Забыв обо всем на свете и со сладким нетерпением ожидая дальнейших действий, Хичоль вцепился в длинный ворс ковра. Двойник погладил его обнаженные ягодицы, затем чуть раздвинул их и провел между ними двумя пальцами правой руки. Прикосновения кожи перчатки в этом чувствительном месте были весьма интересными и необычными, так что Хичоль простил злодею брезгливость и благодарно прогнулся в спине. Вампир, довольный таким ответом, взял в человеческую руку его член и некоторое время ласкал его, кружа большим пальцем по головке; кожа перчатки тем временем продолжала тесно соприкасаться с давно не получавшим внимания отверстием. Хичоль зарылся лицом в ковер – это уже не имело никакого значения – и тихо стонал сквозь стиснутые зубы, чувствуя приближение разрядки. Первой за два с половиной месяца добровольного целибата.
