- Начальник, – чуть заметно улыбнулся китаец.
Хичоль промахнулся с догадкой – он этих двоих уже в одну постель положил, заставил своего двойника стонать и всхлипывать под ласковым «робокопом», а там всего-навсего связь исчезла. Было даже как-то обидно. «Этот напыщенный супер-пупер-злодей так и напрашивается, чтобы его хорошенько отодрали здоровенным Ханниным агрегатом в зад, – мрачно подумал Хичоль, глядя в свою тарелку с гаспаччо. – Не помешает гаду хоть под кем-то прогнуться и покричать, как последняя сучка. Хотя… Может, они все-таки и трахались. Он теперь Ханни не указ. Взял да соблазнил. Ханни это умеет, я помню. Как схватит за волосы, как пригвоздит к месту тяжелым взглядом…» Хичоль лишь теперь осознал, как далеко зашел. Еще чуть-чуть – и он ощутил бы себя частью этого «темного» коллектива.
- Тебе не нравится ужин? – поинтересовался главный вампир мира, снова обратившись к нему. – Почему почти ничего не ешь? Ты давно не насыщался кровью, и тебе не до обычной пищи? Но цвет лица у тебя хороший…
- Спасибо, у Хинима всегда идеальная кожа. – Хичоль сжал руки в кулаки у подбородка и похлопал глазами, показывая совсем не уместное в этой обители зла эгьё. Затем, прекратив паясничать, сказал: – Я как бы сюда не один попал. Вот Настю я вижу, – он жестом указал на проводницу, – сидит, жует, свесив голову, прямо как образцовая корова на пастбище. – Настя возмущенно уставилась на него. – Но Джешке стало плохо, а он в положении. Кюхён, конечно, не беременный, но ему тоже не очень хорошо. Я беспокоюсь о них. – Хичоль виновато улыбнулся и тут же отправил в рот ложку гаспаччо.
- У Джеджуна я только что был, – сказал вампир, – омега в полном порядке, ребенку тоже ничего не угрожает. И Кюхёна проведал. Он тогда еще не очнулся. Выглядит именно так отвратительно, как и положено сволочи, ослабившей связь Чанмина со мной и позволившей слуге оставить молодого господина без присмотра. Впрочем… Пожалуй, недостаточно отвратительно. – Злодей покивал своим мыслям. – Я вполне аккуратно уничтожил только его глаза, а следовало бы изуродовать все лицо. Но это для Николаса. Ему еще предстоит надругаться над этим святошей, и лишать невинности обожженного Фредди Крюгера, по-моему, весьма бредовая идея…
- Пап, я же себе это представил, – прыснул Хёкдже. – Такой, блин, застенчивый Фредди Крюгер снимает свой полосатый свитер и потом прижимает его к груди: «Ах, нет, я не готов…»
Отец, смеясь, закрыл глаза ладонью и покачал головой.
- Хёкки, ешь, – попросил он.
- А то что? Суши остынут? – язвительно поинтересовался Хёкдже.
- Уже разлагаться начнут. Ешь, балбес, иначе я заставлю Ханни кормить тебя.
- Ну, вот еще, – буркнул Хёкдже, исподлобья взглянув на Хангена, и все-таки донес до рта «гоночный болид» с лососем.
Семейная идиллия в стане мирового зла. У певца случился когнитивный диссонанс.
После ужина два Хичоля отправились на небольшую прогулку по «дворцу»: вампир решил показать артисту, что где находится. Всего в здании было три этажа: нижний – служебный, где находились комната с картиной, пустая «камера», кухня, еще какие-то помещения, которые певцу не показали, и больничное крыло, куда его не пустили. Второй этаж представлял собой «жилой квартал»: здесь располагались апартаменты всех постоянных обитателей здания, гостевые комнаты, обеденный зал, пара кабинетов и гостиных. Третий оказался зоной отдыха: спортивный зал с тренажерами, большой бассейн и даже настоящая оранжерея, в которой имелись прогулочные дорожки и скамьи. Хичоль, впрочем, сосредоточился не на интерьере, а на плане по захвату мира, о котором поведал его двойник. Он в точности соответствовал предположениям Чанмина: возможность добровольного подчинения – почти повсеместный отказ – демонстрация магической силы – новый ультиматум – продолжение сопротивления большей части государств – магическая плюс военная сила стран, перешедших под протекцию Совета, – достаточно быстрая, но плавная победа. Завоеватель не собирался устанавливать жестокие порядки, превращать смертных в рабов, убивать людей миллионами. По сути, он хотел лишь официально утвердить вампиров как высшую касту, сделать доступ в нее желанным для каждого обычного человека и контролировать международную политику, а также крупный бизнес. Возможно, население планеты от этого только выиграло бы: каждый наводит порядок в своих владениях, и если владеешь всей Землей, то волей-неволей захочется прибраться даже в ее «подвалах» и «чуланах». Майор Пак, разумеется, нашел бы тут, что возразить; в ответ на это замечание певца вампир пренебрежительно поморщился и напомнил:
- Терронцы были оккупантами, колонизаторами, пришедшими извне. Земля служила для них лишь источником полезных ископаемых и дешевой рабочей силы. Кроме того, куколка, там так для сюжета надо было. А в реальности разумные люди довольно быстро поймут, что никакого зла мы собой не представляем. Кроме самого факта вампиризма.
Хичоль хмыкнул и сказал:
- Если бы в мире была страна Сопляндия, населенная девочками от двенадцати до двадцати, то она перешла бы под власть Совета Вампиров ровно через минуту после требования.
Двойник громко засмеялся, оценив шутку.
- Кстати, о похожем государстве, – заметил он, открывая одну из дверей на третьем этаже. За ней скрывались несколько смежных помещений, погруженных в интимный полумрак, с низкими диванчиками, разноцветными подушками, мягкими коврами и небольшими столиками, – казалось, тут следует курить кальян и смотреть на танец живота в исполнении восточных красавиц. – Есть еще холодная страна, погруженная в снега девичьего одиночества и согреваемая лишь солнцем недостижимой любви, – Фанляндия. Там-то я и нашел наших первых добровольных доноров, которые будут жить во «дворце» и предоставлять кровь. – Вампир прошел через два помещения, отодвигая тяжелые шторы, разделявшие их. Певец семенил следом. – Уж прости, что это не юноши, а девушки. Позже, когда мы завоюем власть, выбор будет куда больше. А так… Ну, выбирал среди Эльфов, готовых получать оргазм от укусов людей, похожих на любимых артистов.
В третьем – последнем – помещении навстречу вошедшим поднялись с диванов сразу десять девушек. Это были не прекрасные юные смертные, как на роскошных вампирских пирах в каком-нибудь кино. Обычные фанатки. Три азиатки, две черных, латиноамериканка и четыре белых. Имелись и совсем тощая, и очень толстая, и с кривыми зубами, и в прыщах, и первокурсница, и почти сорокалетняя… Хичоль – как, впрочем, и все вампиры его типа – не имел привычки сравнивать смертных с едой. Но сейчас невольно провел параллель. Он будто пришел в захолустное заведение общепита и замер перед раздаточным столом, выбирая между слипшимися макаронами, пережаренной карточкой, развалившейся на части вареной рыбой, вчерашней курицей с ползающей по ней мухой и явно уже скончавшимся салатом.
- Среди них есть девственницы, – тихо сказал вампир певцу. – Хотя после монаха, думаю, тебя эта второсортная невинность мало вдохновит…
- Я Кюхёна давно не кусал, – нахмурился Хичоль. – В последний раз меня настоящий Юно кормил, например. И вообще, я не понимаю, в чем соль этой девственности? Вкус крови от нее меняется, но не так чтобы на сто процентов…
- Ты не умеешь наслаждаться процессом, – пожурил его вампир, пригрозив пальцем. – Вместе с кровью ты вкушаешь воспоминания, эмоции. Если сосредоточиться на этой чистоте, то в какой-то момент испытаешь экстаз. А ты просто делаешь глотки, стараешься не замечать чужих мыслей и отпускаешь жертву, промокнув ранки салфеткой. Все еще считаешь себя человеком. Мило. – Он улыбнулся и чмокнул свою «куколку» в щеку.
Древний вампир выбрал для себя тощую блондинку неопределенного возраста, а неофит вцепился в молодую кореянку чуть симпатичнее других «блюд». Остальные девушки поклонились и ушли из комнаты.
Обе пары развалились на одном диване, благо места было предостаточно. Певец решил следовать примеру своего двойника, не сводя с него пристального взгляда. Фанатка тем временем прижалась к его груди и шепотом называла «оппой» (каким-то образом он безошибочно отмел всех чужих поклонниц и выудил собственную). Злодей, схватив свою жертву за волосы, заставил ее наклонить голову, открывая шею; Хичоль уже занес руку для аналогичного действия, но не решился, и девушка сама убрала волосы, чтобы ему было удобнее. Персонаж укусил быстро, как стремительный дикий хищник, и даже напугал морально подготовленную европейку; артист же примерялся, как будто мог промахнуться мимо шеи, и, хоть страх от его колебаний уменьшался, боль это в итоге лишь усилило.
