- Да, все так, – подтвердил омега. – У меня были куклы. И краситься некоторые одноклассники начали уже лет в двенадцать. Ох и ругали их в школе…

- Я бы хотел побывать в таком мире, – сказал Юно, с интересом разглядывая повернувшегося к нему в профиль омегу. – Это должно быть мило.

- Ты извращенец…

- Может быть. Немного.

- Мне кажется, ты не очень раскаиваешься по поводу нашего поцелуя, – осторожно заметил омега. – Или тебе меня снова жалко?

Юно замялся – эти слова застали его врасплох. Его просто тянуло к этому созданию, он хотел говорить с ним, прикасаться, заставлять улыбаться. Но одинокой тридцатилетней женщине, конечно, нужна была определенность. Пристаешь – сразу объясняй свои намерения.

- Знаешь, что? – тихо сказал лидер после долгой паузы. – Я думаю, ты – милый и чудесный. А тот вампир… не очень-то стоит твоих страданий. И тебе не нужно оставаться рядом с ним, от этого лишь хуже. Может быть, ты улетишь с нами? Герцог, майор Пак и Кюхён смогут защитить Джеджуна, они ведь сильные.

Вообще-то, Юно был прав, омега это понимал. И дело было не столько в том, что с лидером у него могло что-то получиться – это легкое влечение вряд ли могло закончиться чем-то примечательным. Но от него в Сеуле не было никакого толку, он находился здесь только для того, чтобы видеть Чанмина. Может быть, следовало в самом деле вернуться в Мехико и предоставить фантастическим персонажам самим разобраться со злодеями, не имея при себе омегу в качестве балласта?

- А где ваше чудовище? – спросил Джеджун. Все время носить очки ему не нравилось, и он уже снял их, отложив в сторону. – Куда слинял? Опять господину задницу лизать?

- Нет, – поспешил оправдать своего вампира омега. – Он с Кюхёном, в ресторане.

Все, кто ел, перестали жевать, а кто разговаривал, – замолчали.

- С Кю… в ресторане? – переспросил художник. – То есть он пытается впихнуть в монаха свиные ребрышки и бухло, а ты… ТРЕШЬСЯ ЗАДОМ О КОЛЕНКИ ЮНО И В УС НЕ ДУЕШЬ?!

Омега сжался в комок, почувствовав себя не только озабоченным ветреником, но и полным дураком.

- Роем могилы, товарищи, – мрачно подытожил художник. – Он нас раскусил и пошел одного проверять.

- Но я думал, он опять за укроп возьмется, – нахмурился Ючон. – Так же проще.

- Видно, мерзавец не хочет повторяться, – решил герцог. – Считает, что это признак дурного вкуса.

Чанмин уже сделал заказ, и к тому моменту, как Хичоль с Кюхёном явились в ресторан, на столе не было свободного места. Острый суп, мясо, овощи, морепродукты, пиво и соджу – все, чего душа пожелает. Ну, души настоящих макнэ, а не вампира, предпочитавшего индийские или европейские блюда в небольшом количестве, и монаха, который вообще никогда такого не ел.

- Хичольда, а ты-то чего здесь делаешь? – удивился Чанмин. – Теперь всюду будешь таскать за собой этого чудика? Он один даже в туалет сходить боится? Или все тоскуешь по праведнику, которого побрезговал совращать?

- Не твое дело, господин, – издевательски ответил Хичоль, усаживаясь за стол и сразу начиная изучать содержимое тарелок. – Может, мне стало тошно. Или я по тебе соскучился.

- А вы мной закусывать не будете? – великолепно изобразив своего настоящего двойника, спросил Кюхён. Чанмин засмеялся и помотал головой. – Тогда ладно, присоединюсь к вам. Врач запретил нормально питаться, вся группа за мной следит… скоро с голоду помру.

Хичоль непонимающе посмотрел на монаха. Что тот собирался делать? С двух кружек пива он когда-то был пьян в ноль, а вкуса мясных блюд, пожалуй, вообще не знал!

- Ты поосторожнее, – попросил Чанмин. – Вдруг опять плохо станет? И будут все говорить, что DBSK портят здоровье Super Junior.

- Ну-ка, сфоткаю всю эту прелесть, потом в Instagram скину, – решил Кюхён, делая снимок еды. – Ты, Чанмин, конечно, злобный вампир, но и от тебя может быть польза.

А далее Хичоль округлившимися от изумления глазами наблюдал за тем, как монах пробует мясо на гриле, принимается за острый суп с курицей и запивает это все большими глотками пива. Чанмин сначала тоже внимательно смотрел на происходящее, но уже через пять минут полностью переключил свое внимание на слугу. Он просил ни о чем не беспокоиться и спокойно выступать, как прежде. Куда же корейская эстрада без такого яркого, неординарного артиста?

- А мне, кстати, господин на Джешке разрешил жениться, – заметил с грустной улыбкой Чанмин. – И как я теперь это сделаю? Вот уважаю его, конечно, но иногда так и хочется ублюдком обозвать. Надо же было сначала оттолкнуть от меня Джешку, а потом благословить…

- Гений маркетинга, блин, – зло процедил Хичоль. – Предлагает вам офигительный бонус, но на таких условиях, что вы его все равно получить не сможете.

- Точно… – Чанмин сделал маленький глоток пива и посмотрел на занавески, за которыми был совершенно пустой зал. – Но так и правда будет лучше. Не стоило мне соблазнять его, да и самому привязываться – тоже. Мы даже по жанрам друг другу не подходим, чего уж говорить о характерах…

- Глупости! – решительно заявил Кюхён, на которого уже минут пятнадцать вообще никто не смотрел. При этом он стукнул кулаком по столу. Хичоль, вздрогнув, перевел взгляд на него. Монаха определенно развезло – у него даже глаза начали косить – и он увлеченно жевал свинину. – Совершенно разные люди могут быть вместе, чтобы учиться чему-то друг у друга! И тебе, гад, нужен кто-то хороший, преданный, искренний! Потому что ты – вредный и подлый притворщик!

- Опаньки, Кю, не надо пиво так быстро пить, ты же второй день на диете, – забеспокоился Хичоль.

Чанмин весело засмеялся и похлопал в ладоши.

- Да пусть выговорится, – разрешил он, – ему полезно. А то только писался от страха в моем присутствии.

- Вот и выговорюсь. – Кюхён указал на него пальцем и гордо расправил плечи. – С Джеджуном ты станешь лучше! Так что не сдавайся и борись за свою любовь, если это действительно тебе нужно и у тебя к нему настоящие чувства! А вот если не уверен – тогда оставь его в покое и до конца своих дней перебивайся порнографическими фильмами, потому что ты кому угодно жизнь испортишь!

«Поддатый – и то проповедует, – умиленно подумал Хичоль. – Смешной такой.»

- Отличная идея, Кю, – одобрил Чанмин. – Посоветуй мне хорошую порнушку на сегодняшнюю ночь: ласки хочется, а вдуть некому.

- Я ничего про геев не знаю, – с достоинством ответил Кюхён. – Но наверняка есть какие-нибудь «сладкие попки» в пяти частях.

Хичоль подавился острым супом и выплюнул часть жидкости обратно в тарелку. Чанмин залился громким смехом и попросил Кюхёна сделать несколько совместных фото. После примерно десяти снимков монах попросил его извинить и поднялся из-за стола, чуть не грохнувшись при выходе в зал и уцепившись за занавеску, которая лишь чудом не оборвалась.

- Вот мы и допрыгались, у парня опять живот заболел, – вздохнул Чанмин, впрочем, явно не испытывающий стыда за содеянное. – Мог бы ограничиться рисом и овощами. Дурак у вас макнэ, Хичольда.

- У нас есть и хуже, этот хоть тихий, – ответил Хичоль, обеспокоенно постукивая пальцами по столу. – Слушай, я сейчас проведаю его, мало ли, может, ему лекарства нужны… А они у меня в сумке.

Врать господину было до странного легко. Хичоль не понимал, что это означает. Возможно, он неким загадочным образом стал сильнее и теперь мог сопротивляться мистической связи. Или, как вариант… Чанмин хотел, чтобы ему врали.

- Валите отсюда! – кричал художник. – Говнюк уже наверняка понял, что Кюхён – ненастоящий, и мчится сюда, чтобы покромсать нас всех на барбекю для своего хозяина!

- Мы останемся здесь! – возразил Юно. – Чем больше народу – тем лучше, чтобы дать бой!

- Да вы же – вшивые певцы! Как собрались сражаться? Затанцевать его до смерти? Петь ему «Hug», пока кровь из ушей не польется?

- А ты – вшивый портретист! – обиженно взвизгнул Джунсу. – Кисточку в глаз вампиру воткнешь?