- Будешь придуриваться – я ДжеМин устрою, – сказал омега, подняв веселый взгляд на вампира. Смелость и кокетство оригинала, взявшиеся неизвестно откуда, оглушили его, он говорил, словно в опьянении. – И покажу на бис твой легендарный первый поцелуй. Обещаешь расплакаться, как положено?

- Если хён так захочет, – ответил Чанмин. Он, легко касаясь кончиками пальцев волос, погладил Джеджуна по голове и занял кресло за одним из зеркал, уже привычно предоставив себя заботам визажиста.

Омега до самого начала съемок был в прострации. Чанмин ведь заигрывал? Заигрывал с ПЕВЦОМ?!

Чанмину позвонили – вероятно, это был кто-то из клана, потому что он вышел. Джунсу вздумал проследить за ним и стал красться по коридору, но герцог вовремя заметил, что художник исчез, отправился за ним и остановил.

- Спиртное еще не выветрилось? – предположил он со вздохом, таща его обратно в гримерную. – Куда тебе в шпиона играть, на это есть мы с Ючоном.

- О, ты уже по имени его зовешь? – удивился Джунсу. – Ваши отношения так далеко продвинулись?

- Наши отношения – это наше личное дело, – заметил Юно, загадочно улыбнувшись.

- Да мне и по фигу, – с преувеличенным безразличием ответил Джунсу.

- Ну как, готовы показать класс? – спросил Ючон, встретив оборотня с художником на пороге гримерной и быстро закрыв за ними дверь.

- Конечно, мы же старались, любовь моя, – горячо произнес Юно. Он помнил о новом этапе своего плана и, обняв Ючона, поцеловал его. К военному он относился с приятельской теплотой и легким пренебрежением аристократа, но иногда чувствовал влечение к этому существу (как, впрочем, ко всем вокруг, кроме Чанмина – тот был ему противен). Поцелуй получился не «бутафорским» – забыв об изначальном намерении, оборотень подчинял себе майора, ощутимо прикусывал губы, настойчиво проталкивал язык в рот… Уж в такое Джунсу должен был поверить…

- Эй, придурок, – негромко сказал художник, хлопая герцога по плечу, – это же не наш тупой пришелец.

Юно выпустил из своих объятий человека, который безуспешно вырывался уже несколько секунд. Одуревший Ючон (только теперь герцог заметил, что он не накрашен и по-другому одет) вытер губы тыльной стороной ладони, повертел пальцем у виска, развел руками и сказал:

- Я хренею с вашей слэшной групповухи!

- Простите, сэр, – извинился герцог.

В гримерной обнаружились и оставшиеся трое артистов, все-таки сумевшие пройти внутрь здания без пропусков; они все тихо смеялись над произошедшим.

- А, вот вы где, – обрадовался майор, заглянувший в гримерную. – Дуйте в зал, а мужики пусть тут запираются, если надо. Скоро снимать начнут.

- Мы успеем скрыться до конца, – пообещал настоящий Джунсу. – Но если что-то понадобится во время съемок – мы здесь!

- Измена, – хихикнул художник, пробираясь в коридор. – Ой, не завидую я его несчастной светлости, такой разъяренный любовник даст пощечину и челюсть сломает…

- Слышь, че-то забыл, – шепнул майор герцогу. – А когда целоваться-то будем?

- Отбой, – хмуро ответил тот, тоже выходя в коридор.

- Есть «отбой»! – согласился офицер.

Юно смеялся, чуть не сползая со стула.

- Как говорится: послэшено, – комментировал он между приступами хохота. – Только рейтинг какой-то низкий… Ну, не переживай, всего лишь поцелуйчик, и парень симпатичный попался…

Ючон, заперший дверь, подошел к лидеру, наклонился к нему и чмокнул в губы.

- Свихнулся?! – крикнул Юно, вскочив со стула.

- Передай другому, – зловеще усмехнулся Ючон.

Джеджун невинно захлопал глазами, а Джунсу забился под столик трюмо.

Яркий свет и камеры, направленные на участников шоу. Зрители, ждущие шуток и веселья. Ведущие, перечитывающие свой сценарий… Джеджун от страха почти начал задыхаться и жалел, что ему досталось такое лицо – будь он «соулмейтом» своего оригинала, можно было бы хоть на астму сослаться. Вот она, боязнь сцены. Видимо, омега решил прыгнуть выше собственной головы, обязавшись исполнить роль Хиро. Джунсу чувствовал себя более-менее расслабленно: ему приходилось раньше выступать на публике, рассказывая о своих картинах. Юно был, как на иголках: ему хотелось представить себя на заседании совета старейшин стаи оборотней и презрительно поглядывать на окружающих, а приходилось каждые десять секунд возвращаться к реальности и с доброжелательной улыбкой махать рукой фанаткам в небольшом зрительном зале. Ючон, который прежде лишь читал короткие стишки перед классом в резервации и шутил в компании сослуживцев, то вопросительно посматривал на герцога, то ковырял ногтем материю своих брюк на коленях. К счастью, Чанмин был занят разговором с уже хорошо знавшим его (или артиста) ведущим, а потому не замечал слегка странного поведения коллег.

Началась съемка. В первое время все шло неплохо, даже Джеджун смог немного успокоиться, потому что чаще, чем на ведущих или в зал, поглядывал на Чанмина. Вампир должен был молчать больше других, но тоже постоянно выходил из роли, пытаясь сказать что-то забавное. «Да он рожден для сцены, – с болезненной нежностью думал омега, видя, как легко Чанмину сниматься в передаче. – Так прекрасно держится…» Лишь на пятнадцатой минуте съемок он вспомнил, что так смотреть надо на герцога. Пришлось дарить томные взгляды Юно, который был просто безупречен: если бы омега не знал, что рядом – надменный оборотень, то решил бы, что в последний момент милый, открытый и по-детски непосредственный лидер занял его место.

- Конечно, были недоразумения, – кивнул Чанмин в ответ на вопрос, злились ли разбежавшиеся участники друг на друга. – Когда мы выбрали разные пути… Но такова жизнь. Я думаю, всем приходится пройти через нечто подобное на этапе взросления. Старые друзья понимают, что у них разные цели…

- Но я рад, что теперь мы все снова можем стоять на одной сцене и называть себя одним именем – DBSK, – добавил Юно. – Это – неотъемлемая часть нашей жизни. Мы – не просто друзья, а одна семья. Иногда близкие не общаются по несколько лет, но это не значит, что связь между ними разорвана. Потом они снова встречаются за одним столом, понимают, что старые обиды забылись, и держатся за руки, как раньше.

- Время разлуки показалось мне вечностью, – сказал Джеджун. – Я хотел выкинуть прошлое из головы, но не мог.

Он говорил не за артиста, а за себя, и надеялся, что не свернул в неверном направлении.

- Думаю, все поняли это по твоим записям в социальных сетях, – заметил ведущий.

Публика засмеялась, и омега смог вздохнуть спокойно.

Так болтовня текла размеренно и долго (потом многое явно собирались вырезать), и все персонажи почувствовали в разной степени себя свободно. Был сделан небольшой перерыв, в течение которого всем участникам шоу поправили макияж и позволили выпить воды, а затем наступило время интерактива. Ведущие поставили на стол коробочку, в которой лежали написанные фанатами перед началом съемок вопросы и «желания». Ведущий раздал всем гостям по одному листочку. И вот тут все поняли, что остался один большой-пребольшой прокол, который они упустили из виду…

Джунсу рассмеялся (он почти идеально скопировал манеру артиста), узнав, что ему нужно нарисовать Джеджуна. Знаменитый портретист представил, что руки у него растут вовсе не из плеч, и намалевал картинку, как ему казалось, «а-ля пятилетний ребенок с задержкой в умственном развитии». Тем не менее, на художества Шиа «каракули» походили не больше, чем песни EXO – на творчество Михаила Шуфутинского: это была небрежная, но тем не менее хорошая карикатура. Юно это заметил и наступил Джунсу на ногу под столом. Художник спохватился, смял листок и представил, что это не руки у него растут от уровня бедра, а ноги торчат из головы, и в одной из них он держит фломастер. За двадцать секунд он создал новый «шедевр»; наконец получилось что-то соответствующее, и когда публике был продемонстрирован «Джеджун» с кривым микрофоном, зрители смеялись от души.

Юно попросили спеть несколько строчек из песен второго, отколовшегося кусочка группы (никто не знал, кому достанется листок). Легко – герцог затянул «Still in love», написанную и исполненную Джеджуном, и это умилило шипперов. При этом родной английский язык британский аристократ старательно исковеркал.