- Не исключено, – пожал плечами Кюхён.

- Гадство! – Хичоль сверкнул глазами. – Знаешь, что? Беру свои слова назад и ухожу к Хангену!

- Дай руку.

Певец сделал то, что от него просили, и до того, как он успел понять свою оплошность, на его запястье, сверкнув, завязался магический браслет.

- Теперь не сможешь, – улыбнулся Кюхён, глядя на то, как Хичоль безуспешно пытается снять украшение. – Я запрещаю тебе спать с Хангеном и твоим двойником.

- Придурок! – Хичоль топнул ногой. – Собака на сене! Не себе – так никому!

- Это ради твоего же блага, – покачал головой Кюхён. – Я не собираюсь никак ограничивать тебя, ты не принадлежишь мне. Но не нужно делать этого с нашими врагами. Ты можешь заниматься любовью с кем угодно, кроме этих чудовищ.

- Пойду тогда лидера соблазню, хуй ли. – Хичоль плюхнулся на кровать и закутался в одеяло. – Мужик на старости лет узнает, что он – гей…

Кюхён лег на кровать рядом с ним и пожелал спокойной ночи.

- Не обижайся, – попросил монах, гладя поверхность одеяла, в которое Хичоль зарылся с головой. – Я люблю тебя и желаю только добра. Если твои чувства не изменятся, то, когда все закончится, мы будем вместе так, как хочешь ты.

- Да я тебя в монастыре запру!

- Как пожелаешь.

- Вот дурак-то…

====== Глава 31 ======

Настоящий Кюхён остался с персонажами и решил сгладить последнее яркое различие. Он привел омегу на кухню, поставил на стол перед ним бутылку ликера и положил пачку сигарет.

- Валяй, – сказал он, указывая на атрибуты вредных привычек.

Джунсу распахнул окно, вынул из пачки одну сигарету, взял зажигалку и прикурил.

- Хм, отличный табак, – оценил он. – Сразу видно, что ты, Кю, брал его у герцога, а не у майора.

- А ты брось бяку! – Кюхён отнял у него сигарету и немедленно затушил о дно пепельницы. – Живо забыл про выпивку и курево!

- Ну, курю я и так редко, по настроению, – заметил Джунсу, изящно присаживаясь на край стола и открывая бутылку. – А вот не пить до конца операции – выше моих сил. Я буду жить среди злобных вампиров и придурков – мне нужен допинг.

- Я никогда не курил, – честно признался Джеджун, неловко вертя в руке сигарету. – Другие омеги еще в школе пробовали, но я как-то до этого не дошел… Может, не надо? Это вредно. Вы забываете, что я не мужчина.

Джунсу налил три полных рюмки крепкого ликера и поставил их перед всеми «собутыльниками».

- За то, чтобы добро победило зло, – сказал Джунсу и опрокинул свою стопку. Кюхён последовал его примеру и поморщился – он предпочитал напитки послабее. Джеджун выпил последним.

- Сейчас по второй – и Джешка сует в зубы сигарету, – предупредил Джунсу, снова наполняя рюмки. – Слушай, милая моя, светская львица с сигаретой – это шикарный декаданс, нечего ссылаться на свой упоротый пол.

Все снова выпили, и Джеджун все-таки попробовал закурить. Естественно, он закашлялся и хотел оставить обучение, но Джунсу властным тоном запретил это делать. Переведя дыхание, омега снова затянулся горьковатым дымом с тем же плачевным результатом.

- Если Ким Джеджун вдруг начнет вести здоровый образ жизни – нас заподозрят, и твой Чанмин всех порешает!

Через час омега кое-как научился «плохому», и его уже подташнивало от сигарет, а Джунсу, воспользовавшись тем, что много пить никто не стал, уже был под шафе.

- О, сладкая парочка, – со смехом протянул он, увидев зашедших на кухню герцога и майора. Юно, кстати, уже воплощал в жизнь свой план под названием «заставить Джунсу ревновать» и часто двусмысленно касался майора, а тот вовсе не обращал на это внимания (он думал лишь о предстоящем появлении перед публикой и даже немного волновался из-за него). Вот и сейчас, стоя рядом с Ючоном, герцог по-хозяйски положил ладонь на его поясницу, но майор занялся тем, что отнял у Джунсу почти пустую бутылку с ликером и выпил остатки, мешая художнику дойти до ненужной перед съемками черты. – Ребята, предлагаю нам сегодня ночевать втроем, а вторую комнату предоставить влюбленным. Они так и тянутся друг к другу.

Джунсу вышел из-за стола и потащил за собой Джеджуна, у которого кружилась голова. Кюхён поплелся следом, сам не зная, зачем.

- Мы завтра поцелуемся перед съемками, – предупредил герцог. Майор сначала непонимающе выпучил глаза, а потом, напомнив о возможности потерять зубы, показал ему кулак. – Тебя укусил наш монах? Что особенного ты нашел в поцелуе?

- Ладно, хрен с ним, – согласился Ючон, взяв со стола бутылку, чтобы выкинуть ее в мусорное ведро. – Авось, Су правда приревнует…

Конечно, Джеджун оставшиеся часы сна с пользой не провел: он лежал рядом с крепко спящим Джунсу, смотрел на крышу соседнего дома за окном и пытался представить себе первую встречу с Чанмином. Он не мог себя выдать, не мог обнять и сказать, как сильно ему не хватало вампира – Чанмин не принадлежал себе и наверняка получил приказ навредить персонажам, если те вздумают заменить артистов. А тогда, полагал Джеджун, ему самому станет невыносимо больно, и он должен будет жить с такой страшной раной в сердце… Оставалось лгать, притворяться, играть роль, наблюдать украдкой, касаться, будто невзначай, ощущать замирание сердца, хватая его за руку на сцене (Джеджун точно помнил, что место Чанмина – между ним и герцогом). И ждать, что скоро все закончится, что можно будет прижаться к освобожденному вампиру и уехать вместе с ним в какую-нибудь живописную глушь, где никто не слышал о DBSK… Предстоящее испытание казалось Джеджуну будоражащим и романтичным, он чувствовал себя, как первоклассник перед первым сентября, и к тому моменту, как прозвенел будильник, он уже нарисовал себе очаровательную картину: маленький городок в Провансе, виноградник и три семьи, совместно занимающиеся там виноделием: они с Чанмином, майор с художником и герцог с монахом (Хичоль в полусонную фантазию не вписался, а потому был изгнан обратно на корейскую эстраду).

Результат – Джеджун, прибывший сразу в студию, выглядел так, словно и в самом деле полночи провел на веселой вечеринке. Визажистке пришлось накладывать ему больше макияжа, чем планировалось, но сам омега остался доволен: у него получился игривый, хоть и немного дурной взгляд.

- Не хер карандашом-то вокруг глаз! – испугался за соседним зеркалом майор. Можно было отложить лицедейство, так как Чанмин еще не приехал (он должен был прибыть вместе с артистами, которые, уже отдавшие пропуска, потом собирались уйти раньше, скрыться из виду и «внезапно» обнаружиться только в гримерных). – Девушка, вы чего из меня делаете? – Ючон пальцем указал на только что начатый макияж. – Транса или клоуна?

- Я придаю вашему взгляду выразительности, – улыбнулась визажистка, продолжая рисовать тонкие, но яркие линии на веках военного.

- Волосы немного завьем и сделаем боковой пробор, – продолжила парикмахерша, вставая за спиной пришедшего в еще больший ужас майора. – Хорошо, что вы не стали укладываться заранее, главный стилист придумал вам всем идеальные по сочетанию образы!

- Хён, – издевательски произнес Джунсу, – не переживай, никто не испортит твою прек-рас-ну-ю внешность.

Пришел Юно, поймавший в коридоре Чанмина (он сделал вид, что отстал от остальных вместе с ним, только потерялся отдельно). Джеджун забыл, как дышать, и, чтобы не пялиться на вампира все выдающими влюбленными глазами, уставился в зеркало.

- А эти уже здесь. Ну, JYJ – как обычно, и тут сумели дезертировать, – засмеялся Чанмин. Юно и Джунсу коротко переглянулись: настоящий макнэ вряд ли решился бы на такую сомнительную остроту. – Джеджун хён, отличный макияж, ты прямо как кукла. – Чанмин подошел к нему и положил одну руку на его плечо. Омега замер, напрягшись от волнения. Оборотень уже проверял действие снадобья Кюхёна и сказал, что никакого запаха полевых цветов не чует; но не мог ли бывший любовник оказаться более чувствительным к этому аромату? – Ну как, вы с Юно хёном замутите сегодня приличное ЮнДже в старых добрых традициях? Ладонь лидера так и норовит улечься на твое колено…