— Так и есть, — признал Рики. — Только вряд ли Гай станет мне мстить.

— Твоя безопасность не будет зависеть от прихотей какого-то полукровки, — решительно заявил Ясон. — И даже не думай возражать. Всё ясно?

Рики молча отвел взгляд. Блонди взял упрямого монгрела за подбородок и повернул его лицо к себе.

— Тебе всё ясно, пет? — еще более жестко повторил он.

— Да. Яснее ясного, мать твою!

Пет помрачнел. Теперь придется скрываться и хитрить, а это шло вразрез со всеми его принципами. К тому же грубое вмешательство хозяина в его личные дела уже не лезло ни в какие ворота.

Какое-то время блонди с любопытством его рассматривал.

— Если ты так рвешься раструбить о своем преступлении на всех углах, к чему было избавляться от тела?

Рики ничего не ответил, только плечами пожал. Его недомолвки заставили Ясона подозрительно прищуриться.

— Отвечай, пет!

Монгрел трагически вздохнул.

— Пет! — зарычал потерявший терпение блонди.

— Просто… — прошептал Рики, — просто… я… его боялся. Ну, что? Теперь доволен?

Это признание вызвало у хозяина улыбку. Под действием порыва он наклонился и поцеловал монгрела в лоб.

— О, пет! Я не устаю… тебе удивляться.

— Ну конечно! Ты хоть представляешь, каково это — когда покойник глазеет прямо на тебя? Да еще эта старая развалина, Дана Бан… жуткое место! — с раздражением ответил Рики.

Монгрела бесило, что хозяин вынудил его признаться в своих страхах. Он понимал, что неразумно при виде мертвеца трястись как осиновый лист. Но эта слабость поселилась в нем с самого детства, хотя он и прилагал все усилия, чтобы не выдать себя, особенно в присутствии «Бизонов». Страх отравил одно из его самых ранних воспоминаний. Однажды маленький Рики обнаружил своего отца мертвым. Тот лежал на кровати, и, когда мальчик приблизился, глаза покойника внезапно открылись. Это было всего лишь сокращение мышц, вызванное трупным окоченением, но ребенок не мог этого знать, и зрелище оставило в его памяти неизгладимый след.

— Так значит… ты убил этого полукровку… потому, что он тебе угрожал? У тебя не было других причин желать ему смерти?

— Между прочим, у «этого полукровки» есть имя, — огрызнулся Рики — ему стало обидно, что блонди так пренебрежительно отзывается о монгреле.

— Хорошо. Сформулирую иначе: ты убил… Кея… в целях самозащиты? Не потому, что ревновал?

— Да не ревновал я! Хотя он был конченым уродом, это факт.

Ясон с облегчением улыбнулся.

— Не вижу повода для веселья, — пробурчал Рики. — Я убил человека, очень смешно!

— Оставь этот тон! — осадил его хозяин — правда, в голосе блонди не слышалось искренней угрозы.

— А чего у тебя рот до ушей? Кей мертв, а ты, похоже, просто счастлив.

— Я отнюдь не счастлив, но, должен признать, испытываю некоторое облегчение. И тому есть причины. Тебе повезло, что он всего лишь монгрел.

— Как это понимать? — возмутился Рики. — Хочешь сказать, раз он монгрел, то его жизнь ничего не стоит?

— Ты меня не понял, пет. Я имею в виду лишь то, что, раз он монгрел, его смерть не влечет за собой никаких юридических последствий. Будь он гражданином или кем-то из элиты, тебе бы это с рук не сошло.

— Надо полагать, это всё потому, что мы, монгрелы — просто бесполезный человеческий мусор, — с горечью заметил пет.

— О чем ты, Рики? — упрекнул его Ясон. — Тебя я таким не считаю.

— Ага, зато ты считаешь такими всех других монгрелов. Разве нет? Не отпирайся!

Блонди задумался, подбирая слова. Не хотелось причинять пету боль, но к полукровкам трудно было чувствовать что-либо кроме презрения. В конце концов, его так воспитывали, ему вбивали это в голову в Академии, а от привычных представлений не так-то легко отказаться. Хотя со временем Ясон начал уважать своего Рики, но на всех обитателей Цереса такое отношение не распространялось. Трущобные крысы — грязная, распущенная пьянь — не заслуживали даже ничтожного места в его мыслях. Поначалу он и Рики таким считал… по крайней мере, пока не застыл в восхищении, увидев его обнаженное тело.

— Можешь ничего не говорить, у тебя и так всё на лице написано, — пробормотал пет.

— Признаю, я так же презираю монгрелов в целом, как ты презираешь элиту, — наконец ответил Ясон. — Но мои чувства к тебе совсем иные.

Оценив изворотливый ум хозяина, Рики не удержался от улыбки.

— Что ж, не буду отрицать, элиту я и в самом деле недолюбливаю.

Блонди тоже улыбнулся.

— А меня, Рики? Как ты относишься ко мне?

— Сам знаешь.

— Скажи это снова.

Монгрел вздохнул.

— Осел ты упрямый! Я тебе уже тыщу раз говорил. Я тебя… высоко ценю.

— Ценишь? И это всё?

— На большее пока не рассчитывай.

— Скажи, что любишь меня, — не сдавался Ясон.

— Если вырвешь признание силой, кто даст гарантии, что оно идет от души?

Блонди потерянно молчал.

— Разве ты не любишь меня, пет? — спросил он наконец, задетый неуступчивостью монгрела.

Рики театрально вздохнул.

— Прешь напролом, как бешеный бык! Вот голова дубовая! Ну, ладно. Да, я тебя люблю. Доволен?

— Еще как, — с улыбкой ответил Ясон. Признание пета наполнило его сердце тихим счастьем, а формулировка этого признания изрядно позабавила.

— Каким… каким будет мое наказание? — дрогнувшим голосом поинтересовался Рики.

— Твое… что?

— За мое… преступление. За убийство Кея.

— Твоя совесть — вот лучшее наказание, — ответил блонди. Он знал, о чем говорит.

Рики оторопел. Внутренне он уже готовился к какой-нибудь особенно жестокой порке — ведь его столько раз колотили без всякой жалости за куда более мелкие прегрешения. Мало того, он чувствовал, что формальное наказание ему просто необходимо, чтобы вернуть себе душевный покой. В то же время он боялся заикнуться об этом хозяину, прекрасно зная, что тот сразу же ухватится за такую плодотворную идею.

— Что такое, Рики? Что за похоронный вид?

— Это как-то неправильно. Я должен быть… наказан за то, что совершил.

Блонди просиял.

— То есть, ты хочешь получить порку?

— Нет, — поспешно ответил Рики. — Не то чтобы я этого хотел… Просто… я такое натворил… а ты… Я ожидал от тебя совсем другого.

Ясон ответил не сразу.

— Я наказываю тебя, когда ты мне не подчиняешься. Но… всё, что случилось с тем полукровкой… то есть, с Кеем, — быстро поправился он, — не имеет ко мне ни малейшего отношения. А за побег ты уже свое получил.

— Но разве… эта история не создаст тебе проблем?

Блонди смотрел на своего пета с сочувствием, не зная, как объяснить ему истинное положение вещей и не ранить при этом его гордость.

— Не создаст. Кей был монгрелом. Знаю, тебе тяжело это слышать, но жизнь или смерть лица без гражданства не имеет никакого значения. С точки зрения закона или Юпитер, разумеется.

Эти слова задели Рики так сильно, что он замолчал. Значит, смерть Кея не имела никакого значения! Это казалось чудовищно несправедливым. Интересно, что бы сказал на это Гай? Уж для него, по крайней мере, смерть партнера что-то да значила… Боль причиняло не только отсутствие юридического признания ценности жизни монгрела — ведь об этом Рики и раньше знал, просто никогда еще не сталкивался напрямую, — но и безразличие хозяина. Казалось, признание пета совершенно не тронуло ледяное сердце Ясона.

— Ты в порядке? — мягко спросил блонди — застывшее выражение лица пета его неожиданно встревожило.

— Голова болит, — прошептал Рики. — И грудь тоже. Дышать тяжело.

— Врачи скоро будут здесь. Отдохни пока, и пей побольше жидкости. Я прикажу Томе принести тебе чего-нибудь.

— Дынного сока! — попросил монгрел. — Холодного, со льдом.

— Всё что пожелаешь!

Ясон поднялся, довольный результатом разговора. Положа руку на сердце, он был рад, что пет признался в убийстве, а не в нежных чувствах к своему бывшему партнеру. К тому же для самого блонди смерть Кея оказалась весьма кстати — она положила конец притязаниям монгрела на роль ключевой фигуры черного рынка. Коль скоро за спиной Катце стоял сам Ясон, действия наглого выскочки серьезно затрагивали и его интересы. Теперь, когда блонди больше не тревожили мысли и сомнения, мучившие его весь предыдущий день, ему не терпелось разобраться с кучей дел, которая требовала неотложного внимания. Приближался торговый конвент, необходимо было подготовиться к визиту командора и заняться организацией вечеринки для Аки — но прежде всего, как бы это ни бесило, помериться силами с Юпитер.