— А как же пирог? — спросил Ру.

— Отложим на завтра. Хотя ты можешь приготовить его сегодня, если хочешь. — Омаки повернулся к своему маленькому пету. — Вижу, ты уже съел печенье, Аки. Значит, пора в ванну.

— Я хочу помогать печь пирог! — завопил парнишка.

— Тише, Аки! — осадил его хозяин. — Ты мешаешь Йоси заснуть. Слышал, что я тебе сказал? Марш в ванну, сейчас же!

— Нет!

Сделав пару шагов вперед, Омаки схватил сорванца за руку и несколько раз крепко шлепнул по попе.

— Слушайся, Аки! Или мне взять лопатку?

— Не надо, — прошептал мальчик. Ягодицы загорелись огнем, и он сразу же вспомнил, каким болезненным бывает наказание.

— Тогда делай, что тебе говорят!

Аки вздохнул, сполз с кресла и потащился в ванную комнату. Омаки повернулся к Энью, который наблюдал за всей этой сценой, прислонясь к стене и скрестив руки на груди.

— Идем, пет! — скомандовал он с легкой улыбкой.

— Сейчас?

— Да, Энью, прямо сейчас.

Взяв пета за руку, Омаки повел его в спальню и запер дверь изнутри.

— Думаю, времени у нас вполне достаточно.

— Достаточно для чего?

— Чтобы тебя отшлепать. А потом трахнуть, быстренько и со вкусом.

— Вы же не собираетесь шлепать меня по-настоящему, да?

— Еще как собираюсь. А что? Ты ведь сам об этом просил, разве не так?

Омаки заметил, что Энью стало не по себе, и в глазах блонди замерцали озорные искорки.

— Да, но… — запинаясь, возразил пет, — я только хотел сказать: вы же будете шлепать меня не очень сильно, правда?

— Я отшлепаю тебя так сильно, как сочту нужным.

— А насколько это сильно?

— Это сильно.

— Но…

Энью отступил на несколько шагов назад и наткнулся на кровать.

— Видел бы ты сейчас свое лицо — словами не описать! — с улыбкой прошептал Омаки, приближаясь к пету. — Уже забыл наш недавний разговор? Я сказал, что, по моему мнению, ты заслуживаешь хорошей порки.

— Но… хозяин… может, лучше не надо?

Блонди засмеялся и уселся на постель.

— Отлично. Так даже интереснее. Давай-ка, заголяй свою задницу!

Энью выполнил приказ, смущенный тем, что, вопреки всем протестам, его собственный член горел откровенным энтузиазмом.

Состояние пета не укрылось от внимания хозяина. Стараясь подавить улыбку, Омаки твердой рукой перекинул Энью через колени и задрал халат ему на спину.

— Так значит, моему непослушному маленькому пету хочется порки? — прошептал он, дрожа от возбуждения.

— Нет… не очень, — нерешительно отозвался ксеронец.

— Разве не ты сам заявил об этом при всех? Теперь поздно идти на попятный, Энью. Ты хотел порку, и ты ее непременно получишь.

— Но вы же сами сказали: так даже интереснее, если я ее не хочу! — воскликнул совершенно сбитый с толку Энью.

— Интереснее, если ты хотел ее поначалу, но когда дошло до дела, передумал, — пояснил блонди. — В этом суть игры.

— Так вы всё-таки не будете меня шлепать?

Омаки рассмеялся.

— Конечно, буду. Обязательно буду!

— Мне такая игра совсем не нравится!

— Молчать, пет! — велел Омаки непререкаемым тоном, тщательно пряча улыбку. — В моем доме мы играем в те игры, которые нравятся мне. И тогда, когда мне этого хочется.

С этими словами блонди задал своему пету крепкую, основательную, душевную порку, чем привел ксеронца в глубочайшее уныние. Энью втайне надеялся, что блонди не станет бить в полную силу, но тот и не подумал сдерживаться. Пет пытался не кричать в голос, опасаясь, что его услышат Калан и Ру. Но в конце концов тяжелая рука блонди сломала его решимость, и он принялся умолять хозяина прекратить.

Омаки от души наслаждался каждой секундой: Энью так отчаянно извивался, его ягодицы так очаровательно зарумянились, а крики и всхлипы музыкой ласкали уши.

— Непослушный пет! — распекал его блонди, ухмыляясь до ушей.

Энью возмутила несправедливость хозяина. За что называть его непослушным, он ведь ничего дурного не сделал? Ксеронец попытался прикрыть ладонями свою избитую задницу, посчитав, что с него довольно. Но блонди это только распалило. Он схватил запястья пета и, заломив его руки за спину, продолжил угощать его крепкими ударами.

— Сдается мне, я шлепаю тебя недостаточно сильно, — заметил он и обрушил на ягодицы пета парочку особенно злых шлепков.

— Неправда! Ты шлепаешь меня очень сильно! — закричал Энью, мечтая о том, чтобы игра в наказание поскорее закончилась. — Даже сильнее, чем хозяин Ясон!

— Так значит, Ясон тоже тебя шлепал? — Омаки поднял бровь и задумался о том, что еще мог делать прежний хозяин с этим аппетитным ксеронцем. — А утехами соития вы с ним наслаждались?

— Чем? — растерянно всхлипнул юноша.

— Он тебя трахал?

— Да, — признался Энью. — Ай! Ой! Прошу, хватит, хозяин!

— И тебе нравилось, пет, когда Ясон тебя брал?

Ксеронец благоразумно воздержался от ответа и только вопил во всю силу своих легких — хозяин не прекращал охаживать его ягодицы ладонью.

— Отвечай, пет! — требовал он. — Тебе это нравилось?

— Да! Да, нравилось!

Внезапно Омаки почувствовал укол ревности. Он обрушился на Энью с новой силой, слушая его мучительные вопли и рыдания.

— Но с вами лучше, хозяин! — ухитрился прокричать пет.

Блонди был польщен и возбудился до предела, глядя на задницу своего пета, ярко-малиновую и такую беззащитную. Его рука замерла в воздухе, он поднял ксеронца со своих коленей и уложил грудью на край кровати. Облизав пальцы, Омаки ввел их в пета, и внутренние мышцы Энью крепко сжались в ответ.

— Расслабься! — нетерпеливо приказал блонди. — Я хочу тебя прямо сейчас. Не могу ждать!

Энью изо всех сил постарался выполнить приказ, но он был слишком сильно расстроен, и ничего не вышло. Ягодицы горели огнем, а поведение хозяина выводило из душевного равновесия. Почувствовав, что парень совсем приуныл, Омаки прижался к нему сзади и зашептал на ухо:

— Ну же, давай, Энью! Будь послушным петом. Обещаю, позже я доставлю тебе удовольствие — так, как пожелаешь. Позволю даже взять меня или наказать, на твой выбор. Любой каприз.

— Любой? — переспросил Энью с коварной улыбкой.

— Любой, пет. Поиграем по твоим правилам, только позже.

Обещание хозяина успокоило и вдохновило ксеронца, и он смог расслабиться, предвкушая будущую «игру». Омаки растянул его хорошенько пальцами и улыбнулся.

— Ну вот, хороший мальчик! — прошептал он.

Убрав руку, он избавился от своих узких кожаных брюк, медленно вошел в пета, со стоном преодолев тугое колечко мышц, и двинулся вглубь. Энью поморщился. Особенности ксеронской физиологии препятствовали насилию, но делали первые моменты секса болезненными, хотя и доставляли партнеру особое удовольствие.

— М-м-м-м… — промычал Омаки. — Ты такой горячий и узкий, пет!

Пару мгновений блонди наслаждался этой восхитительной теснотой, потом начал энергично вколачиваться в Энью, порыкивая при каждом движении и вонзая ногти в его бедра. Стоя на коленях позади ксеронца, он выпрямился, чтобы видеть, как его ствол вторгается между ягодиц, всё еще ярко-алых после хозяйской ладони. Не выдержав этого до безумия эротичного зрелища, он стремительно приблизился к пику, гораздо раньше, чем рассчитывал, но ощущения были невыносимо яркими, и он ничего не мог с собой поделать. Через несколько секунд он закричал в голос и излился, щедро наполняя семенем туннель своего пета.

— Пресветлая Астраджия! — пробормотал он, медленно выплывая в реальность. — Это был лучший трах в моей жизни!

Тут до них донесся дробный топот босых пяток — это Аки бегал по комнатам. Омаки вышел из Энью и вздохнул.

— Извини, пет, придется отложить остальное на потом, пока Аки не угомонится и не заснет.

— Да, хозяин! — жизнерадостно отозвался ксеронец.

Омаки не сдержал улыбку.

— А ты заметно приободрился. Не терпится сыграть в свою маленькую игру?

— Ага, — с ухмылкой признался Энью.

Блонди засмеялся и помог ему встать.