Дух щерился, поблескивал на меня ядовито-черными глазами. Уж ему-то точно доставляло удовольствие смотреть на мою растерянность и видеть мой страх. Меня обуяла злость. Ох, и сколько я уже с этой моей эмоциональностью бед натворила, но меня все равно ничто не учит. Да и куда уж хуже! Я вскинула подбородок, свысока посмотрела на выжидающих студенток. Хотя от страха мурашки побежали по коже, и душу терзали нехорошие предчувствия, я с бесстрашным видом все же вошла в издевательски-вежливо раскрытую Базом дверь.

И тут же облегченно выдохнула. В комнате никого не было.

Все с тем же гордым видом прикрыла за собой дверь под вздохи любопытствующих. Нечего таращиться. И чего это они пугали и глаза закатывали? Обычное жилье для студента – небольшое, прямоугольное. Пара кроватей, стол, две тумбы, один шкаф и дверь, вероятно, в ванную. Полстены занимало окно с серыми занавесками, выглядевшими уныло и безрадостно, в тон с блеклыми бежевыми стенами.

Баз проплыл к одной из тумбочек, распахнул, указывая на стопки книг на полке, там же тетради, парочка перьев и бутылочка с чернилами.

Вот и чудно! Ломать голову, где достать канцелярию, мне и правда не придется. Но ведь, кроме ручек и тетрадей, мне нужно и…

– Ваши вещи! – рявкнули мне прямо в ухо настолько громко, что я подпрыгнула на месте от неожиданности.

Рядом стояло и смотрело нагло и довольно мое жуткое личное чудовище. Я от удивления чуть рот не раскрыла. Вовремя захлопнула, чтобы не показаться глупой. Баз умел разговаривать! За все время, пока мы шли, он не сказал ни слова.

– Расписание! – провозгласил, растянув рот в ухмылочке. Сунул мне в руку помятый листок и, не прощаясь, ушел в стену.

– Чтоб тебя к нечистым занесло! – кинула я злобное послание ему вслед.

Швырнула расписание на стол. Скинула пыльные туфли и забралась с ногами на кровать. Теперь можно было спокойно обдумать собственное положение. Выходило оно совсем безрадостным. Ножик, по словам ректора, уже однозначно у стражей, и отпечатки мои, выходит, тоже… А как же отпечатки убийцы? И вообще, зачем он мне его сунул? Наверное, это самый простой вопрос. Чтобы глаза дозорным отвести. Они превосходные ищейки, по следу пошли. Вот только ножичек-то в моих руках к тому времени был. И это я оттуда бежала, пятками сверкая, меня они в лицо видели на месте преступления с этим самым ножичком. Прав ректор Риган, у меня патологическое умение оказываться в ненужном месте в ненужное время. И брать из чужих рук ненужные предметы.

Я отчаянно попыталась вспомнить убийцу.

Вот я стою, он несется на меня, я мысленно прощаюсь с жизнью. Рука, сующая мне нож… Она в перчатке? Или?.. Ничего не вспоминалось. От переживаний я не могла вспомнить ничего, кроме пугающих желтых глаз с тонкой чертой посередине. Как у змеи. И сам он как змея – юркий, быстрый. Я прикрыла веки, в висках стучали секунды. Никаких воспоминаний, способных хоть как-то разъяснить ситуацию.

Пустота.

Горечь.

Сколько времени мне придется провести в институте? Сможет ли ректор мне помочь? И станет ли?

Захотелось просто по-девчачьи расплакаться, так, чтобы навзрыд, чтобы вытирать распухший нос кулаком. Вполне возможно, что это поможет, ну хотя бы чуть-чуть.

Сейчас же… Мне и этого не позволили.

Сначала послышался вскрик любопытных студенток, отпрянувших от двери. А потом эта самая дверь была пинком открыта и хлобыстнула о стену, осыпая штукатурку. И в комнату ввалилась… Нет, пожалуйста, стоп! Мой бывший до сегодняшнего дня привычный мир, остановись, дай мне сойти с этой сумасшедшей планеты!

– Что это значит? – рявкнула вошедшая девица. Длинные ноги, обтянутые кожаными сапогами, черные брюки и заправленная в них черная рубаха, подчеркивающая глубоким вырезом огромный бюст. Я еще никогда не видела девушек в штанах. К слову, я и бюстов таких не видела! Поначалу вообще он вошел, а уж потом его обладательница. Но удивило меня другое. Девица была зеленой. Да, да… именно зеленой, этакая изумрудно переливающаяся кожа лица, рук и всего, что можно было увидеть в глубокий вырез рубахи. Длинные рыжие волосы собраны в хвост, взор больших красных глаз устремлен на меня. Очень злой, в глубине кровавого зрачка так и сверкали молнии.

– Это моя койка! – зловеще прошипела девица и уверенно шагнула ко мне. На лице полыхнула бешеная ярость. Я проворно вскочила. И вот, спасите меня нечистые, завизжала! Еще бы! Ее искаженное лицо передавало желание если не убить меня, то точно покалечить! А я девушка маленькая и хрупкая. Эта «гром-баба» меня одной рукой переломит. Судя по всему, именно это она и собиралась сделать. Я едва успела отпрыгнуть к стене.

– Вон отсюда! – рыча, словно раненый буйвол, одним взмахом руки снеся тумбу, не унималась девица. И снова кинулась на меня. Я к окну. Путь к выходу она загораживала своим телом. Я пыталась увернуться, но она ловко поймала меня за волосы и приложила лбом о подоконник. У меня помутилось в глазах. Я, делая усилие, вывернулась, оставляя прядь волос в огромном кулачище, и заехала ей локтем в нос. Девица охнула, на секунду выпустила меня. Но всего на секунду… Тут же издав вой, снова бросилась в атаку.

И что я должна была делать?

Защищаться!

Жаром окатило тело, пульсом ударило в виски. Я уперлась спиной в стекло окна и выдохнула, обдавая нападающую волной очарования. Тут же вдохнула обратно, втягивая в себя ее силу. Девица застыла с яростным выражением. Всего секунды две непонимающе смотрела на меня, а потом растерянно улыбнулась. Угрожающий кулак замер в полуметре от моего перепуганного лица. Лиловые нити потянулись от девицы ко мне. Мои глаза полыхнули алым, а ее затянулись блаженной истомой. И тут меня обожгло. Амулет на шее начал затягиваться, стал невыносимо горячим, обжигающим кожу, у меня перекрылось дыхание, в глазах потемнело. Попыталась сорвать его, но он продолжал стягиваться вокруг моей шеи плотным кольцом. Я видела, как стряхивает с себя очарование девица, и в зрачках остервенелые огни загораются.

– Так, значит! Магией?! Меня! – прорычала она.

«Так», – хотела сказать я, но не в состоянии дышать рухнула на пол. И уже отключаясь, увидела, как из стены выныривает мой дух-хранитель с на глазах вытягивающейся от увиденного мордой.

Что ж, вполне вовремя.

В комнате слышались приглушенные голоса. Открыла глаза. Я лежала на кровати. Жутко болела голова, в носу собралась кровь, и ее привкус стоял во рту. В затылок словно ножи воткнули. От боли скулы сводило. Я с трудом перевела заплывший взгляд в сторону говоривших.

Зеленая девица сидела за столом, закинув ногу на ногу, покачивая носком сапога. Придерживала платочек у лица. Напротив сидел Баз. Ковырялся в круглом ухе, тоскливо поглядывая на стену.

– Разжалуют… – сетовал, уныло уставившись в темное окно.

– Не разжалуют! У них хранителей не хватает. А после того как моего с позором сняли, так и подавно никто идти в хранители не хочет, – хлопнула по столу ладонями девица и кивнула в мою сторону. – Посмотри-ка, наша никак в себя приходит!

Баз оживился, даже в глазах что-то сочувственное появилось. Надо же, я думала, совсем ему не нравлюсь. Хранитель подскочил ко мне и застучал хвостом по полу.

Поднялась и неспешно подошла к кровати девица. Присела, озадаченно всматриваясь в меня красными глазищами.

– Хорошо приложила, – прицыкнула языком. – Ты извини… Я думала, снова какая-нибудь неупокоенная забрела. Здесь бывает, – невозмутимо похлопала меня по плечу. Я ойкнула, хлопок отдался в голову, и там застучало. – Но и ты не промах. – Девица убрала платок от лица, хмыкнула распухшим носом. Тот занимал пол-лица и был скривлен влево. Я не могла не улыбнуться. Представляю, как я выгляжу. Осторожно прикоснулась ко лбу, шишка – будь здоров.

– Меня, кстати, Тара Вьятт зовут, – представилась девица.

Я, поморщившись от боли, села.

– Найли Сторм, – проговорила напряженно.

Дух пристроился у Вьятт за спиной и выглядывал из-за плеча. Невинные черные глазенки хлопали ресницами. На рыжей морде было написано: «А я чего? Я в бабские разборки ни-ни!»