-Прощай, - он уже был мертв для меня, я уже обнимала мертвеца. – Выживи, и не позволяй кому-либо изменить себя, - будто чувствуя, как его собственное сердце разрывается на части от подобного, Тэд прижал меня к себе со всей силы, желая сохранить эти объятия до последнего. След прощального, еле ощутимого поцелуя остался на лбу, а ноги мои начали подкашиваться. Наверное, в тот самый момент Тэд отстранился, вновь пытаясь оживить ржавого коня.
Все в Тэде: его лицо, его теперь плохо скрываемые чувства, его резкие движения и подрагивающие от накатывающей огромными волнами тоски-говорило, что он не хочет делать того, что сейчас делает. Мне хотелось крикнуть: «Так не делай, если не хочешь!», но сама я тоже понимала, что все намного сложнее… Чувства человеческого существа куда более мотивирующие, чем чьи-либо слова и уговоры. Крайтон не хотел уезжать, но и не мог остаться. Это было точкой невозврата.
Байк сорвался с места, а этот жест: поднятая вверх рука даже не обернувшегося назад мужчины – заставили меня упасть на колени-однако не чувствуя боли -, сгибаясь пополам и закрывая собственный рот, не позволяя крику вырваться из легких, делая чувства Крайтона еще более тягостными. Даже если бы я закричала, если бы попросила вернуться, он бы не остановился… слишком тяжелый долг или же обязанности вели его туда, куда вели. Тэд Крайтон отправлялся умереть. Этот его жест и отвернутая голова – будто он не хотел, чтобы кто-то увидел слез - всё это было безмолвным прощанием навсегда. Вопрос этой точки невозврата, полностью закрашенной черным цветом, на луче жизни оставался только один: кто из нас умрет первым?
Я продолжала зажимать рот руками, чтобы не кричать. Мой лоб ударился об асфальт, а я ощутила, как подрагивает земля от колес байка, но с каждой секундой эта дрожь становилась все менее отчетливой и слышимой. Я ощутила, как мимо пронесся Джин, вероятно, до ужаса удивленный, но уже все понимающий, услышала его сбивчивое дыхание и, кажется, скатывающиеся по щекам слезы. Все еще закрывая рот, я подняла глаза на шоссе, чей конец исчезал где-то в свете огненного шара. Я увидела и запомнила только растворяющийся силуэт уже мертвого Тэда Крайтона и Кловер, что махала мне рукой, печально улыбаясь. Она стояла совсем близко, но была так далека, что, протянув руку, я бы никогда не достала и края ее одежды. А потом, не открывая глаз, она развернулась и поторопилась за Тэдом, будто говоря, что присмотрит за ним.
-Тэд! Вернись! Остановись! – а Джин всё бежал по дороге, даже не замечая, как слабы его ноги, то и дело содрогающиеся от очередного шага. Он бежал, а я видела его страдания и понимала, что это очень сложно: передать слова мужчины с серо-голубыми глазами. Очередные шаги, будто сделанные из последних сил, растворившийся звук байка и силуэт Тэда, и Джин повалился на асфальт, пытаясь словно царапать его разрезанными и огрубевшими кончиками пальцев. Теперь я зажимала собственный рот, чтобы не кричать от боли друга…
Этот закат, меняющий цвета, окрашивающий весь мир в золотистые оттенки, пронзающий облака и, кажется, небо… Всё это, всё, что сейчас вокруг…нас больше нет. Лучи уходящего солнца уничтожат и развеют прахом не только этот день, но и нас самих. Нас теперь не останется. Мы мертвы полностью, как если бы мертвецы не могли воскрешаться. Мы, на самом деле, погибли в том же огне, поглотившем порт, - то, что мы видим, является простейшей игрой сознания, не желающего окончательно погибнуть. Если бы вы только понимали, если бы хоть кто-то ощущал, что ощущаем мы…
Мертвые насквозь – вот это определение. Мы – мертвые насквозь, до последней крохотной косточки, до самой незаметной мышцы или подкожного слоя жира. Насквозь.
***
Солнце ушло, а ночь осталась, пугая своей темнотой, смешиваясь с чувствами всего тела. Звезд не было, как и луны – везде царил мрак, позволяя только небольшому огню в костре охранять светлые части наших обреченных душ. Но никто уже не знал: осталось ли что-либо от нас самих или мы действительно давно погибли.
Алона Белчер – она стала, кажется, заключительным звеном в цепи смертей, а ее могила – могилой всех, чьи тела растворились в огне. В этом бугорке над поверхностью земли, со свежевспаханной и потревоженной почвой, покоилось не только тело пожилого врача, но и невидимые тела всех.
Здесь был Билл: Старик, о бороде которого нельзя шутить. Он был будто моим отцом, которого я лишилась по причине человеческих метаний от одного к другому, был другом, являлся огромной частью моей семьи. Он часто шутил, но принимал людей такими, какими они были, настоящими. Билл – мудрец, и мудрость его не понятна многим, но имеет великое значение для нас. В отличие от меня, он бы никогда не нажал на курок, видя иной выход. Он был центром, последним местом, где сохранились цивилизация и человечность, хотя пережил больше грязи, чем все мы. Война, голод, чужие смерти, потери, уродливость людских душ – все это не сделало из Билла того, кем стал Николас, старик остался верен себе. Я уважала и любила Билла. Всегда буду любить.
В сырой земле, под мраком ночи оказался похоронен и Роб с Барри: первый мужчина смог стать тем, кем никогда не желал быть, второй же смирился из-за своей любви с ролью вечной замены кого-то другого.
Раймонд Купер, пожертвовавший жизнью из-за веры в друга, до последней секунды уверявший себя и остальных в том, что мужчина с серо-голубыми глазами – хороший человек. Если бы мы все поверили ему тогда, возможно, чего-то непоправимого можно было избежать. Но мы были слепы и глухи, упиваясь собственными страданиями.
Агата Дуглас – женщина, чья судьба и жизнь были более печальны, чем знал каждый из нас. Она увидела всю несправедливость в нынешнем веке, ощутила на себе гнет обстоятельств и различий между женщинами и мужчинами. Она была солдатом не только по профессии, но и душой являлась не простым человеком.
Тайлер… Я не знала этого человека так, как знала его Дарлин, но, кажется, глубочайшее уважение к его жизни пришло только теперь, после потери. Стойкость, смелость и невероятное чувство достоинства, не позволившие сдаться и пасть пред дьяволом. Мне кажется, я бы сама так не смогла, надеясь на чудо или помощь других. Но Тайлер… он знал, что умрет, и даже не пытался сделать свою смерть менее неприятной.
Рикки и Эмма тоже были в этой могиле, возвышающейся над землей. Вот только Тэд Крайтон отправился в неизвестность, ловить их призраки, дабы успокоить свою душу. Я все понимала, мы все понимали, но смириться с подобным…
Слишком длинная получилась цепочка смертей. Даже Митч Стивенсон, Дэйв Одли, Итан и Том – все эти люди присутствовали в ней, но играли немного иные роли. Я бы хотела обвинить бывшего одноклассника в слабости, а старого друга в невольном предательстве, но в смерти последнего виновата я, а Митча будто уговорила на смирение Дарлин. Мы сами частично виновны в случившемся… Поэтому не стоит обвинять во всем Николаса, пускай он и был скоплением зла.
Мы сидели у костра, освещающего небольшую территорию, а мой взгляд будто пытался вырвать из мрака ту самую могилу всех погибших. Однако, с момента восстания смерти, могилы обратились условностью – теперь не было нужды возвращаться к ним каждый год, вспоминая умерших. Даже если бы кто-то попытался отыскать бугорок с крестом на этой планете, то сбился бы в счете ненужных могил других людей или же попросту не нашел того, что искал. Я была уверена, что, вернись мы к тому месту посреди леса, то не нашли бы захоронений Эрин и Стива – их, вероятно, давно затоптали мертвецы.
-Тэд спасал нас не единожды. Он тратил время, силы и, возможно, нервы, - вспоминая, как спорила и злила Крайтона, я смотрела на языки пламени, вовсе их не боясь, почему-то неожиданно подумав о Джеймсе. - Такое должно было случиться, рано или поздно. Когда-нибудь, но он бы оставил нас, потому что время бы пришло … Тэд сделал для нас так много с самого начала, когда Кловер еще была жива, что я просто не могу чего-то добавить или как-то обвинить, словно не имею права… Больше, чем полгода назад Крайтон вывез нас из Оттавы и научил жить по новым правилам безумного мира. Он, кажется, забыл о прошлом на какое-то время, и все ради нас. А теперь… просто произошло то, что должно было произойти.
