Парень, вечно серьезный и вызывающий доверие, теперь показался мне настолько ранимым, что я боялась сказать что-то, что могло принести грусть. Раньше я видела лишь его холодность и холодную рассудительность, будто он жил одними математическими расчетами, теперь же узрела то, что скрывалось за военным воспитанием и огромными познаниями всего, что касается выживания. Не знаю, в прошлом одноклассник казался мне ходячей энциклопедией, сейчас же стал живым человеком. В какой-то момент я решила, что если что-то случится, и придется выбирать лидера – коим я быть не намерена-, мой голос будет отдан Гилсону, потому что Тэда Крайтона рядом теперь нет.
Джин и Марко для меня были посмертным орденом, отданным какому-то герою. Почему-то, в братьях вместилось все самое печальное и угнетающее мою душу. Я никак не могла остаться без них, но и чувствовала уничтожающую боль, находясь рядом. Они сохранили в себе все, начиная с самого начала. Вместе мы видели смерть родных, собственного города, одноклассников. Марко и Джин видели смерть Кловер, они же были свидетелями исчезновения Крайтона. Я любила их так, как не любила никого в своей жизни, я была готова убить за них, так же как была готова разорвать любого, кто причинит вред моей семье, но намеренно избегала общения с братьями. Эта была боль во благо. Вот только я не знала, во благо самой себе или нам всем? Я никак не могла побороть то, что возникало внутри, при одном лишь взгляде Джина. Стоило нам пересечься, как вспоминалось все, что было, как я переживала вновь и вновь уже случившееся, и от этого хотелось умереть. Марко же я и вовсе обещала избавить его от страданий, если участь каждого постигнет его раньше меня. Как можно было смотреть им в глаза после подобного?
Билл и Белчер всего на мгновение показались мне одним целым, будто воплощением какого-то определенного поколения, но спустя некоторое время я поняла, что связь между ними – это вовсе не чувства или привязанность. Это был тот же страх, что заставлял Бонни беспокоиться о Тони. Билл выглядел уверенно, словно ничего его и не тревожило, но в действительности, он все чаще молчал, будто уже отдалялся от группы, будто намеренно уходил от разговоров и совместных посиделок. Старик все реже участвовал в обсуждениях важных моментов, наблюдая со стороны, как родитель, который готовит детей к взрослой жизни. И мне становилось страшно. Тогда я еще не могла понять причины подобного поведения, вечно пыталась заговорить с седым Биллом, старевшим на глазах, но единственным, кого он подпускал к себе, оказалась Алона Белчер. К сожалению, женщина была такой же молчаливой и неразговорчивой, а без ее белого халата я редко признавала ее первое время, не в состоянии привыкнуть к таким переменам. Было почти смешно, что больше всего меня волновало отсутствие такого предмета одежды.
Сэм и вовсе не говорила со мной. В тот момент, когда я догнала их посреди леса, когда Роб был готов открыть огонь, видя во мне угрозу, когда я наткнулась взглядом на светловолосую девушку, то поняла, что встречать ее не хотела. Или не была готова. Слова Гари пронеслись в голове в тот самый момент, вновь заставляя меня увидеть смерть мужчины. А потом этот ее взгляд, взгляд его дочери, которая сидела напротив меня, дожидаясь пока я скажу, зачем же просила ее отойти со мной в строну. Я долго молчала, пока те роковые слова не вырвались из меня. Сэм знала, что ее отец мертв, догадывалась об этом и почти смирилась, но почему-то начала винить во всем меня. Если возникали проблемы, девушка тыкала пальцем в мою сторону, если нужно было что-то сделать, она предлагала мою кандидатуру. Но при этом ни разу не проронила слова в моем присутствии. Так продолжалось до тех пор, пока Вэл Бенсон, с которой мы после той ночи на крыше лишь перекидывались взглядами, что-то не объяснила Сэм. Я не сразу заметила, что Бенсон имеет над девушкой какую-то власть, причем внушительную и ощутимую. Я встретила знакомых и чужих людей, но как оказалось, не только они для меня поменялись, я для них стала другой. Одного месяца хватило, чтобы все изменились, находя новые ориентиры.
Единственным, кто не поддался времени, оставался Нейл, он даже не исхудал от жалкого количества пищи - одежда на мужчине по-прежнему порой трещала и растягивалась, давая повод для редких шуток, которыми хоть как-то пытались поднять настроение. Нейл до сих пор был полным, немного трусливым, но честным и просто хорошим человеком. Он был похож на Пьера Безухова, только если герой романа Толстова чего-то искал и жаждал, то Нейл просто смирился с той ситуацией, куда его забросило. Он продолжал боготворить Дарлин, но Джоунс в свою очередь лишь уходила от любых разговоров.
Однажды, когда ночное дежурство выпала на нашу долю, подруга рассказала, что испытывает, что ее разрывает изнутри. И ее метания, да новые чувства от безысходности заставили меня впасть в депрессию. Мне казалось, что очередной смерти человека, которого она может полюбить, Дарлин не вынесет. Казалось, все вновь повторяется: Джеймс Габлер не знал о чувствах Джоунс, Раймонд схож с ним в этом, все начиналось невинно и подруга корила себя из-за своих же чувств в прошлом, все именно так и в настоящем, доктор-практикант погиб, Купер все еще дышит. Я с замиранием сердца ждала того, что может произойти, понимая, что теперь никак не помогу ни Дарлин, ни Раймонду, ни самой себе. Единственное, что я могла сделать для Джоунс, так это молчать, обещая, что никогда не расскажу о подобном Тайлеру. Я, в какой-то степени, понимала, почему подруга боится его реакции, как он назовет девушку, кем она станет в его глазах, но и одновременно осознавала, что ,скорее всего, темнокожий мужчина лишь порадуется за то, что у Дарлин появится кто-то, ради кого стоит жить. Только вот сама Джоунс никогда не сделает той ошибки, что совершила раньше, она не признается.
Почти весь июнь с падения станции, целый июль и начало августа наша группа бродит по штатам и округам, избегая скопления мертвецов и по-прежнему крупных городов. Мы считаемся бродячими жителями одинокой планеты, перебегающими от одного убежища к другому, жаль, что в собственной безопасности никогда нельзя быть уверенным. У каждого члена нашей семья свои переживания, но что-то держит нас вместе, мы просто не можем так просто забыть все то, что случилось до этого, смерти держат нас вместе, как и желание отомстить. Я порой вспоминаю кочевников, думая, что мы теперь очень даже схожи с ними, правда, мораль нашей жизни, принципы и правила иные – семья и больше ничего.
Послание Дарлин мы решили оставить между нами, не рассказывая Биллу, лишь уговорив старика сменить направление, чтобы кто-то, кто преследовал группы Роба и Вэл до общей встречи, не наткнулся случайно на нас. Все это было забавным и пугающим одновременно: за последний месяц мы ни разу не видели следов людей и почти начали верить в то, что нас оставили в покое. Однако странное чувство все не покидало, цепляясь в извилины мозга все четче.
Совсем недавно мы пересекли реку, преодолевая почти что развалившийся мост, испытывая некоторые трудности. Мертвецов мы убрали еще у самого основания сооружения человеческой расы, но не учли того, что все приходит в негодность. Чуть больше, чем за год этот мост совсем прекратил вызывать доверия – Бонни почти что свалилась в реку. Правда Роб, которого она ценила и боялась одновременно, впихнув Тони в руки Эммы, что оказалась ближе всех, схватил испуганную девушку с веснушками за руку, покачивая в висящем положении. В тот раз Бонни заплакала, вгоняя скалу в недоумевающее состояние, а я понимала, почему она плачет – ей было стыдно за свои страхи, потому что теперь она знала, что Роб беспокоится не только о смуглом мальчишке. Девушке было противно за свои мысли, за то, что ребенок был для нее поводом строить из себя милашку и добродушную овечку, но теперь она, казалось, поняла, как будет «правильно».
Ночь настигла нас так быстро, что уйти дальше от дороги нам не удалось. Большая поляна, освобождённая от леса близ одинокой сгоревшей заправки с одними лишь бензоколонками, стала для нас лагерем и местом для ночлега. Спать в палатках намного приятнее, чем под открытым небом, когда вокруг жужжат насекомые, желающие испить твоей крови, будто вампиры или те самые мертвецы. Иногда кажется, что комары – это те же Ходячие.
