-Джин, оставь ее, - отворачиваясь к стене, не желая даже думать о произошедшем на крыше, попросила я друга, который недоумевающе уставился на меня, жестом руки показывая на состояние Вэл, словно возмущаясь. На это я лишь мотнула головой, стягивая толстовку. Здесь, внутри здания, было совсем жарко и душно.

В темной комнате, освещаемой свечами, взятыми Леонардом из небольшой церквушки, теперь был слышен храп и тревожные сонные стоны. Впервые за долгое время мы спали, не боясь, что мертвецы сожрут кого-то знакомого. Бетонные стены и замок на двери, забаррикадированной шкафом, внушали доверие, прогоняя тревогу.

Однако кто-то не мог уснуть, перебирая найденные вещи, пользы от которых, к слову, как с козла молока. Кто-то дремал, прикрыв один глаз, боясь неожиданностей, Нейл дежурил, а кто-то и вовсе спал крепким сном, видя седьмое сновидение, отдыхая, готовясь к еще одному новому и тяжелому дню в этом мире.

Все же существуют вещи, узнавать о которых не стоит. Это и обстоятельства, при которых погибла семья Вэл Бенсон, и то, как, вероятно, умерла моя мать. Никогда не хочу узнать подобных вещей.

***

Небо последние дни было голубым и безоблачным, да и солнце над головой светило ярче, чем можно было вспомнить, покопавшись в своей голове. Однако в этот день погода резко изменилась, будто незнакомый человек мог управлять всеми стихиями, насылая на редких жителей планеты дожди, пасмурность и тучи, вгоняя тем самым людей в печальное и угнетающее состояние.

Когда Джин с братом и Тэд, выбравшиеся из горящего мира станции с ее умирающими жителями, после бродячей жизни добрались до окружных лесов Мэдисона при дневном ярком свете, высыхая от жары и отсутствия воды, то, словно подслушивая их тайные желания, небо скрыло солнце за облаками, превратившиеся в серые тучи, растянувшиеся, кажется, на мили вокруг.

Тэд Крайтон за время их бесцельных блужданий и скитаний, которое напоминало о прошлом-правда, тогда с ними была Кловер Эйбрамсон, погибшая примерно в те же дни – стал еще более напряженным и молчаливым. Теперь каждая редкая машина, проезжающая по лесной дороге, незнакомый и странный звук, следы людей – все это вызывало почти что панику и дикий ужас мужчины. Пускай увидеть это было почти невозможно – только глаза четко кричали о страхе-, но Джин и Марко слишком хорошо знали Тэда.

В тот день, когда они неожиданно расстались, Крайтон почти что велел двум братьям оставаться в заброшенном здании у окружного озера. Он выглядел одновременно свирепо и ужасно жалко, будто все его существо предсказывало плохие последствия этого серого и пасмурного дня.

Тэд оставил Джина и Марко в развалинах, сгоревших когда-то давно, а сам поплелся в неизвестном направлении, даже не говоря причины. Он ушел молча и тихо, почти сливаясь с безмолвием мертвого мира, мертвой вселенной, мертвого озера и леса вблизи старых груд камней и потрескавшихся стен с потолками.

Ведомый то ли страхом остаться одним, то ли любопытством, Джин потянул младшего Янга вслед за Тэдом, когда силуэт мужчины скрылся посреди всего, что послужило временной декорацией. Марко начал противиться, почти плача – впервые после падения станции- , и старшему брату пришлось обещать ему, что все будет хорошо. Только на мгновение веснушчатому парню показалось, будто Марко знает, что произойдет. Но Джин никогда не был дальновидным. Наверное, поэтому, он все равно пошел туда, куда идти не следовало. Хотя, вероятно, это не было самым плохим решением: они могли знать, что на момент последней встречи с ними Тэд Крайтон был жив. Именно это Джин и сказал знакомым, встреченным через неделю после неожиданного столкновения с людьми, которые, скорее всего, и разрушили станцию. Странным и настораживающим было лишь то, что все выглядело так, будто незнакомцы оказались знакомыми Тэда.

Рикки оставалось лишь не спать ночами, обдумывая то, как найти брата. Найти его посреди всего этого дерьма, даже если он продолжит игнорировать ее. Она давно простила его, да и особо никогда не злилась, только обижалась, но младшая Крайтон не могла простить себя: семья-самая важная вещь в новом времени, а она почти что разрушает ее.

Всем хотелось найти Тэда, всем хотелось найти убийц. Всем хотелось жить, всем хотелось отомстить. Противоречия охватывали головы и души выживших, которые еще вовсе не понимали, к чему могут привести их же желания.

***

После найденных знаков, которые оставила мне Дарлин, прикрывая царапины на полу домика ковром, я сразу же двинулась в путь, забывая и об усталости, и обо всем остальном. Тогда в голове пульсировала одна мысль, говорящая лишь о желании найти их, живыми и здоровыми. Лишь спустя неделю, почти бессонную, когда дни и ночи перемешались, я наткнулась на тех, кого увидеть так отчаянно желала и боялась одновременно. Хотя, точнее будет, если я скажу, что догнала Билла и остальных.

Я вспомнила то, как думала, будто выжила одна, будто все, кто был на станции, погибли. Еще никогда прежде я не радовалась своим заблуждениям так, как в этот раз. Однако Тэда Крайтона среди выживших я не увидела.

Живот Лили стал более округлым, чем я запомнила его в нашу последнюю встречу. Странное чувство посетило меня – я не могла теперь поверить в то, что живое крохотное существо появится среди нас. Мне казалось это каким-то волшебством, потому что неужели мы действительно можем принести в этот ужасный мир нечто большее, чем просто существование. Неужели мы правда можем дать кому-то новую жизнь? На лице Барри, который так и не распрощался со своими часами, читался тот же вопрос, правда, ответ для себя мужчина давно нашел. Он совершенно точно был уверен, что ребенок родится, и ему было плевать, назовут его именем мёртвого Майкла или как-то еще. Барри, да и Лили тоже, просто знали, что этот ребёнок родится.

Спустя месяц жизни в одиночестве, когда я собралась отправиться к каньону, когда просто бродила, думая, что имею какие-то цели, я смогла увидеть в старых знакомых так много нового, что голова пошла кругом. Теперь все, что было для меня привычным, стало странным и неоднозначным.

Лили и Барри сами по себе постоянно вызывали внутри меня бурю эмоций и противоречащих вопросов. Когда-то мне было жаль Лили, после Барри, превратившегося в своего рода игрушку или замену, теперь же мне стало страшно за будущее живого существа, эмбриона в животе женщины. Каждую бессонную ночь перед глазами мелькали безликие образы тех, кто разрушил станцию, - я видела, как убийцы вспарывают живот Лили, выпуская кровь из ее тела, убивая еще не родившегося человека. Вариаций смерти того, кто жил в утробе, у меня появилось огромное множество за прошедшее время – мне все не верилось, что мы сможем его защитить-, и после подобных видений я обычно подскакивала, машинально ударяя себя по лицу, словно приводя в чувства. Мне было стыдно и отвратительно за то, что я не могла увидеть нечто светлое в ситуации, в какой мы сейчас оказались.

Другим красочным примером моих странных взглядов на тех, кого я знала, послужила Бонни. Она казалась честной и отзывчивой, заботящейся о Тони, но спустя какое-то время, я заметила этот страх в ее глазах. Мальчик, который подрос и чуть изменился, теперь напоминая мне Марко своим уверенным, но молчаливым взглядом, служил для веснушчатой, исхудавшей девушки спасательным кругом. Она боялась, и страхи сжирали в ней все самое лучшее, что когда-либо существовало внутри нее. Бонни не могла позволить себе причинить вред Тони Таско, потому что знала, что тогда Роб разорвет ее на части, что тогда он бросит ее, перестанет защищать. Сама она бы не выжила, и это заставляло ее быть хорошей. На ее фоне я не чувствовала себя не так отвратительно, когда видела лишь смерть не рождённого человека. По крайней мере, я была честна.

Когда я встретила Леонарда Гилсона, раньше просто присутствующего в моей жизни, я не ожидала теплой встречи или какой-то радости. Но все это было. Будто за время моего отсутствия что-то произошло с бывшим одноклассником, потому что объятия были действительно родными и какими-то теплыми. Я всегда уважала Леонарда, его воспитанность, уверенность, мужественность и… Проще сказать, что я уважала в нем все. Я видела в нем идеал мужчины, но привлекали меня все равно иные парни, мерзкие и двуличные. В этом, наверное, заключается вся суть женских взглядов: уважаем одних, влюбляемся в козлов.