Крыльцо крайнего домика с темной крышей, покрытого плесенью, дружелюбно и по-домашнему скрипнуло, оповещая пустоту мира вокруг о моем присутствии. Я долго стояла и прислушивалась у самой двери, после того, как подозвала возможных «обитателей» будущего места для ночлега. Ни один звук не донесся из-за двери, заставляя одновременно расслабиться и напрячься: теперь все вызывает подозрение.

Последние дни я провела в каком-то сумбурном потоке времени, не различая дней и ночей, но, почему-то, усталости не чувствовала. Я спала по несколько часов днем и ночью, чувствуя, что заболеваю. Знаете, нужно быть, наверное, самым неудачным человеком, чтобы простудиться летом, но ничего подобного не мешало моему телу ослабевать, поддаваясь температуре.

Когда однажды мою голову посетила мысль о заражении и скором обращении в мертвеца, я даже не испугалась. Просто расстроилась, как маленький ребенок, после смиряясь с подобной участью. Но уже через несколько часов убедилась, что это действительно только простуда: горло першило, но температура спала, позволяя расслабиться. Будь все иначе, сейчас я бы не была внутри этого дома с его пыльными предметами и комнатами.

Я думала найти хоть одну тварь, но ничего не получилось, заставляя меня напрячься еще сильнее. Впрочем, первым, что я сделала, была даже не попытка запереть двери, я поднялась по лестнице на второй этаж, завалившись на мягкий матрас высокой кровати. Тогда по комнате разлетелся стон удовлетворения, словно я была самым счастливым и в то же время последним человеком на всей планете. Моя спина, кажется, никогда не знала такого блаженства, я впервые так расслабилась и почти что утонула в серых от пыли простынях и подушках. Мне было плевать, кто спал на них, что он делал, я просто была спокойна и удовлетворена.

Я лежала на этом мягком матрасе, ни о чем не думая, лишь глупо улыбаясь очень долго, даже не заметив этого. Только когда лучи заходящего солнца, окрашивающие все в оранжевые и красные цвета, – будто оно сжигало весь мир-проникли сквозь окна спальной комнаты, падая на деревянные половицы, я поднялась, потягиваясь до приятного натяжения мышц под кожей. Если бы в этот момент я зевнула, было бы просто чудесно.

Наконец, забаррикадировав входную дверь, я уселась на диван, доставая из рюкзака банку с какими-то фруктами. Чувство незаконченности тут же вернулось, заставляя меня настороженно оглядываться вокруг. Я чего-то не заметила, что-то опустила. Мне было неспокойно, но не страшно.

«В следующий раз оставь более четкие знаки», - собственный голос прозвучал в голове, заставляя меня вспомнить клетчатый лист, вырванный из тетради по алгебре. Это было попыткой Дарлин сказать мне, что она была здесь –она поступила так однажды…

Чувство неудовлетворенности начало нарастать с каждой секундой все больше, заставляя меня оставить банку с консервированными фруктами в стороне. Я вновь пробежала через все комнаты, осмотрела каждую стену и потолок, желай увидеть хотя бы намек на то, что здесь кто-то был. Я не знала. Почему, но внутри все уверенно настаивало на чудом присутствии в этом доме. Думая, что, возможно, подруга сделала так же, как в тот раз, – вырвала какой-нибудь лист книги или тетради – я сваливала с книжных полок учебники и другую литературу, перебирала любимых авторов и их произведения, но ничего не находила. Теперь я чувствовала разочарование от того, что собственные чувства решили развлечься, издеваясь надо мной.

Устало падая на диван, почти обреченно опуская руки, я думала теперь только о том, что все это было глупо. Нужно перекусить, вновь проверить дом и входную дверь, а после вернуться наверх. К той мягкой постели, засыпая. Я действительно не знаю, сколько дней прошло, просто не замечала этого. Да и солнце уже становится слишком бледным. Последние его лучи теперь даже не падают на твое лицо, только на ноги попадают, заставляя переводить взгляд куда-то вниз. И я подчиняюсь этому «приказу» умирающего на ночь огненного шара, я смотрю вниз, на собственные ноги. Что-то внутри замирает – край ковра задран.

Возможно, это я зацепилась, пока лихорадочно бегала по дому, возможно что-то другое. Но если другое, то что?

Я почти падаю с дивана, желая убедиться в собственных догадках, когда собственный смех заполняет все комнаты, безумным и веселым эхом отбиваясь от стен и потолков. Ну, конечно! Я искала знаки везде, даже в самых глупых местах, но не додумалась посмотреть на полу. Гениально, Дарлин Джоунс! Просто шикарно! Если не хочешь, чтобы кто-то что-то нашёл, спрячь это на видном месте.

На полу, под ковром были выцарапаны направление и имя. Дарлин все же была здесь, другие наверняка тоже. Понимая все это, я решаю, что отдых подождет: я не спала несколько дней, не посплю еще пару суток. Ничего не случится. Судя по слою пыли, люди, знакомые и живые, были здесь около трех дней назад, а это значит, что, если я потороплюсь, то нагоню их, найду. Недели точно не прошло после их ухода. Они не могут двигаться слишком быстро, следовательно, и направление они не могли сменить неожиданно и резко. Если Дарлин оставила этот след, она будет настаивать на том направлении, что указала, выцарапала на полу. Я успею догнать их, успею!

Вот только, почему они идут на северо-запад? Сурт сказал, что там живет дьявол, истинное его воплощение: Том и те, кто убил, уничтожил наш дом. Я должна догнать Дарлин и всех, кто выжил не только из-за того, что так хочу, а потому, что они идут прямо в лапы к монстру, в его логово.

***

Мэдисон, окружные леса. Озеро Мендота. З часа езды до Чикаго.

Все вокруг пропитано волнением и тревогой. Ветер непривычно силен и пронзителен для летней погоды, а небо вовсе затянуто пасмурными тучами, скрывая за собою солнце. Мир погрузился в какое-тио иное состояние, непривычное и волнующее, а сердце мужчины, кажется, вовсе остановилось.

Думалось, посреди этого мира, полного смерти, уродства и безумия, ты не мог больше удивляться ничему. Однако он знал, что существуют вещи, куда более ужаснее страха, потери и отчаяния. Он знал это, потому что сталкивался с этим дьяволом. Дьяволом, что убивал чужими руками, играючи. И если он не брал оружия в руки, то жертва умирала быстро и почти безболезненно. Но если его настроение было иным… Ты познавал настоящие муки, проходил все семь кругов ада. И не перерождался.

-Господи, я думал, больше никогда тебя не увижу! – голос этот был как яд, сковывающий все тело и, хуже того, мысли. Он подчинял и управлял тобою. Ты бы сделал все, что этот человек приказал. Ты бы подчинился, даже если бы тебе велели кого-то убить. Ты бы не смог сопротивляться. – Я серьезно! Не думал, что встречу тебя! Ты даже представить не можешь, как я рад нашему воссоединению.

Он не мог позволить себе ни слова, просто смотря на человека, что стоял совсем близко, разводя руки в сторону. Темные волосы колыхал ветер, а глаза по-прежнему оставались пустыми и молчаливыми. Но опасными. Дрожь пробирала до костей, но он все молчал. Люди вокруг были знакомыми, но ненавистями. Он вновь чувствовал это, чувствовал то, что преследовало его все время. Неужели, он никогда не освободится? Он хочет быть свободным и вольным, как она, как эта рыжая. Он совершенно точно ощутил поглощающую панику и страх, зародившиеся в этот раз в самом мозгу. Одна мысль только и пульсировала в голове: «Я знал! Я знал, что ты вернешься! Знал же, знал ведь! Зачем, твою мать?!»

-Как поживаешь, Тэд? – человек напротив расплылся в широкой улыбке, зная, что ему подчинятся, в любом случает подчинятся, и не скажут ни слова против. Он просто знал это. И Тэд знал это. Все вокруг знали это. Потому что все вокруг подчинялись.

========== 7.4.Завтра ничего не было -Мысль материальна ==========

Этот мир сжирает каждого. Сжирает вместе со всеми чувствами, ощущениями и костями – ничего не оставляет после. Он будто хищник, который не может наесться, проглатывающий все на своем пути. Этот вирус, обративший почти всю планету в царство тишины, гнили и крови, появился неожиданно, одним жарким днем, когда все, казалось, замерло и застыло, позволяя лишь самым внимательным узреть последние минуты жизни человечества. А после мертвецы восстали.