-Нет, не увидимся, – не собираясь оставаться там, где больше никого не осталось, только пепел от жадного костра, сжирающего сучья и ветки, я подняла рюкзак с земли, улыбаясь Сурту. Мужчина с татуировкой лишь кивнул на мои слова, больше натягивая накидку на тело, следуя туда, где среди тумана уже растворились его спутники. Я стояла на месте, будто извиняясь улыбаясь, когда силуэты рассредоточившихся по лесу людей совсем исчезли, оставляя меня одну. Где-то совсем близко дятел застучал клювом о дерево, словно призывая лесной мир проснуться.
***
Свесив ноги с обрыва, я сидела на каменистой земле, смотря на озеро внизу. Банка консервов, что была в оставленном мне рюкзаке, теперь окончательно опустела, заставляя меня отбросить ее в сторону, слыша забавный жестяной звук, почти напоминающий звон. Солнце уже показывалось из-за горизонта, поднимаясь яркой полосой, а вокруг все по-прежнему было тихим, как в дни каникул, когда все спят в своих постелях и никакие петухи не нарушают этого момента. Только крохотные птички чирикали где-то среди деревьев, словно дразня дятла. Сейчас я поняла, что прошедшей ночью все было живым, но смотря на обстановку теперь, принимала это: мир мертв в действительности.
Не знаю, что заставило меня сделать это, но совета я послушала, меняя направление и забывая о Большом Каньоне. Несколько раз я уже была там, зачем вновь возвращаться к прошлому. Решая теперь двигаться вверх по карте, избегая при этом странного северо-запада, где таилось зло, я двинулась почти наугад в штат Айова, ориентируясь лишь на редкие указатели, украшающие разрушенные дороги.
Может быть, что-то забавное есть и там, в Айове?
***
13 июля. Штат Айовы. Округ Мэдисон.
Надо же, я не ошиблась, думая, что в Айове весело. Это был самый разрушенный штат, вероятно, по той причине, что он был «проходным» пунктом у каждого крупного стада Ходячих. Здесь ими все просто кишело, но были места совершенно пустые, где словно и не видели гнилых тварей.
Уже больше месяца прошло с разрушения станции и смерти всех, кто был там. 7 Июня осталось где-то за спиной, а я все еще жила, думая, что, возможно, до следующей такой же даты доживу, чтобы посмеяться от души, говоря: Да пошло оно все нахер!
Мир вокруг безумный, и если вам удастся встретить живых, они совершенно точно скажут вам, что одному не выжить. Но я не горю желанием кого-то находить. Мне не хочется вновь проходить через то, что уже осталось за спиной, не хочется вновь видеть смерть друзей и страдать.
Когда я не скрываюсь от мертвецов, не убегаю или не молчу, размышляя лишь о выживании, сидя под открытым и светлым небом, я думаю. До сих пор думаю о том, что сказала мне однажды Джейн Макдафф, теперь покойная с перерезанным горлом. Я думаю, и понимаю, что незнание побеждает – она же утверждала обратное. Джейн оказалась неправа. И мертва.
Я брожу без цели с того дня, как наткнулась на кочевников. Я, будто безработный в мире полном успеха, технологий и перспектив – так я себя чувствую. Ветер в волосах, мотыльки на полях, птицы в небе, оружие под рукой. Но дни такие спокойные и безмятежные, что мне становится скучно в этом мире. Я долго пересекала леса, скрываясь в тени деревьев от жары и людей, долго бежала через луга и высохшие сады, пока вновь не вышла на шоссе, что привело меня в Айову, округ Мэдисон. От тех запасов, которыми поделились скитающиеся выжившие, имеющие принципы и моральные устои, ничего не осталось – это и стало причиной поисков магазина, хоть надежда была малой.
Идти в города и населенные пункты было безумной затеей, поэтому, полагаясь на интуицию, – но не удачу –я поплелась в нечетком направлении. Что ж, одинокий магазинчик у дороги среди леса, с небольшой парковки которого была видна свалка, предстал передо мной спасителем.
Однако же, хороший конец не имел места быть.
***
Я сидела за мусорными огромными контейнерами на колесиках, -откуда даже не несло гнилью-выглядывая за стену кирпичного магазина, чья неоновая вывеска давно сломалась и покосилась. Двери магазина были открыты, как и окна, что говорило о полной опустошенности этого места. Вот только на парковке с нечеткими белыми линиями, окруженной забором-сеткой, были мертвецы в цепях и живые люди.
Когда я только подходила к магазину, за спиной раздался звук приближающихся машин, который я даже не узнала в самом начале, совершенно забыв о существовании транспорта. Понимая, что опасность все ближе, я бросилась в сторону кирпичного здания, почти сразу забегая за угол, пересекая сломанный шлагбаум парковки. Уже сидя за баками, я услышала торможение автомобилей. Выглянув, я увидела Их.
Эти Хаммеры с темными окнами, это оружие в сильных руках, эти взгляды, ищущие чужого страдания ради веселья. Я сидела и просто смотрела, когда из багажников вытянули людей со связанными руками. Молчала и смотрела, когда животные толкали людей к прикованным Ходячим, что уже тянули свои лапы к еде. Просто сидела, когда гнилые зубы, разрывали на части. Лишь однажды мое сердце дрогнуло, напоминая о человечности: знакомый человек, сжимая кулаки от ненависти, вел на смертную казнь последнего связанного заложника. Этим связанным оказался Джон, упустивший меня когда-то в лес, убивший Итана, а тем, кто играл роль палача, был Том. Глаза последнего горели гневом и злобой, но огонь в них утих, когда уродливая тварь с облезшей кожей, почти разложившаяся, вцепилась в Джона, вызывая душераздирающий крик.
Мужчина был связан, он не мог убежать, не мог спастись, а мертвый враг раздирал его на части, смакуя кишками и печенью. Ходячий припал на колени, когда Джон упал на асфальт, пачкая и так грязное от засохшей жидкости покрытие своей кровью. Я не знаю, о чем тогда думал человек, которого я уже считала мертвым, не знаю, что мелькало в его голове. Но в тот раз гнев внутри меня вновь возродился, напомнил о прошлом, заставляя скрипеть зубами, закрывая руками лицо.
Лицо Итана, непонимающее и ошарашенное, предстало перед глазами в тот самый момент, когда булькающие звуки, исходящие от Джона, стихли. Верно, он убил Итана, Том убил его. Все, кажется, так и должно быть, даже если прошлое оказалось случайность. Но ведь…
Ублюдки долго смеялись, любуясь разорванными телами, торчащими ребрами и чьим-то сердцем, которое, валяясь на асфальте, дальше от тела, стучало. Они смеялись и тогда, когда прикованные к забору цепями-поводками мертвецы начали тянуться и к ним. Площадка смертников, где «казнили» Джона, была совсем близко к мусорным бакам – я видела все лучше, чем хотела.
Когда смеяться надоело, эти твари, забыть которых я не смогу, двинулись к машине, обсуждая «того парня, что выкрикивал имя мамочки». Только Том продолжил стоять возле трупа Джона, не замечая хрипящего Ходячего, что мечтал схватить его. Когда его новые друзья скрылись за углом кирпичного магазина, не в состоянии побороть желание, я бросила камень в ту сторону, где была тишина, привлекая внимание Тома.
Мужчина – оставшийся таким же наивным, пускай и стал жестоким – резко дергается, разворачиваясь к источнику шума. Пустоты в этой части достаточно, чтобы вызвать его интерес и недоверие, заставляя после пройти вперед, вытаскивая из чехла нож.
Хотела бы я видеть его лицо, недавно довольное чужой смертью, когда за его спиной послышался щелчок, и парень совершенно точно ощутил дыхание темного металла. Он точно понимал, что звук этого оружия ему знаком, он уже не раз слышал его.
-Когда ты стал таким? – мой собственный голос не звучит осуждающе, напротив, он холоден и безжизненен, будто просто записанный на диктофон звук, искаженный динамиком. Я помню иного Тома, совершенно другого человека, который был готов отдать собственную жизнь, но не отнять ее у других. Похоже, этот парень умер внутри знакомого в тот самый момент, когда глаза Итана стали зеркальными и пустыми.
-Блэр. – это звучит как факт, как его констатация. Уверена, Том узнал меня еще раньше, возможно, он знал, что я буду здесь в тот момент, когда садился в Хаммер, выезжая на поиски и ловлю Джона.
