Мимо тут же пронесся мускулистый учитель в спортивном костюме синего цвета, спрыгивая со ступенек крыльца. Он уверенно подбежал к школьнице, не прекращающей кричать и отбиваться, мимо испуганных и застывших на месте подростков. Хватая человека в запачканном комбинезоне за руку, чтобы после отбросить в сторону, темнокожий мужчина закричал.
-Твою мать! – отталкивая появившегося незнакомца теперь ногой, учитель физкультуры схватился за руку, где недавно сомкнулись зубы ненормального парня.
Всё же освободить девчонку в розовом костюме, теперь грязном от пыли и земли, ему удалось – внимание странного парня вышедшего из леса теперь было приковано к нему. Поднимаясь с колен, опасно наклоняясь то в правую, то в левую сторону, фермер медленно вставал. Где-то в стороне от себя темнокожий мужчина слышал частое и хрипящее от криков дыхание ученицы. Еще чуть дальше на заднице сидел шокированный парень еврейской внешности. Остальные школьники неуверенно отбежали назад, следя за учителем.
Хрипя, фермер пошел в сторону темнокожего, протягивая к нему свои грязные руки. В дальнем свете костра было плохо видно его лицо, да и его самого, зато учитель отлично чувствовал его запал – противный, словно… Гнилой?
-Ни шагу больше! – словно заграждая старшеклассников собой, громко сказал мужчина, предупреждая ночного гостя. – Эй, остановись! Слышишь?!
Кажется, разговаривать ненормальный парень не собирался. Физкультурник попятился назад, а человек в одежде фермера, захрипев, а то и зарычав еще громче, набросился на учителя, непослушными и мертвецки-холодными пальцами, как успел почувствовать человек в синем спортивном костюме, цепляясь за его одежду. Когда лицо ненормального оказалось так близко, накачанный мужчина смог увидеть и разглядеть его.
-Сука, стреляй в него! Убей эту мразь! – заорал он истошно, пугая всех вокруг, заставляя гадать, что же вызвало этот крик. А вызвало его лицо гостя – синее с темными венами, измазанные кровью, засохшей на подбородке, губы, и пустые глаза.
Повинуясь лишь истошному крику, охотник, стоявший до этого на крыльце, соскочил на землю, подбегая к мужчине, борющемуся с незнакомцем. В какой-то момент он колебался, думая, надо ли стрелять, но стоило ему оказаться в паре метров от места битвы, как острое, пусть и не такое хорошее, как в молодости, зрение уловило жуткое лицо. Страх и испуг тут же подали сигнал, и выстрел прогремел в ночном лесу.
Пуля прилетела прямо в голову фермера… Бывшего фермера… А после упало на землю, отталкиваемое мужчиной в синем костюме, на чьем лице теперь были брызги крови.
Темнокожий мужчина опустился на землю, пытаясь отдышаться и перевести дыхание. К нему тут же подбежали старшеклассники, спрашивая, как тот себя чувствует. Учитель неуверенно задрал рукав спортивной кофты, оголяя кровавый участок.
-Укушенными. – утверждая, словно отвечая на недавно-заданный в охотничьем домике учителем вопрос, сказал Стивенсон, подошедший секундой раньше.
В ночном небе виднелись звезды, словно смеясь над отрезанными от города людьми. Они-то видели всё. И картина эта не была радужной.
***
-Прекращай нести эту чушь! Господи, да послушай же себя! – женщина с короткими светлыми волосами размахивала руками, крича на мужчину, чьи глаза пылали гневом и яростью. Он не остался в долгу, тут же отвечая на выпад со стороны жены:
-Закрой рот! Истеричка! Ты говоришь, что я несу чушь, но посмотри на себя! – тыкая пальцем в предплечье женщины, чуть отталкивая ее корпус назад, еще громче, надрываясь, указывает на недостатки жены тот.
-Не смей меня трогать! – возражая прикосновениям, женщина отталкивает мужскую руку, зля его еще больше.
Такое поведение жены совсем не нравится ему, совершенно. Он уверен на все сто процентов и даже больше. И о чем он думал, когда вышел замуж за копа? Подобный вопрос который раз всплывал в его голове. Мужчина познал ласку другой-спокойной и страстной женщины. Ему больше не хотелось оставаться в этом доме. Ему надоели частые ссоры, он даже не понимал, что зачинщиком многих являлся сам. От одной мысли о другой женщине, рука тут же дернулась, встречаясь со щекой жены. Теперь уже бывшей жены. Мужчина понимал это. Она не простит ему подобное. Она не простит….
Кровь полилась из разбитой губы, послышался удивленный вздох. Какое-то время в этом доме, где на стенах висели старые картины в темных рамках, не цепляющих больше взгляда обитателей, повисла тишина. А потом новые крики заполнили комнаты, эхом разносясь по дому, заставляя испуганного ребенка дрожать всем телом.
Девочка с коротким рыжим волосом, одетая в пижаму, сидела на ступеньках лестницы, вцепившись пальчиками в перила. Её испуганные голубые глаза были наполнены слезами, но она не могла оторвать взгляда от ссорящихся на кухне родителей. Снова ссорящихся и кричащих…
Когда крики стали еще громче, хотя казалось, громче некуда, девочка не вытерпела и сбежала по лестнице, босыми ногами ступая на холодный пол. Когда пробегая через арку, оказываясь на кухне, освещаемой желтым светом люстры, ребенок замечает кровь на лице матери, глаза девочки округляются . Родители и не замечают её присутствия. Они давно перестали замечать что-либо вокруг, пока кричат. У каждого есть лишь одна цель – доказать свою правоту, порой, даже не прислушиваясь к другому.
С трудом забираясь на высокий стул, что приставлен к длинному столу, девочка долгое время не отрывает взгляда от мамы и… отца. Она смотрит, словно что-то решает в голове. Да, именно решает. Отец, она больше не может назвать его папой, что-то в голове запрещает, больно сжимая сердце, он уже не такой. Совсем другой – холодный и отстраненный.
Когда мужчина вновь кричит на женщину, раздается звук разбитой посуды. Это была тарелка, встретившаяся с головой мужчины, а после упавшая на холодный пол, покрытый плиткой.
Девочка стоит, не веря, что все же сделала это. Её руки трясутся. Наконец в доме наступает тишина, не нарушаемая криками . Теперь эта тишина всегда будет в доме. Она будет давящей, но любимой.
Девочка всё еще стоит на высоком стуле, когда отец поворачивается к ней. И она видит его взгляд: такой же холодный, но… виноватый. Да, именно виноватый. Словно этот бросок тарелкой смог немного пробудить мужчину, приводя в чувства. Но девочке тяжело смотреть в эти глаза, они по-прежнему чужие. Словно глаза её папы кто-то вырвал, заменяя их пустыми стеклянными шарами другого человека.
Девочка продолжает стоять на стуле, а потом темнота…
***
Я вскакиваю в постели, жадно хватая ртом воздух. Словно кто-то тяжелый наступил на меня, лишая дыхания. Я подпрыгиваю, резко садясь на кровати, разбудив тем самым Кловер. Подруга недовольно смотрит на меня, потирая правый глаз. Её присутствие подтверждает, что всё это лишь сон. Сон, события которого когда-то были настоящими. А теперь стали лишь частью жизни. Противной, отвратительной и печальной. Частью жизни, где маленькая рыжая девочка так и осталась брошенной и покинутой, только теперь уже девушкой.
- Кошмар, - тихо отвечаю я, ловя на себе удивленный и все еще недовольный взгляд подруги.
За окном уже встало солнце, вновь начиная согревать землю. Вот только далекие тучи, пусть и небольшие, говорили, что вчерашней жары можно не ждать. Оно и к лучшему. Понимая, что больше не усну, да и времени уже было почти десять часов, я встала с постели. Кловер же не была со мной согласна, поэтому закрутилась в одеяло, понимая, что кровать полностью в ее распоряжении.
Стаскивая со спинки стула в углу комнаты помятую бордовую толстовку, в которой я утопала из-за того, что она принадлежала человеку на несколько размеров больше меня, я натянула ее поверх пижамы.
Выйдя из комнаты, я поплелась в ванную, отмечая, что в доме очень тихо, как и всегда. Здесь всегда тихо, с того самого дня…
Дернув головой, я отогнала давние события, почти забытые, куда-то далеко. Толкнув дверь в ванную, я обрадовалась, что она была свободной. Вид у меня был не самый лучший и привлекательный: темные круги под глазами говорили то ли о коротком сне, то ли о кошмарах, сменявших друг друга, лицо было и вовсе усталым, словно я не спала совсем, а рыжие отросшие волосы торчали в разные стороны. Часть их пряталась в бордовой толстовке с капюшоном, которая прикрывала зад.
