-Мертвым уже ничего не нужно. - неожиданно, заставляя всех отвлечься от разгребания обломков, прозвучал крик где-то за разрушенным зданием, где раньше, кажется, сжигали мусор и трупы. Крик этот был истеричным. Почти отчаянным.

***

Здесь все было таким же, кроме одного: мертвыми телами на асфальте, очищенном от досок и другого мусора, тронутого огнем, было выложено приветствие: «Hi». В голове прозвучал чей-то голос. Будто мое безумие, скрывающееся в темноте, знало о том, кто был здесь, кто все это сделал. Не было ни дрожи, ни ненависти, просто пустота. Словно это приветствие лишало всего, всех чувств и эмоций.

Все было ясно в тот момент, все подтвердилось, когда мы вошли в полуразрушенный первый этаж супермаркета. Здесь были сгоревшие продукты, вещи, только оружейная была опустошена. Люди, что напали на Холвудс не взяли ни еды, ни бензина – они просто развлекались таким способом. Преследовали только одну цель: развеять скуку.

Все это – забавы ради. Больше я не могу ничего сказать. Какие животные истерзают людей так сильно. Какие мрази изрезали, изранили тела живых ради веселья. Кому наскучило прятаться, что за тварь способна на такое. Что за монстр…

Мне страшно.

***

-Люди, что пришли сюда, обменяли одеяла на еду? – чиркая что-то на обложке журнала со смуглыми девушками в купальники, что не вызывали никакого интереса, поинтересовался Марко, подпирая голову рукой. – Если мы так будем делать, то разве у нас что-то останется?

-Ну, нужно помогать людям, - чуть вытягивая шею, пытаясь разобраться в детских каракулях, промямлила Кловер, в какой-то степени понимая мальчишку, интересующегося в последнее время всем, что происходит вокруг.

-Не будь такой жадиной, Марко, -неожиданно опускаясь на невысокий стул у деревянного стола с характерным звуком, улыбаясь, будто обвинил паренька Раймонд, пытаясь повторить действия Эйбрамсон, стремясь разобраться в рисунке мальчика. - Каждому нужна помощь, представь, если бы ты оказался на их месте.

-Я бы постарался не оказываться, - буркнул ребенок, обижаясь только по одной причине, что не давала ему покоя с самого утра, когда никто не сказал и слова. Парень был зол на все и вся вокруг, насупившись, стараясь не кричать даже на собственного брата. Все забыли о его дне рождения, никто и не вспомнил. Марко пытался убедить себя, что взрослые заняты, но детская обида засела внутри, заставляя негодовать и злиться, надувая щеки. Но Марко еще не знал, что все помнят, что никто не забыл, а старший брат старается сделать сюрприз. Марко еще не знал, что этот вечер станет для него самый запоминающимся и светлым моментом в жизни. Сегодня он будет смеяться, принимать поздравления от незнакомцев, что обменяли одеяла на еду, есть самые вкусные консервы. Этим вечером он поймет, что если его однажды спросят о самом счастливом дне, то он, не задумываясь, ответит, даже назовет дату.

Одним зимним вечером, после того, как брат устанет от долгих скитаний и изнуряющей работы на холоде, отчего сразу же заснет, что-то промычав на вопрос ребенка, Марко будет слушать истории Кловер, которая укроет Джина, лежащего где-то на старом диване, и чмокнет мальчишку, которому теперь исполнилось восемь, в лоб, улыбаясь самой искренней улыбкой.

-Откуда этот рассказ? – зевая, укутываясь в одеяло, чувствуя, что сон все подступает, спросил ребенок, смотря на темноволосую девушку, уставившуюся куда-то в окно большого особняка, на который они набрели в конце осени, стоило первому снегу покрыть землю. Это все произошло уже после того как склады у Атланты рухнули, подвергаясь атаке.

-Ну, это школьная программа, - пожимая плечами, отрываясь от метели за окном, словно оправдалась Эйбрамсон, неловко улыбаясь. Этот особняк, служивший загородным домом для отдыха какому-то богачу, был лучшим, что удалось найти после падения старого дома. Такие вещи крепко заседают в головах людей, навсегда оставаясь с ними, заставляют сравнивать одни вещи с другими, будто решая, что лучше. Но особо выбирать теперь не приходиться: нашел место для ночлега – радуйся.

-Мне нравится, - чувствуя, что веки слипаются, а мысли улетучиваются, засыпая, прошептал ребенок, даже не пытаясь бороться с той невидимой силой, что звала его куда-то далеко, обещая показать красочные места, где не будет Упырей.

-Ох, сказал бы ты мне это раньше, я бы точно посмеялась. Мне не нравилось читать, - честно признаваясь, вспоминая, как искала способа списать, улизнуть от теста по очередному произведению классика, горько усмехнулась Кловер, понимая, что ее слова остались неуслышанными. Марко уже провалился в сон, уподобляясь старшему брату, сопящему где-то на диване.

***

В тот раз, когда осознание всего произошедшего пришло, когда боль стала невыносимой, Дарлин была готова поддаться мимолетному желанию. Оно было схоже с неожиданным порывом сильного ветра, который тут же исчезал, но после его ухода что-то обязательно менялось, ничего не оставалось прежним. Если бы в тот раз, в темном лесу, наедине с собой, в руках Дарлин оказался пистолет, она бы поддалась этому влечению, она бы выстрелила.

Но пистолета у нее не было. Был лишь нож. Но, честно признаться, она была готова и его воткнуть себе в голову, даже несмотря на то, какая бы это была боль. Но физическая боль не идет в сравнение с тем, что бушевало внутри Джоунс. Ее вселенское кладбище перестраивалось, расширялось, заполняя все сознание. Дарлин становилась человеком, обреченным нести в себе только еще больше боли и воспоминания об остальных. Мы все были такими.

Она правда хотела умереть, правда думала, что так будет проще, правда забыла о данном своему безумию обещании. Единственным выходом для нее было самопожертвование, она нашла в нем спасение. Если бы не Нейл, которого она нашла раненным в том же лесу, такого же одинокого и истерзанного, Джоунс бы проткнула голову лезвием. Она бы это сделала, но мужчина, который нуждался в ее помощи, именно в ее, потому что рядом не были ни одной души, стал причиной жизни. Они спасли друг друга в ту ночь. Их теперь связывало это.

Потом, держа в руках пистолет Нейла, отправляясь за помощью, Дарлин поняла, что жалела, если бы нажала на курок. Хотя мертвые не могут жалеть. Она была даже рада, что не поддалась этому чувству, желанию стать единой со смерть, не впала в то состояние, когда мозг отключается, а чувства диктуют правила.

Мы сжигали трупы друзей, знакомых. Это была груда тел, состоящая и из наших душ. Вместе с костями, кожей, лохмотьями сгорали и наши сознания, какая-то их часть.

Я стояла дальше от этого пламени, что пугало своей силой. Я словно пряталась от мертвых взглядов, когда ко мне подошла Дарлин. Я смотрела на нее долго, она не отрывала взгляда. А после, борясь с собственными чувствами, опустилась рядом со мной на разрушенные части супермаркета.

Я вновь вспомнила о том дне, когда видела Джоунс среди брошенных вещей. Тогда я назвала е королевой ненужных предметов, сейчас она стала королевой призрака любви. Она была одержима болью, одержима слезами и единственной фразой: «Джеймс тоже любил тебя».

-Он боялся огня, ненавидел его. В прошлом его дом сгорел вместе с отцом. Он остался с матерью, каждый день встречая поезда и несчастных людей, в которых пытался найти хоть какое-то утешение. Он не любил пламени, и он не должен в нем же исчезнуть.

На слова Дарлин я лишь кивнула. Я забыла и о том, что Джеймс остерегался меня из-за одного лишь цвета волос, и о том, что он погиб. Мне казалось, что вот-вот кто-то выйдет из-за разрушенного угла супермаркета, что кто-нибудь скажет, что это постановка, что все – иллюзия. Но ничего подобного не происходило: трупы лежали на земле, сгорали в огне, слезы скатывались по щекам, души страдали где-то внутри, желая покинуть смертное тело.

-Роб, -я не смела обратиться к Крайтону, что стоял совсем близко, обремененный своими мыслями, к Биллу, которого тревожил ужасный и дикий враг, только к скале. –Мы можем забрать Джеймса? –мужчина хотел было что-то ответить, но заметил в стороне Дарлин, что просила одним лишь печальным взглядом. – Его отец погиб в огне, эта ненависть преследовала его повсюду. Пожалуйста.