-Проваливай, - скала попытался сделать грозный голос, но прозвучали его слова как шутка, чему я лишь улыбнулась еще шире, а после поспешила убраться, пока бы Роб не начал метать в меня что-нибудь.

***

На первом этаже супермаркета Холвудс были не только колоны, стены и окна. Здесь было несколько дверей: в хранилище с припасами, что была заперта, в рабочие зоны, сортир. Одна из дверей вела в оружейную. Я уже собиралась выйти на улицу, где хлопья снега быстро падали на землю, образуя сугробы, но за моей спиной послышалось шарканье, которое чуть не заставило вытащить пистолет.

Я развернулась, готовясь встретить облезшее лицо, покрытое струпьями, с которого свисали куски отмершей кожи, но наткнулась лишь на старика, тащащего за собой два огромных мешка. Заметив меня, пожилой мужчина почти оживился, а его губы тронула легкая и приятная улыбка.

-Доченька, не поможешь мне? – лицо мужчины было красным, то ли от долгой работы под палящим солнцем, то ли от злоупотребления алкоголем. Старичок, чья кожа и изначально, от рождения, не была светлой и бледной, остановился у двери, отпуская мешки с мусором.

-Я? – неуверенная в том, что обращаются ко мне, я повертела головой, оборачиваясь, будто ища кого-то другого. Но там никого не оказалось.

-Ну да, помоги старику? – внешность у незнакомца была приятной, хотя, думаю, все старики выглядят немного мило и жалко из-за глубоких морщин. Однако Билл к этой категории «милашек» не относился. – Руки уже не те, а работать надо, чтобы как-то обозначить время в этом мире.

Этот седой человек казался каким-то знакомым, но и совершенно чужим. Я не могла отделаться от мысли, что кого-то похожего я точно уже встречала, хотя, вероятно, мое сознание просто играло с разумом. Я подошла к старику, беря один из мешков с мусором за конец, собираясь помочь.

-Я тебя раньше не видел, прости, если забыл, - двигаясь позади меня, иногда указывая направление, где находится свалка для всех отходов, как и для мертвецов, извинился седой мужчина, намекая на плохую память.

-Нет, я вас тоже не знаю. – сказала я это, но внутри что-то говорило, что этого старика я уже встречала. Хотя я была уверена, что его лицо лишь кажется знакомым, не более того. Мешок действительно был тяжелым, вероятно, мусор не был легким никогда.

-О, так ты с теми людьми, что пришли к нам, это хорошо, когда остаются хорошие люди, очень хорошо, - переставая следовать позади, седой член общины Холвудс догнал меня, теперь идя вровень. Он улыбался, а его тяжелые веки чуть прикрывали глаза, заставляя думать, что старик щурится.

-А вы встречали плохих? – узнавая нотки отчаяния и сожаления в голосе старика, спросила я, смотря в самые глаза темного цвета, что невозможно было отличить ни радужек, ни зрачков. – Я имею в виду после того, как все началось?

-А вы не встречали?-старик чуть опечалился, тоже смотря мне в глаза. Он лишь дёрнул головой в сторону второго выхода, что вел сразу на заднюю часть территории, обнесенной забором. Замечая на моем лице выражение, отвечающее на его вопрос, седой мужчина кивнул. – Вот и я о том же.

-Вы здесь давно? – спокойно ожидая, пока новый знакомый отыщет нужный ключ от запасного выхода, чья дверь узкая и маленькая, спрашиваю я с тем самым недоверием, что продолжает вырываться наружу. Я вроде и смирилась с тем, что всё может быть лучше, что эти люди не плохие, но пересилить себя не могла. Я чувствовала то же, что в тот раз, придя на станцию, но и сейчас у меня опять не было выхода.

-О, с самого начала, я, так сказать, застал перевоплощение мира, - радуясь то ли находке нужного ключа, то ли моему вопросу, ощущая какой-то своеобразный звездный час для своего рассказа, старик открыл замок, толкая дверь.

-И… Вам здесь нравится? – я почти проклинала себя за этот вопрос, переполненный скептицизмом. Обижать пожилого человека не хотелось, он не казался мне плохим, я даже не могла подумать, что в шкуре овечки прячется волк, по крайней мере, в этом случае. Старик был добрым, его лицо говорило обо всем, искренним и открытым. Он был, может, немного наивным, но справедливым.

-Я понимаю твое недоверие, - седой человек стоял еще внутри помещения, но холодный ветер уже чувствовался кожей рук и щек. Старичок выдохнул, немного мотая головой. От него явно не скрылось мое недоверие и не самые радужные мысли насчет Холвудс. - Многие здесь тоже мало во что верят, но если люди хорошие, почему бы не рискнуть?

-Мы уже много рисковали. – простреленная голова Криса, брошенный Отис, Отец Питер, могилы, пустые и заполненные – всё это всплыло в голове, не позволяя отделаться от последующего чувства печали и скорби. Это всегда приходило, когда вспоминал мертвецов, не тех, что таскалась снаружи, а тех, что сидели внутри.

-Послушай, я попал сюда давно,– будто решая рассказать мне всё, чтобы я поверила и отсеяла опасения, начал говорить старик. Я пыталась скрыть интерес, но собеседник заметил. Он закрыл дверь, говоря тем самым, что рассказ будет достаточно длинным.-Весна, светило солнце, помню как было жарко, что асфальт, кажется, плавился. Мы все помним тот день: сначала спокойствие, а потом шторм на суше. Где-то вдалеке шуршали листья на слабом ветру, всё было красивым, это я помню, а потом город поглотил хаос. Везде кровь, крики, тела, огонь и запах безумия, смешанный с паникой. Я бежал, уже увидев, как жену съедают Ходячие. Я помню, как это было. Я бежал, долго бежал, боялся оглянуться. Помню, как легкие горели огнем. Помню, как слезы перестали катиться по щекам, потому что просто закончились. Помню страх.

- Я бежал и не понимал, а потом упал. Там, на той улице было много людей, очень много, но я лежал. Выстрелы, плачь, дикая жара, и все кинулись бежать. А я лежу, рук, ног не чувствую, сердце бешено стучит, то замирая, будто я уже покойник, то разгоняясь до бешеного ритма. Ну, я и крикнул, что было сил: « Помогите, кто-нибудь! Спасите!», а крик этот так в горле и застрял.

Неожиданно старик замолчал, а дрожь прошлась по всем телу, заставляя напрячься. Мне казалось, что я была там с ним, совсем рядом, что я тоже не чувствовала ни рук, ни ног, что и мой собственный крик застрял в горле. Глаза седого человека чуть заблестели, а он уставился куда-то вверх, будто вспоминая всё, что случилось, будто поддаваясь и чувствуя все снова, опять.

-И вдруг тихо всё стало, страшно. Лежу я один, никого вокруг, да ничего на целые, кажется, километры. Один, одинокий старик, а мимо парни молодые пробегают, судорожно глотая воздух. Они видели меня, но пробежали. Ну, думаю, вот и всё, вот она, могила моя. Отмучился сын Божий, и правильно… Что меня спасать? Эти ребята молодые еще, им жить и жить, а я что? Я свое отжил. Умирать пора.

Старик замолчал, а глубокая печаль тронула его морщинистое лицо. Внутри меня всё сжалось от одного его вида: сердце сковали цепи вины, тело задрожало, губы поджались, а на глаза навернулись слезы. Я почувствовала его одиночество, я была когда-то брошенной и покинутой – когда бежала из «Счастливой долины». Стало больно, очень больно.

-И как вы выжили? – зная конец собственной истории, но не зная, чем закончилась повесть старика, спросила я, чувствуя, что голос дрожит. Такое огромное влияние оказали на меня слова старика, что я не могла просто сохранять безразличие. Было больно, очень больно.

-Вильям помог мне, он вернулся, не струсил, - кивая несколько раз, будто подтверждая собственные слова, ответил старик. Он чуть помолчал. А после, вновь толкая дверь, впуская холод, продолжил.- Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты пожалела, или чтобы занять твое время, а для того, чтобы ты поняла: иногда людям можно доверять, не все плохие.

-Я запомню это, - стараясь незаметно вытереть накатившие слезы. Я хватаю мешок, желая скорее отделаться от всего этого. Не хотела я вспоминать того, о чем жалею. Сожаления убивают нас, из-за них мы страдаем.

Холодный ветер ударил в лицо, а снежинки запутались в волосах, медленно начиная таять.