***
Я хотела спросить Джеймса о том, что так давно сидит где-то внутри, желая вырваться наружу, и, когда первое слово вопроса вырвалось из груди, сухой голос заставил обернуться.
Это была она, почти не изменилась, как казалась с первого взгляда. Все тот же силуэт, все то же лицо, все те же попытки что-то исправить. Да, она не изменилась, но мир вокруг нее поменялся, как и вокруг нас всех.
Я не хотела плакать, это было слабостью, но слезы все же покатались по щекам от искреннего удивления. Сколько бы я не заставляла себя держаться за все это время, как только увидела ее и Митча посреди незнакомых людей, сколько бы ни твердила, что нужно смеяться и радоваться, слезы все равно скатились по коже, будто царапая ее солью.
Она стояла чуть дальше, в паре метров, смотрела так, будто пыталась понять, я ли это на самом деле. И мне был знаком этот взгляд, который я забыла -полный странных, смешанных чувств. Уверена, ей хотелось засмеяться, будто обезумевшей старухе, сгибаясь пополам, оттягивая волосы в сторону – ее губы почти скривились в подобии улыбки.
Она стояла неподвижно, и я замерла, только слезы на щеках оставались живыми. Мне казалось все это нечестным: я опять плачу, а она молчит.
Обычно мы вместе молчали, стоило нам встретиться. Когда мы шли навстречу друг другу, – это было раньше - то каждый хотел рассказать все, что произошло, обо всех мелочах. Но стоило нам встретиться, как все диалоги пропадали, мысли улетучивались, и было хорошо от тишины. Вот и сейчас так: ты не думал, что встретишь кого-то, хотя не похоронил его, не хотел хоронить. Вот ты встретил, тебе есть что рассказать,– апокалипсис ведь наступил – но ты просто молчишь, сжимая ладони в кулак.
Мы лишь стояли, а страх за то, какой будет реакция, снова засел внутри, заставляя просто молчать, ни о чем не думая.
Глаза Блэр оставались голубыми, но печальными, будто она снова думала о каких-то проблемах, исправить которые не в силах. Волосы, правда, стали чуть короче, но это не столь важно, кажется.
Первый шаг был за ней – он был небольшим, но она его сделала, пошла навстречу.
Я думала, она не изменилась, но стоило ей подойти ближе, как я поняла, что ошибалась. Ее лицо, выражения и мимика стали менее красноречивы, будто запас эмоций растерялся где-то по дороге. Да и маленьких царапин на коже оставалось приличное множество.
Я стояла на месте, весь мой вид просил о помощи у Джеймса, а она все приближалась. Не смотря на меня, на него, на небо – Блэр никуда не смотрела, ее взгляд был слепым. Когда она оказалась совсем близко, я была уверена, что Джералд пройдет мимо, будто не замечая меня, побежит куда-то далеко, чтобы спрятаться и больше ни о чем не думать.
Но неожиданно меня схватили в охапку, то ли прижимая к себе, то ли прижимаясь ко мне. Стало так странно, что-то внутри задрожало, а слезы, которые начали успокаиваться, вновь брызнули из глаз. Плакала теперь не я одна. Руки рефлекторно, будто не принадлежали мне, взметнулись вверх, хватая за теплую куртку так же, как она сжимала мою одежду, иногда задевая темные волнистые волосы, что на морозе и влаге завивались еще больше.
Снег падал, ветер сдувал в сторону, пар выходил изо рта, но было так тепло, как не бывало даже летом. Сердце боязливо стучало, всхлипы смешались со смехом Блэр, а я больше не боялась реакции, потому что мы снова были вместе.
-Ты ведь не уйдешь как они? – в какой-то момент, сжимая меня еще сильнее, почти до боли, отрешенным и дрожащим голосом спросила Блэр. Сначала я не знала, что ответить, не знала, потому что не относилась ко всему, как она. Не знала, что сказать, вновь жалобно прося помощи у Джеймса, что отошел в сторону. Не знала, а потом поняла – мы живем в другое время, для которого не все были рождены, не все способны выжить в нем.
-Я не умру, - вспоминая, что обещала собственному безумному отражению в кровавых осколках больничного туалета, я покачала головой, чувствуя, что ноги подкашиваются от всего этого. В тот день я дала обещание выжить не только себе, но и собственному безумию. Я бросила вызов миру, и этот вызов заставляет меня дышать и бежать.
Ноги стали ватными, и я потянула Блэр за собой, чуть больно приземляясь на колени в снег, с глухим звуком.
***
-Крис и Джейн погибли.- мы сидели теперь в небольшой комнатке, чьи стеклянные стены были завешаны тряпками, а настольная лампа, что покоилась у тонкого матраса на полу, освещала «квадратный аквариум». – Крис верил, что люди хорошие, прямо как ты, а Джейн умерла из-за своей веры.
-Не все люди плохие, - смотря куда-то в пол, после внезапно поворачиваясь ко мне, выдавила Дарлин, почти обвиняя меня в моем недоверчивом отношении. Я определённо была рада увидеть ее, в тот момент, у самих ворот, я не осознала в полной мере, что темноволосая девушка действительно Джоунс. Стоя в темном коридоре, дожидаясь Билла, помогая краснощёкому старику с выброской мусора, блуждая по всем этим этажам, я думала о том, что делать, встретив ее. Думала, а когда увидела, всё исчезло из головы. Только шок, заставляющий врасти в землю, да удивление, смешанное с неверием, сковали меня по ногам и рукам.
-Ты не первый человек в Холвудс, говорящий мне об этом, - я сдержала смешок, вспоминая старика на первом этаже супермаркета. Сейчас я чувствовала что-то странное. За все эти месяца я мало думала о Дарлин, так было легче, так казалось - ты думал, что если не вспоминать, то боль тоже не придет. Если кого-то я похоронила сразу, не задумываясь, закапывая в землю, то о Джоунс я просто старалась не вспоминать. Разум просил об этом, но мозг отталкивал любые просьбы, желая сохранить рассудок. Я старалась не думать, что Дарлин, вероятнее всего, погибла, старалась игнорировать просьбы разума, и вот теперь она сидит передо мной. Неужели это вознаграждение за надежду?
-Так, может, стоит задуматься? – опять это пытающееся настроить на другую волну выражение лица. Снова Дарлин не довольна тем, как я мыслю. Обычно мы просто делились своим мнением, но порой, когда разногласия были велики, начинали спорить. Споры эти ничем не заканчивались – каждый оставался при своем.
-Обязательно, но чуть позже, - я немного замялась, вспоминая все это, как все было раньше. Стало как-то странно, но не тоскливо. Потому что подруга здесь, подруга, которая понимала большую часть моего бреда. – С кем ты живешь?
-С Вандой Сандерс, - замечая мой взгляд, направленный в сторону еще одного матраса, ответила Дарлин, чуть унывая. – Ей одиннадцать, и она любит фотографировать. Нашла фотоаппарат среди хлама, собранного на третьем этаже, теперь бегает с ним повсюду, делает снимки. У нее даже собственный альбом есть, если разрешит, я тебе покажу, ладно?
-А… Где ее родители? – спрашивать не хотелось, хотя все было однозначно понятно. Я не представляла, что было бы со мной, останься я одна в одиннадцать лет. Этого ребенка или защищает что-то более сильное, или она везучая.– Ты заботишься о ней, потому что они погибли?
-Мы этого не знаем, возможно, они живы. –Дарлин всегда была такой, продолжала надеяться, никого не хоронила. Я уверена, она знала и понимала, что родители Ванды, скорее всего, не выжили, но рядом с девочкой и сама верила в их спасение. Вот только верил ли в это ребенок? – А ты с кем делишь комнату?
-У нас нет комнат. По большей части, это большое помещение, где нет никакой мебели, только матрасы на полу, расположенные так, чтобы никто не мешал другим спать. Хотя, в действительности, все сопят и кряхтят по ночам, некоторые даже разговаривают во сне. Но, как сказала Джули, выбирать не приходится, радуемся и этому.
-То есть, никакого уединения? – подруга искренне удивилась. Да, частной территории у нее хватало, думаю, к подобному я бы быстро привыкла. – Это немного… Неудобно, что ли.
-Я заходила к себе домой. – тоска снова пронзила все тело, будто иглы воткнулись в руки и ноги. На мои слова Дарлин не ответила, видимо, понимая, что я чувствуя. Думаю, она воспользовалась близостью собственного дома, и видела при этом нечто подобное. – Там было слишком пусто, потом у меня начались галлюцинации, наверное, от пыли, а после я встретила мертвого соседа.
