С того случая отец братьев вызывает у Блэр лишь уважение и, может быть, капельку страха.
Высыпав на тарелку с забавным узором по краям печенье, после ставя пачку на полку, рыжая девушка отнесла все это в гостиную, передавая стакан с молоком мальчишке, почти прилипшему к телеэкрану. Смотря на этого довольного и безмятежного ребенка, после замечая его подавленного брата, Блэр вспомнила о том, что не звонила собственный матери, вернее, даже не пыталась.
- Марко, молоко холодное, - отвлекая парнишку от глупого мультфильма, каждая серия какого выходила в определенные часы недели, позвала Джералд, попутно поднимая с пола разбросанные подушки, - пей маленькими глотками, если не хочешь последние недели весны проваляться в постели с ангиной и без друзей.
Получив лишь утвердительный кивок в ответ, Блэр собиралась было пройти на кухню, однако отчего-то остановилась в прихожей, бросая взгляд на школьный рюкзак. Помедлив, девушка все же нащупала на дне сумки - куда было напихано намного больше, чем могло вместиться, книг и тетрадей -мобильный. Крутя телефон в руке, рыжая вернулась на кухню. Джин как-то резко отреагировал на ее действия:
- Ты еще не звонила матери? – словно испугавшись, почти осуждая, встрепенулся парень, приподнимаясь со своего места. Он ожидал ответа, хотя и знал, что услышит от такого человека, как Блэр Джералд - редко ищущего компромисса, порой бросающегося в крайности. Казалось, середины для рыжей подруги не существует: да она была умной, может быть, даже слишком, оттого и не пыталась искать золотого равновесия, замечая только плохое и хорошее. Кажется, она объясняла это существованием черно-белых полос, но никогда не серых.
- Я просто волнуюсь, - все еще сомневаясь, девушка смотрела на светящийся экран мобильного. Она уже была близка к тому, чтобы набрать нужный номер, но ее тревожило отсутствие пропущенных звонков или оставленных сообщений. Даже домашний молчал. - Знаешь, после увиденного, как того полицейского сбили, я не знаю, чего ожидать. Я боюсь, что она не ответит.
- Позвони, - уверенно, поднявшись со стула и не терпя возражений, настаивал на своем Джин. Его взгляд был серьезным, и слова звучали как приказ, а не совет. Девушка лишь кивнула в ответ, вновь смотря на экран телефона, словно ожидая, что сейчас мобильный сам зазвонит.
Руки были близки к тому, чтобы задрожать, набирая нужные цифры, но Блэр, кажется, держалась, оставляя все эмоции в себе. “Я волнуюсь”, - наверное, это единственная фраза, на какую она была способно, в остальном предпочитая держать всё в себе, создавая маску вечной силы и равнодушия. Людей, какие видели ее слезы, можно было пересчитать по пальцам, и Джин к ним не относился.
Как и ожидалось, из динамика раздались однотипные гудки, а после голос автоответчика. Джералд сбросила вызов, тяжело выдыхая, потирая переносица. Девушка сидела за столом еще какое-то время, а после поднялась, направляясь к входной двери. В голове суетились мысли, напоминающие то ли червей, изрывающих мозг, то ли ночных мотыльков, бьющихся о стенки черепа, а Джин молчал, проводив рыжеволосую взглядом. Кажется, только звуки из гостиной нарушали тишину.
-Я оставлю сообщение, - хлопнув дверью, Блэр скрылась с глаз людей, какие могли заметить это ее безумное и необузданное волнение, какое она совсем недавно советовала усмирить старшему из братьев. Наверное, со временем боязнь показаться слабой превратилась во что-то более значимое, что не позволяло Джералд выражать свои эмоции как следует. Она даже перестала замечать, как всё реже и реже поддается сентиментальности, реагируя на все вещи по-своему. И это ее “по-своему” окружающие, к сожалению, не часто понимают правильно.
***
Воздух напоминал густой и тягучий кисель. Ели и верхушки лиственных деревьев порой слабо покачивались из стороны в сторону, а редкие облака даже не плыли по до забавы голубому небу, а скорее текли в этой небесной реке. Солнце же, избегающее белых ватных заслонов, какие могли бы отбрасывать на землю тень, спасая тем самым от дикой жары, будто стремилось прожечь в тебе дыру. Спасал лишь слабый ветерок, чуть колышущий кончики рыжих волос, щекочущий нос и веки.
Подставив под лучи бледное лицо, я могла стоять и наслаждаться тишиной будто отвергнутого всем остальным городом района, однако телефон в руке отвлек от подобного занятия. Прикрывая экран ладонью и поворачиваясь к желтому диску спиной, я вновь набрала номер, с каким-то душевным трепетом нажимая кнопку вызова. Поднеся мобильный к уху, прислушиваясь, я до последнего надеялась, что мне ответят, что мой звонок не окажется в многочисленном числе “пропущенных” или “проигнорированных”. Надежда, как говорится, умирает последней: только слова автоответчика, предлагающего оставить сообщение, раздались после очередного сигнала.
-Мам, привет. Сегодня по дороге со школы, я, эм, попала в плохую ситуацию. Очень плохую, - даже не замечая подобного,я то и дело терла глаза, массировала веки или же переносицу, будто пытаясь расслабиться. - Из-за некоторых обстоятельств многие вышли из автобуса, и, в общем, на меня напал какой-то парень. Но я в порядке, правда! Не волнуйся, ладно… мне помог хороший человек.
Секунды записываемого сообщения продолжали увеличиваться, а я толком не могла сформулировать то, что хотела сказать. Хотелось рассказать многое, поделиться переживаниями, но я так давно не подвергалась стрессу, так давно не делилась эмоциями, что попросту забыла, какого это - сопереживать.
-Помог один человек. Его зовут Тэд Крайтон, он сильный и честный, но не местный. Джин сейчас здесь со мной, мы ждем ответа от Жаклин или его отца, но тебе не стоит волноваться по поводу Тэда, я ему доверяю. Он правда помог, серьезно. - кажется, мое очередное молчание получилось очень уж глупым, но уместным. Я просто не знала, что еще сказать, зачем это говорить. Покажется ли это моей матери жестом отчаяния? Я была в растерянности, но… - Я люблю тебя, мама, приезжай быстрее, ладно? Ну, до встречи.
Губы поджались, словно от обиды, а голос автоответчика оповестил, что сообщение записано. Стало немного легче, я будто высказалась самому близкому человеку, оставшемуся рядом, но руки по-прежнему подрагивали, будто от усталости или зажатых мышц. Я ощутила себя какой-то невероятно брошенной и одинокой. Вновь эта тишина нашего района, застроенного небольшими коттеджами близ Мемориального Оквудского парка, показалась мне угнетающей. Стало слишком пусто и молчаливо, но в то же время я была рада, что здесь нет того хаоса, что творился на Коламбус-стрит. Пока мы добирались домой, многое увидели, но ничего, наверное, не поняли. Это походило на восстание, на митинги и недовольства, но все новостные каналы молчали. Возможно, нужно наслаждаться этим спокойствием в окружение высоких зеленых деревьев.
Соседи, кажется, еще не вернулись с работы, их дети прятались по домам и гаражам, предпочитая пересидеть жару, а после вырваться на улицу, под вечернюю прохладу, и только редкие птицы перелетали с дерева на сосну, устраивая весенние переклички.
По правую сторону от нашего дома находился двухэтажный и аккуратный домик семьи Джина, какой Жаклин Янг доверила проектировать лишь двоюродному брату-архитектору, знающему ее вкусы и предпочтения. К слову, постройка удалась на славу: она не казалась слишком уж милой или невинной, но придавала этой улице какой-то светлости и легкости. Небольшой садик же появился на участке соседей лишь недавно, о чем свидетельствовали низенькие и тоненькие фруктовые деревья. Забора тоже не было, как и у всех в нашем районе, не считая людей,любящих уединение или имеющих бассейн. Не знаю, это был акт доверия соседям или же экономия денег.
С левой же стороны находился совсем уж древний, но недавно выкрашенный в светлую краску домишко добродушного старичка, живущего последние двадцать лет в одиночестве. Внуки у него были, но навещать отца и деда они не считали нужным, а жена, о какой я лишь слышала, - она умерла до моего рождения - осталась навеки запечатлена на фотографиях, создавая для старика иллюзию общения. Когда-то этот дедок был ветеринаром, уважаемым соседями и знакомыми, но после гибели супруги что-то в нем изменилось - кажется, он отказывался принимать ее отсутствие, оставаясь, впрочем, к окружающим таким же справедливым и милым. Он не был ворчлив, но странен до безумия, однако мне нравилась его белесая седина волос и аккуратных усов, контур каких корректировался бритвой старых лет. К слову, дом его был одним из немногочисленных, какие окружались невысоким забором. Бросив взгляд на высокое крыльцо, откуда старик часто наблюдал за всей улицей, я заметила пожилого соседа, что покачивался в кресле-качалке, грея старые кости и суставы на жарком солнце, говорящем о приближении лета.
