Закинув в рот остатки тартинки, девушка сделала несколько шагов по направлению к залу и, чуть привстав на цыпочки, принялась выглядывать Клауса. Тот как раз мило беседовал с мэром и его престарелой женой, с изяществом аристократа покручивая в руках высокий бокал с шампанским. Итак, он занят, а значит не помешает ей проникнуть в тайную комнату.
Эмили вернулась в столовую, а оттуда проскользнула в коридор, ведущий к кухне и подсобным помещениям. Немного поплутав, дабы не попасться на глаза никому из обслуживающего персонала, гостей или помощников Майклсона, она наконец попала в коридор южного крыла, где и была та самая комната. Лоуринг остановилась и прислушалась. До нее доносились обрывки разговоров, смех и музыка, и учащенное биение собственного сердца почти перекрывало звуки веселья.
Что ж, пора. Эмили судорожно сглотнула и, быстро сняв перчатки, вытащила из клатча два ключа и склонилась к двери, обмирая от каждого звука и шороха. Первый ключ не подошел — он легко вошел в скважину, но, как бы девушка ни силилась повернуть его — все тщетно. Тогда Лоуринг взяла другой, всей душой надеясь, что на этот раз удача ей улыбнется. От волнения Эмили не смогла даже сразу попасть в отверстие, но, сжав зубы и задержав дыхание, вставила ключ и повернула. Топорный дубликат хоть и с трудом, но все же заставил поддаться механизм замка. Девушка с пыхтением поднажала, и результаты ее усилий оказались вознаграждены тихим щелчком.
Лоуринг взволнованно задышала и, утерев со лба выступивший пот, толкнула незапертую дверь. Та распахнулась тихо, практически без скрипа, и на Эмили дохнуло спертым воздухом нежилого помещения. Был еще какой-то запах — неприятный, чуть сладковатый, и девушка поморщилась, сделав осторожный шаг вперед. В комнате стояла кромешная тьма, едва разбавляемая тусклым светом уличных фонарей, и из нее темными громадами выступали очертания каких-то громоздких предметов.
Эмили осторожно прикрыла за собой дверь и, едва дыша, двинулась вперед, стараясь ступать как можно тише, почти крадучись. Глаза ее постепенно привыкали к темноте, так что, подойдя поближе, Лоуринг смогла различить нечто большое, гладкое, правильной прямоугольной формы, напоминающее футляр, по всей видимости выполненное из дерева и подозрительно похожее на… гроб?!
Девушка едва сдержала вопль ужаса, когда догадка раскаленной молнией пронзила ее сознание. Неужели?! Может ли это быть правдой? Или, быть может, она спит? Широко раскрытыми от страха глазами Эмили окинула комнату, и взгляд ее выхватил еще четыре гроба. Итак, всего пять. Лоуринг стало дурно, и она, прижав ладони к вискам, зажмурилась и часто задышала, пытаясь сдержать истерику и прийти в себя.
«Так, спокойно, спокойно, — твердила она себе, подавляя волну паники и ужаса. — Возможно, это не то, чем кажется. Вдруг в этих гробах… контрабанда? Да, контрабанда!» — мысль эта заставила девушку воспрянуть духом и посмотреть на ситуацию под другим углом. Быть может, Клаус таким образом перевозит спиртное или еще что? По крайней мере, это не так страшно. Может, эти гробы даже пусты… В конце концов, вдруг Майклсон хочет открыть собственное похоронное агентство, а эти гробы здесь в качестве основы нового бизнеса?
«А ты проверь. Все, что тебе нужно — просто открыть один из гробов», — и снова голос разума подталкивал Эмили к действию. Все же лучше, чем строить бесплодные догадки, да и довериться своим глазам будет несказанно проще.
Лоуринг собралась с духом и, обогнув один из гробов, положила руку на крышку. Ладонь ощутила гладкую, вскрытую лаком поверхность дерева, и тонкий налет пыли. Сердце вновь бешено забилось и подкатило к горлу, когда Эмили, приложив немного усилий, откинула крышку. И тут же со сдавленным воплем отпрянула назад, прижав ладонь ко рту. Увиденное повергло девушку в дикий ужас, от чего глаза ее едва не вылезли из орбит.
Неясный свет взошедшей луны осветил четкий бледный профиль красивой блондинки, лежащей в гробу. Из груди ее торчал тонкий клинок; там, где он пронзал тело, платье пропиталась кровью — темное пятно отчетливо выделялось на белой ткани, и Лоуринг, точно зачарованная, не отрывала от него глаз. Словно сомнамбула, она подошла к гробу и внимательно вгляделась в лицо девушки. Оно было серым, точно пепел; темная сеть вен отчетливо выступала через полупрозрачную кожу. Даже в таком состоянии блондинка казалась прекрасной, и на пару мгновений Эмили даже показалось, что она уже где-то ее видела. Подсознание тут же явило ей портрет-миниатюру в студии Клауса и размашистую подпись на обороте: «Ребекка».
— Не может быть!.. — одними губами потрясенно произнесла Лоуринг. — Его сестра!.. Его сестра, Ребекка!..
Девушка непроизвольно сделала шаг назад и уперлась спиной в другой гроб. И тут на Эмили напало какое-то помутнение. Вне себя, она открывала гроб за гробом, вглядываясь в спокойные серые лица. Молодой мужчина с грубыми чертами и в старинной одежде… Молодой парень, почти мальчик, с упавшей на лоб каштановой прядью… Четвертый гроб был пуст, пятый же Лоуринг не смогла открыть, каких усилий бы ни прикладывала.
Силы словно покинули Эмили, и она устало села на пол, окруженная открытыми гробами. Почти во всех лежали люди. Мертвые люди, родные Клауса… Судя по одеждам разных эпох, лежали давно, если только Майклсон не псих, чтобы переодевать трупы братьев и сестры. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что за столько лет тлен и разложение не коснулось тел, что являлось вполне себе невероятным, но Лоуринг была слишком подавлена, чтобы акцентировать на этом внимание.
Для чего она затеяла все это? Чтобы опровергнуть слова Кэтрин, уличить ее во лжи и попытках оговорить Клауса. И что же нашла вместо этого? Пять гробов, три трупа с клинками в груди. Как бы она хотела, чтобы все это оказалось сном! Но нет. Вот она, сидит посреди комнаты в окружении гробов с покойниками, и покачиваясь, точно в забытьи. Вонзила ногти в ладонь почти до крови — так легче воспринимать жестокую реальность. А ведь она почти любила его, восхищалась его изысканностью и глубокими познаниями, купалась в лучах его обходительности! Теперь в душе остался лишь страх, безотчетный ужас и желание бежать. Прочь из этого дома, подальше от Клауса и его тайн!
Эмили встала и, собрав волю в кулак, закрыла все гробы, стараясь не смотреть на лица покойников, после чего, озираясь, вышла и закрыла комнату на ключ. Ее тело сотрясала крупная дрожь, к горлу волной подкатывала тошнота, и на мгновение Лоуринг даже остановилась, оперевшись рукой о стену. Девушка боялась даже прикрыть глаза, ибо тогда всплывал образ мертвенно-бледной Ребекки с клинком в сердце.
— Спокойно, Эми, спокойно, — твердила она сама себе, отчаянно пытаясь унять тошноту и дрожь. На лбу мелким бисером выступил пот. — Спокойно… Надо просто выйти отсюда. Сразу полегчает…
Оттолкнувшись от стены, Лоуринг пригладила волосы и неровной походкой вышла в зал. Увы, иного пути наружу не было — надо пройти через толпу гостей, рискуя встретить самого хозяина. У Эмили все плыло перед глазами, но она упрямо шла к своей цели, порой забывая о манерах и просто отталкивая того, кто попадался ей на пути. Лишь когда она оказалась на пороге и жадно вдохнула свежий осенний воздух, Лоуринг стало чуточку легче. Звуки музыки за спиной отгоняли морок, прохладный ветер высушил выступившую на лбу влагу.
Вздохнув, Эмили принялась было спускаться по ступенькам, как вдруг чья-то крепкая рука обхватила ее за талию; на пару мгновений ноги Лоуринг оторвались от белого камня. Миг — и она вновь стоит на пороге, прижимаясь спиной к груди стоящего сзади мужчины. Эмили замерла, чувствуя себя кроликом в объятьях удава.
— Ты куда-то собралась? — девушка ощутила на обнаженной коже тепло дыхания Клауса с едва заметным ароматом спиртного. Тело ее не замедлило отозваться табуном мурашек.
— Н-нет, я…
— Да ты вся дрожишь! -Майклсон прервал неловкий лепет Лоуринг и развернул ее лицом к себе, тут же нахмурившись. — Что с тобой?
— Мне плохо, — ответила Эмили полуправду, пряча глаза. — Меня мутит, голова кружится… Я хочу домой, — девушка чуть отстранилась, понурив голову. Похоже, Клаус поверил ей, так как сделал своему человеку знак подойти и что-то негромко произнес. Затем, накинув Лоуринг на плечи свой пиджак, провел девушку к машине и усадил в салон, лично удостоверившись в том, что ей удобно.
