Еще одной страстью Джинни, помимо рукоделия, была музыка. Ее звуки никогда не смолкали в их доме. Включив радио по пробуждению, девушка его не отключала до того момента, пока не ложилась спать. Уайт слушала все: рок-н-ролл и классику, джаз и диско, рок-композиции и ретро сороковых годов. Она была ярой меломанкой, и практически все песни знала наизусть, подпевая при любой удобной возможности. А затем и вовсе купила себе симпатичный кассетный плеер и не расставалась с музыкой даже выходя из дома.

В тот день, когда в нашей истории была поставлена точка, Джинни ушла куда-то по своим делам, и случайно оставила девайс дома, на столике в прихожей. Эмили, собираясь на занятия танцами, не долго думая, взяла плеер с собой. С Modern Talking, Дженис Джоплин и Фрэнком Синатрой дорога казалась куда интересней и короче.

После занятий, ощущая приятное тепло и натруженность в мышцах, Лоуринг заскочила в ближайший супермаркет за продуктами и вскоре вышла оттуда с набитым до краев бумажным пакетом. Нужно было приготовить ужин — это стало прямой обязанностью Эмили, так как Джинни терпеть не могла стоять у плиты. Пожалуй, это было то немногое, что она не любила.

Девушка, поправив свободной рукой связанный Уайт желтый, точно цыплячий пух, берет, поудобнее подхватила пакет и отправилась домой широким пружинистым шагом в такт музыке. Малиновое предзакатное солнце посылало городу прощальные лучи; мороз крепчал. Эмили уже предвкушала, как вернется домой, заварит крепкий травяной чай, согреется и уже тогда приступит к приготовлению спагетти болоньезе. Рецептом поделилась одна хорошая знакомая, наполовину итальянка, и Лоуринг не терпелось его попробовать.

Подходя к дому, Эмили заметила, что входная дверь чуть приоткрыта. Девушка нахмурилась, однако подумала, что это, должно быть, Джинни по возвращению не замкнула ее как полагается — дверной замок был неисправен, оттого дверь постоянно открывалась. Лоуринг поднялась по ступенькам, вошла в небольшой коридорчик и, приложив усилия, плотно прикрыла дверь. Удостоверившись, что все в порядке, она, пребывая в полной уверенности, что Уайт уже сидит в гостиной со своим вязанием, отправилась на кухню, дабы разобрать пакет.

— Джинни, — вещала она, вынимая первым хрустящий французский багет, — ты опять забыла проверить двери. Мне кажется, пора бы уже пригласить плотника или еще кого, чтобы он наконец разобрался с нашим замком. Эти неполадки уже выводят меня из себя, — Эмили замолчала, переводя дыхание, и выложила на стол упаковку черри и несколько банок с мясными консервами. — Джинни, ты меня слышишь?

Ответа не последовало. И тут Лоуринг поняла: что-то не так. Она замерла и прислушалась. Тишина. Тяжелая гнетущая тишина.

— Музыка… — прошептала она. — Почему не играет музыка?

Дурное предчувствие охватило Эмили, и она, взяв первое, что попалось под руку — скалку — двинулась на цыпочках в гостиную, замирая от страха. Неужели кто-то пробрался в дом в их отсутствие? Воры? Или…

Лоуринг застыла на пороге, едва дыша. В кресле Джинни кто-то сидел, но она не могла понять, кто — со спины не было видно. Крепче сжав скалку, Эмили стиснула зубы и сделала еще шаг, намереваясь обрушить предмет на голову незваному посетителю. Шаг, второй, третий… Сердце судорожно трепыхалось где-то в горле, внутренности стянулись в один плотный узел.

— Уж не собираешься ли ты застать меня врасплох, дорогуша? Твое сердце стучит как пулемет.

О боже. Эмили тяжело сглотнула, и скалка выпала из внезапно ослабевших пальцев, с тихим стуком упав на ковер. Боже. Этот голос так долго преследовал ее в кошмарах, что девушка не могла не узнать его.

— Клаус… — прохрипела она. Мир вокруг закружился, когда пришелец поднялся с места и, сверкая глазами, уставился на Лоуринг.

— Неужто ты, маленькая глупая мышка, надеялась, что я тебя не найду? — Майклсон в одно мгновение преодолел разделяющее их расстояние и схватил Эмили за горло. Та испуганно пискнула и закрыла глаза, пытаясь сделать хотя бы один судорожный вдох. Ноги ее будто приросли к полу, а затем и вовсе подкосились, когда Клаус вновь заговорил.

— Слышала поговорку? Любопытство сгубило кошку, — первородный сжимал ледяные пальцы на шее Лоуринг, наслаждаясь смертельным ужасом в ее глазах. — Чего ты добилась, вломившись в ту комнату, Эмили? Чего, я спрашиваю?! — буквально проорал он, отшвыривая от себя девушку. Та упала на ковер, задыхаясь и кашляя. — А я ведь доверял тебе, — угрожающе-тихо закончил он.

— П-прости, — всхлипнула Лоуринг, дрожа всем телом. Она не могла смотреть на Клауса. Просто не могла.

— Ах, вот как, значит? — елейным голосом проговорил Майклсон. — Хм. Вот на это можешь не рассчитывать. Ты предала меня, а это я не прощаю никогда. Кстати, — вампир вдруг сменил тон — как будто они с Эмили сейчас сидели за чашечкой чая, как старые добрые друзья, — хороший домик, — он прошелся по гостиной и взял в руки одну из фотографий. Девушка молчала, глубоко и часто дыша. В глазах помутнело, во рту ощущался привкус крови. — А знаешь, что самое интересное? Что я с легкостью в него попал. Скажи-ка, дорогуша, — Клаус метнулся к Эмили и присел рядом с ней на корточки. Та отпрянула. — Кому принадлежит этот дом?

— М-м-мне, — пролепетала Лоуринг.

— Не лги! — окрик Майклсона показался девушке оглушительным громовым раскатом. — Правду, Эмили!

— М-м-моей подруге, Джинни Уайт… — выдавила из себя девушка, сжав в беспомощной ярости кулаки. Она не хотела подставлять ее. Не хотела…

— О, ну тогда другое дело! — Клаус вдруг расплылся в самодовольной ухмылке и поднялся с места, принявшись шагать из стороны в сторону. — Весьма занятно, не находишь? Ты сбежала от одного монстра, чтобы жить с другим.

— Что? — слова Майклсона не желали укладываться в голове Эмили. Она подняла бледное лицо на первородного, безмолвно требуя пояснений.

Клаус заложил руки за спину и отошел к окну:

— Дам тебе одну подсказку. Если бы ты была хозяйкой этого дома — ты, или какая-нибудь милая тетушка, я бы не смог попасть внутрь. А так как дом записан на малышку Джинни, то… — вампир выразительно взглянул на Лоуринг, выжидающе вскинув бровь.

На обескровленном лице Эмили вспышкой отразилось осознание, а затем она яростно затрясла головой:

— Нет… нет… Не может быть! Этого не может быть!

— Еще как может! — Майклсон издал короткий смешок. — Да, мисс Уайт не так проста, как кажется. О, малышка Джинни одержима лишь одним желанием: найти того, кто ее обратил… Тогда, летом сорок третьего, в Италии.

— Нет… — снова в исступлении прошептала Эмили, но Клаус продолжал:

— Странно, что у тебя нет следов укусов. Неужели маленькая медсестричка ни разу не питалась своим живым пакетом с кровью? Хотя, наверное, питалась — и тут же заметала следы, а? Хмм… Ладно, к черту болтовню, — Майклсон шагнул к Лоуринг и рывком поднял ее на ноги. Та с шумом втянула воздух и сжала зубы. — Слышал, ты занимаешься танцами? Неплохо, — хмыкнул Клаус. А знаешь, что? Станцуй для меня.

— Что?

— Станцуй для меня, — повторил первородный, — и если я останусь доволен увиденным, отпущу тебя.

Эмили горестно покачала головой:

— Нет, не отпустишь. Ты не за этим приехал сюда, не для того искал все эти пять месяцев. Я даже знаю, что выдало меня — тот звонок родителям.

— Ты все равно станцуешь, — тон голоса Клауса не сулил ничего хорошего, — а я посмотрю.

— Нет!

— Танцуй, я сказал! — заорал Майклсон, и на Лоуринг нахлынула уже знакомая жаркая волна, несущая тупую покорность. Она послушно сделала шаг назад и, подойдя к магнитофону — еще одному приобретению Джинни, нажала на кнопку включения. Из динамиков полилась плавная, и в то же время ритмичная музыка, и девушка принялась двигаться в такт завораживающей мелодии — сначала неохотно, затем более уверенно, снимая в процессе пальто, шарф, берет…

Клаус расположился в кресле, закинув ногу на ногу, наблюдая за тем, как танец захватывает Эмили, как она кружится на месте, запрокидывает голову, вскидывает руки, поводит бедрами и изгибается. Однако в глазах ее нет страсти, увлечения, огня, лишь покорность, вызванная внушением.