- Хватит болтать впустую.
- Впустую, ты так думаешь? Мм. Хорошо.
Нечуткий герой нахмурился - зрение отказывало: чертов мучитель явно вознамерился обслужить его.
Вторя его чаяниям, Джокер совершил сногсшибательное движение рукой, и без прочих предисловий дал его исстрадавшемуся члену почувствовать влажные стенки рта, острый язык, горячую слюну.
Брюс шумно выдохнул, но самодовольно прищурился - смог сдержать стоны, хотя происходило нечто беспрецедентное, о чем он еле мог мечтать.
Поводов для гордости было множество - пронзительный миг давления, восхитительная открытость…
Добровольно опустившийся перед ним на колени гордый, опасный человек.
Гордый и опасный человек бесстыдно и равнодушно подбавил огня, вдумчиво обсосав головку, и Брюс окончательно потерял бдительность.
- Вот так нравится, да? Ты дрожишь. - высмеял его жадный рот, на отвратительно долгие несколько секунд прекративший свое жаркое дело, и снова, к счастью, принявший поглубже.
- Как будто ты не дрожишь, придурок, - придушенно вскинулся плененный герой.
Ловкая рука снова огладила колено, скользнула по внутренней стороне бедра, деловито подлезла под ягодицу, разминая ее пальцами, и он удивленно уставился на это вольное обращение.
- Джек, твою мать…
Взлетели брови, кривые губы разомкнулись с удивительно пошлым звуком, точка чудесного соприкосновения исчезла, но цепкое кольцо пальцев не разжалось.
- Так вот, мне бы не хотелось возиться в грязи, Брю-юс, - глухо прошипел Джокер, и оказалось, что теперь он заходится смехом.
- Что? - рассеяно переспросил Брюс, пытаясь протолкнуть в горло горькую, вязкую слюну, мешающую ему свободно дышать и говорить.
- Ты знаешь. Доппельгангер. Двойник.
О, Брюс прекрасно знал, о чем речь. Удивительно, но он не был уязвлен так, как ожидалось от его властного характера - просто пылал, жадно запоминая влагу слюны на наждаке языка и мозолей, одновременно тайно лелея нежданно полученный подарок, который еще надо было обдумать: нервное подношение слабиной, необычный выигрыш.
В совокупности с доверчивым, раненым возвращением это составляло почти трофей, и он благосклонно запылал, возвышаясь.
- Отвечай, - продолжил допрос Джокер, печальный послед насилия: откровенность можно только выбить, и все должно быть не оплачено, но отнято.
Ладонь изогнулась в круговом движении, ноготь указательного пальца вдавился в лунку уретры, по внутренней стороне бедер вдруг потекла слюна, и испытуемый герой пораженно уставился во вскинутые темные глаза.
Увиденное смутило его: перед ним был почти незнакомец.
О, ему точно не все равно…
- Не дерзи мне, Джокер, а то я тебя отделаю.
- Боишься меня?
- Нет, - самодовольно отверг революционные методы дознания Бэтмен, всем своим видом излучая уверенность и похоть.
Джокер растерялся, но продолжил следовать генеральной линии, возникшей спонтанно, а потому непродуманной.
Но упоминание теней после мерзостного Айсберга почти довело его: двойник, потому что его самого не существует.
- Я пришел к выводу, что мне это не нравится. Сильно не нравится, - сдуру признался он, угнетенный по нарастающей открывающимися ему воспоминаниями.
Брюс сглотнул, обеспокоенный яростью, почудившейся ему в низком, охрипшем от попытки удушения голосе.
Он попытался понять, что думает по этому поводу.
- Не думаю, что понимаю тебя, - уклончиво выделил он себе еще немного времени на размышления, лихорадочно справляясь с возбуждением.
Острый язык нагло лизнул уздечку: сеанс устрашения был еще не окончен, хоть и вышел из-под контроля исполнителя.
- Нет? Не понимаешь? - прошипел злобный клоун, сужая глаза до тонких щелочек.
Но все, что он должен был нанести, ударило по нему в ответ из-за неожиданной реакции жертвы.
Он поднял глаза - Брюс улыбался.
- Ты выглядишь растерянным, Джек! - обнаружил польщенный герой, и замер, жадно изучая реакцию. - Все ли у тебя в порядке? Горло побаливает?
Джокер окончательно дрогнул, основательно нейтрализованный - ожидаемо удивился отсутствию простейшего самосохранения.
- Медосмотр, Бэт? Отлично. Сейчас покажу, где болит, - он немного взял себя в руки, привычно не умея уйти от попыток рассмешить себя, чтобы немного утешить мракобесие своих пустот. - Ты настоящий псих, Брю-юс. Я серьезно. Отчаянный. Без тормозов совершенно.
- А ты просто волшебник, Джек, - горячо зашептал вдохновенный укротитель психопатов, растирая кончиками пальцев белый след старой боли на клоунском плече. - Просто иди сюда и заткнись.
- Не то, чтобы я имел право говорить тебе об этом… - задумчиво перебил его сам психопат, с переменным успехом водя губами по потемневшей головке - потерять закрепленные высоты было бы глупо.
Попытка принять равнодушный вид, столь безнадежная после того, как он совершил стыдное самолюбивое движение, вышла слишком беззащитной.
Брюс открыл было рот, чтобы остановить его, направить, подбодрить, заставить не останавливаться, нет, все же остановиться, но разумно затих, только позволяя себе наглаживать костлявую спину: шумно выдыхая после каждого мазка языком - Джокер, далекий и близкий, лакал из него усталость.
Еще немного, вот-вот, и он познает его.. Или нет? В этом нет нужды: он и так знает?
- Ты непознаваем, Джек. Мне… Поднимись, не надо больше стоять на коленях. Поднимись, или я тебя так подниму… - почти взмолился он.
Оттаявший Джокер только вскинул брови и поглубже погрузил плененный орган в свой кривой рот.
Брюс затих, судорожно пытаясь определить, кто сейчас наверху, но этому, конечно, мешали жаркие посасывания и неловкие руки.
Спина психа, дрожащая под его пальцами, исходила потом. Светлые волосы слиплись, и терзаемый сомнениями и неумелым языком герой даже нашел время на то, чтобы оправить их - совершенно бессмысленное движение, показавшееся ему сейчас чем-то очень важным - он был снова погружен на совершенно невозможные прежде глубины.
Джокер слишком спешил и не особо прятал зубы, брал слишком глубоко и выглядел слишком соблазнительно, но это был лучший минет в жизни Брюса Уэйна.
Темные мысли не утихали - открытость, эта потеря почвы под ногами, сулила в будущем жертвоприношения гордости - но пока не могли в полной мере владеть им, только звучали в унисон плотному пространству злого, жадного, несчастного рта.
Джокер издал невнятный, вкрадчивый - совершенно безумный - смешок.
Брюс осатанел, сжал пальцы на его влажной шее, удерживая чудесный источник горячих ласк у своих ног; застонал, запрокинул голову, поджался, свернулся в тугую спираль, не успевая осознать откровенности жестов и звуков.
Ему казалось, что кульминацию удалось отсрочить, но тут язык быстро прошелся по напряженной вене, остро обвел уздечку, жаркий рот снова заглотил, и он не выдержал, звуча и теряя дыхание.
Грозовые раскаты удовольствия, истекая из глубин его естества, распространились, тягучие и темные, оглушили его; погнались, стремительные - никак не остановить.
Собираясь в одну точку, не смог удержать ударившего в беззащитное клоунское горло семени, и имел вдруг удовольствие видеть растерянного Джокера, редчайшее зрелище: полыхающего глазами, побелевшего, отирающего рот от мутных потеков, с которыми не смог сладить.
Брюс потемнел, пытаясь экстренно вернуть себе равновесие: из-за шрамов… И это, без всяких сомнений, был его первый раз…
Подобная информация подействовала логично благостно на черную обиду от самоуправства; более того, привела его в щедрое, восторженное состояние.
Джокер выпрямился, определенно собираясь уйти.
- Подожди. Ты не можешь уйти, Джек. Не сейчас, - безапелляционно заявил Брюс, истекая потом, судорожно пытаясь определить, верит ли он, что его темный соперник может выдавать такие реакции на самом деле.
Псих не сопротивлялся, когда Брюс подтянул его к себе на многострадальную тахту и утешающе забрался языком к нему в рот поглубже, пытаясь не обращать своего, в целом, пуританского внимания на собственный вкус.
