- У меня нет девушки, - попытался сказать он равнодушно.

- Арлекин.

- Последний раз виделись, когда ей было восемь лет.

- Да? Она теперь очень красивая. Немного только… не в себе. И стреляет хреново. Расскажи про нее.

Это был третий день после комы, чертовы третьи сутки, когда Бэтмен смотрел на него, как на инвалида, и Джокер наконец не выдержал - хлынула злоба, искривились губы.

- Проваливай, Уэйн. Ты меня заебал.

Строгий к подобного рода вербальным вольностям Брюс Уэйн вздрогнул и приподнял брови в самом возмущенном жесте из всех, что имел в наличии.

Но он не ушел, и Джокера снова заполнил стыд, единственная эмоция, которую он хорошо распознавал в себе: он даже не знал, что было после того, как он раздавил шприц. И спросить не мог, потому что никто не должен был узнать, что он не всегда контролирует себя - не в таких степенях.

За стеной птицы что-то не поделили - или, может, встретили хищника - и истошно загалдели.

Бэтмен все еще гневался - желваки ходили, глаза потемнели - и Джокер позволил себе порассматривать его.

Забыл с утра побриться. Просто еще не ложился? На рукаве легкого бежевого лонгслива свежая графитовая краска, а под ним змеится шрам из Саппоро. Прямые мышцы бедер напряжены, их обтянула ткань узких черных брюк. Можно ли рассмотреть портняжную? Нет? Его прокол на ухе появился так же, как и татуировка у него самого? Аресова стая заломала его, и клеймила насильно, он вырывался. Бэтмена им было не сломить, но могло ли быть так, что он сам вышел к ним из леса, дал пометить себя добровольно?

Он бы хотел иметь право вскрывать его, хотя бы на пару минут. Право? Неограниченные возможности. С чего бы он начал? Со ступней? Жалкий черный клоун…

Насколько рассчитан этот человек?

Можно ли поверить, что эта кожа сморщится и истлеет? Что время раскрошит его кости? Что черви - Джокер моментально разъярился - будут жрать его тело?

Он никогда не умел ничего скрывать от себя, и был при этом весьма безжалостен.

Слабость… Это все должно было давно надоесть - но он чувствовал, что может еще продолжать, может и даже нуждается в этом.

Если его будут снова лечить, вылечат от этого? Тогда нельзя больше никогда попадать туда живым. Обстоятельства. Важны обстоятельства: если там будет враг. Если вдруг там будет Брюс Уэйн, допрыгавшийся до дурки - тогда другое дело.

- Если узнаю, что с девочкой что-то случилось, пеняй на себя, Джек, - неожиданно властно заговорил Брюс: выводил итог каким-то своим мыслям. - Я серьезно.

- Что с ней может случиться? - немедленно оскалился раздраженный Джокер. - Кто осмелится тронуть мою женщину, мм?

Брюс вдруг улыбнулся, разбивая лед общей гордыни вдребезги.

- Боже, Джокер, неужели ты не можешь нормально… Ну да, точно. Нормально, - легкомысленно протянул он, подавляя порыв снова спросить о том, как на самом деле себя чувствует пленник медотсека: последние дни он только молчал, тревожный, раскруживаясь в тошноте, и выглядел весьма тускло.

- Нормально? - сонно подхватил Джокер. - Причем тут я? Как у человека-летучей-мышки у самого с “нормально” - плохо, верно?

- Верно. Но я хотя бы губы не подкрашиваю.

И Бэтмен протянул правую руку, мечтая о рукопожатии. Кровожадничающий по полной в своих мыслях последние пять минут Джокер не принял ее.

- Пойдем прогуляемся? - вместо этого сказал он, уныло глядя в сторону.

- Отдыхай. Не хочу снова ждать тебя из комы, - отстраненно подступился страдающий герой снова, и достал из кармана брюк связку нашивок Алого, увязанную нейлоновым шнурком.

Джокер представил, как он с каменным лицом нарезает одежду, склоняясь над телами, и пришел в восторг.

- О, ты нечто, Уэйн. Я теперь должен тебе автограф, мм?

Брюс предпочел бы роспись краснеющей кожей, тонкой пленкой похоти, или слюной - неважно.

- И не думал об этом, - солгал Брюс. - Не слишком возмущайся, что я преследую его тоже. Это мой долг.

Джокера никогда не волновал никакой долг - даже когда он исполнял его, рискуя собой, или когда приходило время быть плененным теми, кого этот долг вел в свою очередь.

Он ничего не ответил, сочиняя шутку, основанную на спорной концепции пожирания иных пик иными червами.

- Я усомнился в тебе, - торжественно объявил наконец главную тему общих метаний наивный рыцарь.

Джокер постарался подавить смех - ничего не получилось - и доверчиво оставил правый шрам на виду.

- Ты каждую секунду сомневаешься. И правильно: не верь мне, мышонок.

- Просто не давай мне усомниться и впредь, Джек. Это очень важно, - довольно жестко проговорил Брюс, игнорируя очередную пустую угрозу, и не успевая за своим языком в тысячный раз - не с этим человеком, при котором нужно было следить за всем или вообще не думать ни о чем - какой в этом смысл?

- Ах, рыцарь без страха и упрека! - закривлялся мерзостный шут. - Что я могу?

- Не понимаю тебя, - вздохнул Брюс, равнодушно гоня отвращение к себе, скрывая его под маской безразличия.

Джокер отвернулся к окну: желание предупредить о себе Бэтмена почти напугало его.

- Я не в себе, Бэтти. Не просто крашу губы, сечешь? - неожиданно взорвался он. - Разумеется, ты не понимаешь.

Они встретились взглядами.

Эгоистичный герой замер - стальные пальцы прижали отвратительно слабую клоунскую кисть - и Джокер почувствовал иррациональное желание хоть что-то сказать.

Конечно, этим чем-то стало рассудочное сообщение, полезное и информативное:

- Я тогда видел людей Алого. Если он привез сюда ее и Буча, есть больша-ая вероятность, что вся чертова Луна тут, - он затих, и вдруг впервые откровенно сказал, вскрывая нарыв, мучивший его - не самое важное ранение, какой смысл питать его? - Огреб от кучки пиздюков. Не рассчитал.

Удивленное внимание было получено, и он продолжил:

- Собирался их убить.

Это подействовало резко и неожиданно благостно - он не понял, почему - и чаша весов склонилась в третью сторону: в его сторону.

- Теперь это не имеет значения, - невозмутимо ответил Брюс, на деле совершенно теряясь. - Ты этого не сделал.

Джокер не мог этого понять - отмена обещания? Или какая-то метафора? Непонимание приводило его в ярость. Пока он водил героя за нос по серой стороне, пока подталкивал к краю - все было ясно и блевотно; но когда вдруг он так протягивал руку, доверчиво и жарко - как было кусать ее?

Слабость приводила его в бешенство.

Он постарался успокоиться, но желанный момент все не наступал, и он протянул руку, ухватился за черное колено Бэтмена, сжал посильнее, чтобы причинить боль: хоть немного почувствовать себя менее пустым.

На привычную, хоть и креативную безмолвную угрозу Брюс, вспыхнувший и машинально подавшийся вперед, ухватывая наглые руки, все же отреагировал необычно: желанная хмурь, омрачившая серые глаза до искомых полутонов была заполучена, но..

- Ах, мениски, мои слабые места! - с неприкрытой издевкой вдруг зашептал он, прищуриваясь и неожиданно мягко раздвигая губы в полуулыбке. - Серьезно? Но что в сухом остатке, Джек? Как там у вас говорят? Мацаешь меня за коленку?

- С чего бы мне это делать? - изобразил невозмутимость Джокер, удивленный неожиданным отказом в работе привычного оскорбления. - И где это “у нас”? В тюрячке?

Брюс фыркнул на “тюрячку”, но рук не убрал.

- С чего? Не знаю. Может, потому что ты дрожишь и тлеешь, когда я зажимаю тебя?

Эта насмешка неожиданно попала в цель: и по обоим, но неполученное отрицание автоматически закреплялось как согласие, а значит провокация как минимум обернулась против легкомысленного создателя.

Непотопляемый герой вдруг решил, что все это годится. Сойдет.

- Может и… Поговорим об этом? Но лучше о деле, а дело в том, виджиланте, - повел его в сторону хитрый злодей, - что это не существенно. Никакой разницы. Ярость можно убрать и медикаментозно. А иное убийство спасает жизни, как тебе такое?

Брюс вдруг оказался очень близко.