Джокер отреагировал странно - но не так уж странно, если задуматься - он разозлился. Побелел и его даже затрясло.

Брюс с восторгом следил за ним, уже забыв, каково это - видеть его таким. Он наблюдал, впитывая этот некрасивый гнев, хоть и отдавая себе отчет в необычности удовлетворения, которое испытывает.

- Ты издеваешься? - наконец выплюнул возмущенный злодей, прикрывая переносной театр. - Вот ты скажи, ты издеваешься? Может, просто купишь мне именной номер, зарегистрируешь на себя, мм?

- Можно подумать, ты всегда прав.

Покаяние слегка остудило психа, и он просто грустно посмотрел заблудшему герою прямо в глаза.

- Не считаешь меня человеком? Все еще сомневаешься в моем существовании?

Это было точное попадание. Это же Джокер, странное создание, урод, иллюзия. Он не считал…

- Джей…

- Для меня это не важно, но ты так когда-нибудь споткнешься.

- Это совсем не так.

- Так. Контроль над хищником - наверное приятно.

- Ты не понимаешь. Можешь уехать, как и хотел, - Брюс чуть не предложил ему помощь при пересечении границы, но вовремя закрыл рот: так было бы невозможно контролировать его. - Но мне бы не хотелось этого.

Джокер внимательно посмотрел на него.

- Ист-Энд. Подвал заброшенной церкви св. Иоанна. Если что.

И он ушел.

Когда Брюс, философски изучающий вопрос года “почему так хочется раздавить Джокера”, постарался проскользнуть мимо Альфреда, всем своим видом изображая невозмутимость, по его лицу он понял, что сильно виноват.

- Просто ничего… “Я же говорил”?

Старик выпрямился, крепко сжимая в руке тряпку, которой собирался вытирать пыль.

- Я зарекся от этого. Но, знаете, что?

Хозяин усмехнулся и приподнял брови, ожидая его вердикта.

- С ужасом ожидаю времени, когда вы оба решите, что топите друг друга.

Брюс непонимающе застыл: он-то рассчитывал на лекцию о социопатии, человеколюбии и хороших манерах.

- О чем ты вообще говоришь? Альфред?

Но дворецкий вежливо склонил голову, не собираясь продолжать.

На следующий день Брюс попал в дорожный затор, возвращаясь из банка, куда отправился исключительно чтобы не начинать перестройку трубопровода, которую клятвенно пообещал своему замученному дворецкому.

На перекресте Финч и Кэррон ему в окно постучал бомж в дерюжной хламиде и темных очках.

Брюс хмыкнул и разблокировал дверь.

- Неплохие руки для бездомного.

Бездомный стянул тряпку, выглядя весьма мрачно, и начал плотнее притирать силикон к закопченному смогом лицу.

Мешковина сразу же неприятно напомнила Бэтмену о маске Пугала, но он попытался высмеять себя за странные фантазии.

- Испугался, что ты подъедешь на одной из своих вычурных тачек на ту помойку! - вернул ему издевку Джокер, сдирая тряпку и оказываясь в привычной фиолетовой одежде, но весьма помятым и усталым.

- Не слишком ли чистые лохмотья для такого образа?

- Не могу же я приблизиться к тебе по-настоящему грязный.

Джокер понял, что сказал что-то опасное для себя и выпал в расчеты. Его глаза были все еще закрыты очками, и Брюс испытал уж слишком определенное желание снять их: узнать, что они выражают и сделать выводы.

С этим надо заканчивать: есть какой-то предел отношения к этому человеку как к кукле?

- Я и так слишком приблизился, - вывел итог социального исчисления Джокер.

- О, наш подкроватный монстр начал мыслить сравнительными категориями? - быстро хлестнул его Брюс, пытаясь скрыть от самого себя желание положить руку на его плечо или колено.

Джокер вдруг широко улыбнулся - варан, зеленый зверь Мураками, чертов жуткий дракон.

- Ты ведь не понимаешь, почему я все еще здесь?

Он говорил о всем этом времени, всем, без исключения, и Брюс сразу его понял и посерьезнел: ожидалась небывалая откровенность? Иногда ему казалось, что стоит задавать прямые, не риторические вопросы, и вот-вот, этот человек ответит, но это, конечно, было миражом, порожденным его измученным бурным развитием событий разумом.

Какое-то сильное, но смутное беспокойство, посещающее его каждый раз, когда он пытался серьезно обозреть весь масштаб личности своего неожиданного союзника, теперь все чаще поднималось в его сознании даже без особого повода.

- Почему? - тем не менее невозмутимо спросил он, скрывая важность момента.

И если предложить ему воды, примет ли он его неуместную заботу?

- Мужик с медбратом, - жестко ответил Джокер, вдруг разочаровывая его. - Какая-то сволочь решила, что может манипулировать мной, получить что-то от меня, пользуясь нашей… враждой. Я собираюсь быть в первых рядах, когда он наконец споткнется.

- О, надо же, предупредил заранее, что собираешься снова убивать.

Джокер стал очень ласков и печален.

- Я обещал. Не собираюсь, - солгал он, потому что о глупом запрете не убивать так и не составил четкого мнения. - Но поверь, есть много способов причинить человеку вред, даже не притрагиваясь к нему.

- Джокер…

- Не веришь мне?

- Верю. И я считаю тебя… Признаю. Я уже говорил. Просто мы отличаемся от… Сила - это ответственность, как ты не понимаешь…

Пока он пытался не скатиться по моральному откосу, Джокер смягчился и уже снимал очки.

- Убивать - просто дурная привычка. Не знаю, если ли у меня шанс, мой летучий герой, на…

- Не надо, - оборвал его Брюс, устало растирая виски. Он впервые полноценно отверг занимающего его мысли клоуна-психа, но вряд ли заметил это. - Можешь делать все, что хочешь, - вдруг сказал он, удивляя самого себя. - Хочешь погоню на грузовиках? Нет? Можешь притащиться на Сторожевую башню и ухнуть оттуда: я тебя поймаю. Не трогай только никого больше. Усложни мне задачу, и прыгни с водопада, Джек Нэпьер.

- Ты шутишь? - заинтересовался Джокер, пустой, тупой и холодный, и ничуть не приблизившийся к обоснованию социальных запретов.

- Конечно, я шучу. Но ты можешь. Если хочешь.

- А чего хочешь ты?

Брюс Уэйн хотел прожить нормальную жизнь в идеалистическом Готэме, не молющем костяной муки и не прокручивающем фарша - поддерживать под руки своего старика, завести детей и опереться на их плечи, и умереть в конце концов в своей постели, а не в выгребной яме или с ногой на горле - к чему там идет…

Его вдруг хлестнуло неприятное, острое чувство. Страх? Отвращение? Словно его к чему-то принуждают.

Он вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок.

- Не знаю, Джек, чего я хочу. Ничего.

На него начала наползать вина, смешанная с эгоистичными желаниями покорить, переломить, использовать.

Настала новая, неловкая - в этот раз еще и обреченная - пауза: Брюс рассматривал в отражениях лицо попутчика.

С что с ним происходит? Что затаил Джокер?

- Корона? - сказал наконец он, стараясь не казаться заинтересованным, когда увидел, как пассажир хищнически облизывается и как холоден его взгляд.

- Подняла цену. Что-то их сильно беспокоит.

Брюс вдруг понял, что уже давно ждет предательства. Что уверен - все скоро кончится.

- Что ты им сделал?

В тот момент… Еще в студии - он уже знал, что вся эта чушь про возможность приблизиться - иллюзия. И знал все, без исключения, просто обманывая себя.

Джокер, Джек Нэпьер - недостижимый полюс.

- Не скажу.

И научиться уважать его права - разве не абсурд?

- Я сегодня пойду с тобой.

Когда Бэтмен произнес это, понял, что уже простил Джокера за его природу. Все еще мечтал о том, что его когти не разорвут что-то по-настоящему дорогое и важное?

- Ла-адно.

На самом деле он предпочел бы пойти один, чтобы Джокер вообще не выходил из поместья.

Это все безнадежно… Но он пока тут. Пока он здесь, не дальше, чем можно дотянуться рукой.

Брюс вспомнил его вкус и горло ему перехватило.

- Не люблю эти накладки.

- Ты все еще о чертовых шрамах?

Машина остановилась на подъездной дорожке, и Джокер выскользнул из нее, утаскивая за собой мешковину.