Тем лучше: странные слова не подверглись придирчивой оценке и привычному взвешиванию.

Можно было сколько угодно клясться себе изучить его самочувствие плотнее, но теперь оставалось только ждать и следить, чтобы не случилось что-то непоправимое.

- Такая… глупая девочка, Элизабет… - прошептал Джокер напоследок.

И стал выглядеть как человек, которого сейчас стошнит.

Брюс приготовился перевернуть его в таком случае, а пока сжал пальцы на чужих запястьях, виновато щурясь, сокрушенный не предназначенной для его ушей информацией.

А ведь он обещал не слушать.

Джокер очнулся в странном положении: с одной стороны, он сейчас должен быть в какой-нибудь мерзкой куче листьев, чтобы не переломать себе ничего, но на деле ему было весьма комфортно. С другой - когда он успел стать шлюшкой, подкладывающейся под первого встречного?

По шее тек чужой пот и это, придавившее его тело, было определенно мужским - мощным и жестким…

Бледный след сандала, чертов одеколон Уэйна.

Вот это было совсем не смешно: жалкий чудик, остался в его доме, глупое, бесполезное существо! Не то, чтобы идея оказаться не под ним ему казалась хорошей…

- Бэт.

Он выполнил свой неожиданный долг - хотя бы формально предупредил его о своем возвращении - и теперь мог заняться факультативом.

У обоих стояло и это неприятно поразило его: беспредел.

Сбросить Бэтмена не получалось, и это было совсем не то, что он ожидал от плюс-минус ста килограммов его веса.

Сила захвата не изменилась.

Джокер начал ерзать, отвлекаясь на самоуничижительные, покаянные, псевдомазохистские и лирические монологи, происходящие отчаянно и, разумеется, молча.

В измененных состояниях Джек Нэпьер бывал мерзок себе более, чем всему остальному миру.

Брюс в полной мере насладился ощущением его горячего, извивающегося тела, не желая прекращать этот пятичасовой… сеанс, весьма невинный и достаточно удобный: он вздремнул вполглаза, послушал про технику исполнения карманной кражи, пережил довольно вздорный монолог про соски на бэт-костюме - и все это было приятно, даже спокойно.

Кроме того, что он убеждал свое тело прекратить истерику.

Мысль о том, что Джокер мог бы пережить это без его тяжести сверху, он яростно прогонял.

- Джокер, - бодро прошептал он в ухо под своими губами, с усилием стараясь не пуститься в несанкционированные поцелуи.

- Бэ-этмен! - незамедлительно ответили ему, и концентрация ненависти в по обыкновению плавно текучем голосе поразила его.

- Джек. Все нормально? - продолжил напирать Брюс, сильнее сжимая пальцы на напрягшихся предплечьях. - Почему бы нам не…

Договорить ему не дало недвусмысленно поднявшееся для удара колено.

Никакой близости, и все это только смутные, неясные призраки поддержи и вражды - предупреждающие окрики о предательстве, протянутые в сумраке руки, и не стоит относится к этому серьезно? И правда, жить одним днем, не ждать, оставить серьезность?

Все это ничего не стоит?

- Что? - наконец недовольно ответил ему Джокер, разумно удерживаясь от проявлений рвущейся агрессии - чувствовал себя достаточно больным и без профилактических ударов по печени от сурового героя.

Погрязший в похотливо-стыдливых сомнениях Брюс вдруг понял, что рассчитывал на обращение по имени.

- Почему я думаю, что этот… - он попытался не обратить на новые качели внимания. - Инцидент вызван не твоей болезнью?

Джокер приоткрыл глаза - они поблескивали - и признался:

- Потому что это вызвано стимуляторами.

- Ясно.

Они все еще лежали слишком близко.

- Какая-то бэт-блядина сломала мне хребет, мужик. Слезь с меня.

Заплутавший в дебрях самоидентификации герой пристыдился еще больше и поспешил послушаться. По его гладкой груди тоже тек пот, прозрачный и горячий.

Джокер встал и, пошатываясь, скрылся в ванной. Брюс с тревогой обдумал его положение, не нашел, чем может помочь, и беспечно ударился в чувственные воспоминания: искры, слюна, низкие стоны.

Все должно было стать сложнее, но только не по части наваждения: этого должны были коснуться серьезные изменения.

Его должно было уже отпустить.

Но он хотел его даже больше, чем раньше, и не смог себя обмануть пятью часами наедине с гибким телом: он хотел его и каждую секунду до, не отвлекаясь ни на что.

Перевернулся на спину и решил не уходить, даром что это была его спальня - он чуть этого не сделал, разрываясь между двумя желаниями: не доставлять Джокеру неприятных ощущений и получать от него приятные.

На этом месте он еще больше застыдился и готов был уйти, но дверь наконец открылась.

- Один час двенадцать минут, - подытожил Брюс, глядя на часы на тумбочке.

Решил отступиться, но подавить радость, которую вызывал чертов клоун (как, впрочем, и гнев, и неуверенность, множество других, разнообразных темных чувств) было непросто.

Джокер не ответил, пытаясь засунуть полы мокрой рубашки в брюки. С зеленых волос текла вода, и плечи тоже промокли, ткань прилипла к коже и стала прозрачной, оформляя силуэт футболки.

- Что это ты такое делал? Душ в одежде? - легко спросил беспечный хозяин, нагло осматривая гостя.

Но так бы самое влажное место не пришлось бы на живот.

- Не твое дело, Уэйн.

- Как скажешь.

Раздосадованный Джокер посмотрел на него со странным выражением - злобно, горячо, свирепо - и пошел к двери.

- Черт. - спохватился Брюс и вскочил, догоняя его.

Ушлый клоун был уже на лестнице, и он дернул его за руку, пытаясь удержать, сатанея от мерзостности этого собственнического жеста.

- Почему ты не можешь не усложнять?

Джокер недовольно осмотрел его и приподнял брови.

- Когда ты научился читать мысли? Может, я иду в сортир.

- Ага, а я первый космонавт.

Джокер сдался нервному хохоту и расслабил плечи.

- Это было бы немного неуместно, Бэ-этмен. - он выделил его прозвище и по-звериному встряхнул мокрыми волосами, обдавая окружение брызгами. - Хочу остаться один.

- Останешься один в своей комнате. В сухой одежде.

Слова повисли в воздухе, не принося только Брюсу неприятных ощущений - он не задумался о их значении.

Страдающий Джокер успешно пережил возложение поводка на собственную шею, покосился на длинные тени под их ногами и заставил себя возмутиться:

- Под твоим неусыпным контролем…

Брюс вздохнул и слизнул с уголка губ каплю воды, попавшую туда с чужих волос.

- Я не буду следить за тобой, обещаю.

Договорив, он почувствовал себя чудовищем почище Тихони (словно в этом городе больше не было монстров) и со смутным гневом попытался определить уровень отвращения, которое вызывал у самого себя.

Джокер выглядел достаточно зеленым от тошноты. И достаточно нормальным, чтобы…

Достаточно нормальным для себя.

- Ты не голоден? - наконец вывел итог сложению своих мыслей и чужих реакций пограничный хозяин, неприятно мягко глядя посветлевшими ртутно-серыми глазами.

В воздухе ясно разливалось волевое усилие.

- Проводи меня в… ту комнату, - наконец устало ответили ему.

Как много таится в, казалось бы, прозрачных водах…

Комментарий к Глава 50.

*изо всех сил делает умное лицо*

========== Глава 51. ==========

За обедом Брюс заставил себя сесть рядом, повинуясь сложившейся традиции, к тому же рассчитывая хотя бы на какое-то время изъять лезвие, скрытое в глубинах кривого рта.

Он попытался убедить себя, что это для собственной безопасности.

Мысль о том, чтобы снова прикоснуться к Джокеру, казалась и немыслимой и, одновременно, привычной - словно он всегда об этом думал, словно не существовало времени, когда он мог обходиться без этого.

Он вдруг почувствовал сильный прилив агрессии, почти неведомый прежде, ничем незамутненный, дикий, и ужаснулся себе, не подозревая, что просто выслуживает наказание, выданное кое-кем жестоким за его доброту во время приступа.

- Мирное время прекрасно, не так ли? - ласково спросил Альфред, довольный тем, что затащил их за стол. Он собирался хорошенько откормить несчастных мальчишек. - Вот бы вся жизнь была так спокойна…