В этот момент дикое желание, бушующее в Бэтмене каждый раз, как этот человек появляется в его поле зрения, подавлять стало невозможно.

- Подойди ко мне, - насмешливо потребовал он.

Джокер попытался скрыть предвкушающий блеск в глазах, надеясь только, что теперь все будет иначе.

Что он не посмотрит на него, как на всех остальных.

- Не-е. Зачем? Времени мало, Бэ-этмен…

Как на одну из своих подстилок.

- Да хватит тебе.

Брюс сам шагнул вперед и замер, снова подло отдавая всю инициативу, и постарался не двигаться, словно встретил в лесу волка, пускай и игнорирующего его существование.

- Крейн… - вкрадчиво попытался утвердить существование бомб растерянный злодей: любая угроза подобного вида плюс Бэтмен равно…

Терпеть сразу стало тяжелее.

- Крейн. Что Крейн, Джокер?

- Сегодня облачно. Мрачно. Мне нравится.

Брюс нахмурился, на деле наслаждаясь победой. Нужно было искать другой путь, если он хотел…

Чего он, собственно, хотел?

- Знаешь, чего бы я хотел? - вкрадчиво сказал он, нагло оглядывая худое, поджарое клоунское тело.

Джокер пожалел, что успел надеть пиджак: его обдало жаром и желанием столь нестерпимым, что ему показалось, что он почувствовал его вкус на языке.

- Не думаю, что хочу знать.

Брюс вдруг улыбнулся, становясь разом далеким и недоступным.

Джокер переступил с ноги на ногу, не подозревая, насколько сильно искажена реальность в его глазах. Он полагал, что это хитрость. Но было ли что-то прекраснее его внимания? Даже если он рисковал сломать этого удивительного черного рыцаря, все равно.

- Правда?

- Возможно.

Они помрачнели, не желая снова рушить систему ценностей, невидимо опутывающую их подобно тонкой паутине, к тому же отяжеленной противовесами.

Но покорность может обернуться презрением, даже ненавистью. Отчуждением.

- Мне бы хотелось, - подлый герой сделал мерзкую паузу, проводя рукой по своим черным волосам, - узнать название твоего одеколона.

Джокер захихикал, сраженный, но все еще пытающийся держать себя в руках.

- Ты себя слышишь? Кого это интересует?

- Меня.

Он вдруг оказался сверху, Брюс допустил его туда. Но теперь он не знал, что с этим делать: не умел просчитать такое - откровенность, самоусмирение.

- Я не пользуюсь. Только мыло. Пятьдесят центов за четыре куска. А знаешь, что меня интересует?

Брюс выпрямился.

- Что?

- Что будет, если я сейчас опущусь пе…

- Джокер. Хватит. Ты меня не понимаешь.

- Неужели? Проверим?

Эта идея была чертовски плохой. Но может он себе раз в жизни позволить…

Что? Что позволить?

Но не было возможности больше медлить и Брюс шагнул вперед.

- Ты же знаешь, что не прав. Просто дай тебе помочь, оставь свои глупости. Ты сам…

Он шагнул еще ближе, и не смог удержаться от влечения к нему даже на такой серьезной ноте: протянул руку, коснулся его плеча, словно подбадривая друга…

Это смешно. У него не было друзей. Ни одного, уже много лет.

Джокер молчал с непроницаемым лицом, словно не слышал его и ничего не чувствовал. Брюс улыбнулся: разумеется, он же психопат. Он не может, просто не способен.

Это было не важно.

- И я уважаю тебя. Ты мне… - он замялся - что он несет? Что он хотел сказать? Что он ему? - Можешь стать другом, верно?

Только друзьям не пытаются насильно всунуть язык в рот. Разлизать шрамы, почувствовать вкус слюны, остро прогладить спину…

Брюсу стало мерзко, его охватило множество чувств: жалость к себе и к нему, тяжелая, темная похоть; чистая, горячая радость…

- Ты просто нечто, Брюс Уэйн. Я сейчас проглочу свою бритву! - вдруг заговорил Джокер, сам от себя не ожидавший сейчас очередной шутки: совершенно непонятный момент требовал активных подсчетов, а он развлекался, как дурак.

- Удержи свои остроты в пристойном месте, и постарайся не сдыхать, ладно?

- Ладно. Почти без проблем.

Джокер снова отер губы, посмотрел куда-то в сторону и вдруг оказался рядом, оглядывая его кругом.

- Мне нравилось, когда все было проще. Не могу вспомнить, почему я дал себя поймать. Запереть. Зачем? Глупость какая. Я мог бы расковыривать твои раны те два года. - Его глаза, бегающие по комнате, остановились и изучили реакцию на это неуместное признание.

- Мог бы. - не стал отталкивать его Брюс, хотя не считал, что раньше было проще.

- Энцефалит. Не могу много вспомнить. Почти ничего. Или все помню, и слишком хорошо, - Джокер тревожно задрожал.

- Ты все еще болен…

- Болен: у тебя есть моя карта, вот что за болезнь. Но это… Не могу вспомнить только про начало. Иногда помню место…

Он вдруг замолк и расслабил плечи. Брюс уже понял, что и правда, кружение в вихре опасностей было бы для них идеальными условиями.

Можно было приближаться - так остро - отдаляться, может даже они схватились бы на смерть?

Всегда быть этом состоянии: гнев, ненависть, небывалая близость, готовность причинить боль, готовность принять ее.

Но такая жизнь закончится трагедией. Он представил себе какой-нибудь склад - вроде того рыбного, где он, затаившись, впитывал прикосновения его пальцев. Место, похожее на те, где он рискует жизнью просто потому, что это забавно. Джек, которого покидает жизнь - пуля в голову, бам! Самоубийственная шутка…

Он приблизился к Джокеру, почти прижимаясь к его груди. Мысль о подчиненном положении полоснула, как лезвие, и если бы продлилась, то могла бы, наверное, оскопить его.

Есть предел и для этого человека? Джокер чувствует то же самое? Ему так тяжело?

Они были совсем рядом.

Это было не слишком любезно с его стороны, но Брюс позволил ему уложить ладонь на свое бедро уже знакомым жестом, моментально входя в яростное возбуждение.

Возвышенные мысли и низменные страхи испарились.

Остановиться было не слишком легко и ладонь попала в плен, удерживаемая на том же месте.

- О, такие нежные мальчики не должны подходить к незнакомым дядям, как ты думаешь? - невнятно усмехнулся Джокер, впервые невысоко оценивающий бурное развитие событий: выбранный прежде способ манипулирования этим человеком был слишком тревожным и болезненным. - Ты так не считаешь?

- Мальчики, Джек, может и не должны, - жестко возразил Брюс, с удовольствием отмечая тень боли в расфокусированном медном взгляде: признак честности. - И мы знакомы. Еще как знакомы, весьма плотно, ты так не считаешь?

Непонятый псих - в самых лучших намерениях, между прочим - нахмурился и попытался отнять руку.

Лучшие намерения… Возможность проявить со-понимание? А сопереживании и сочувствии и речи быть не может, только соперничество и совокупление.

Но он только кривое зеркало.

- Послушай меня, Бэт, и поберегись, - против воли прохихикал Джокер, все еще сражающийся с самим собой за иллюзию достоинства. - Не хочу зачитывать тебе мой диагноз.

- Так не зачитывай. - почти попросил Брюс.

Понимание и принятие - разве не об этом он всегда мечтал?

- Ладно, - лукаво прошептал человек, способный принять Бэтмена, но не торопящийся с этим; способный его понять, но не знающий об этом. - Я сейчас сдохну, Бэт. Просто тр…

- Джокер! Ну уж нет.

Брюс окончательно забылся - из искаженных губ вытекала слюна, как было не отвлечься - постарался еще не делать глупостей, но растер себе пах чужой горячей ладонью, так и пребывающей в его несдержанных руках.

Джокер снова издевательски захихикал.

Воспламененный Бэтмен не смутился, убрал руки, но только чтобы стать еще ближе. Нащупал застежки на его поясе, щелкнул ими…

- Ты словно открываешь кейс с деньгами, - язвительно прокомментировал жаркие обязанности клоун, полыхая под одеждой гораздо больше, чем мог себе признаться.

Брюс подался вперед, касаясь губами его левого уха и отстегивая подтяжки до конца.

- Заткнись.

Они упали на пол, и беспечный хозяин отшвырнул их ногой в сторону, словно стыдился их существования.