- Ему стало гораздо лучше, когда опухоль удалили… Так он не мог слишком многого терпеть. Просто не мог, понимаешь? И у меня мысли сейчас выпадают.

Он сам такой же выродок, как и Крейн. Неужели только Джокер был другим?

- Лес чисто подмети. Отныне ничего в них больше не найти. А знаешь, что у меня докторская по нейрохимии? - без перехода продолжил омерзительный безумец.

- Знаю.

- С Пугалом что-то не так. Шляпа какая-то. И мне так плохо.

Брюс попытался усмехнуться. Джокеру нравился этот человек. Был ему дорог? Просто полезен? В любом случае, он возился с ним…

- Не надо было столько пить.

Крейн не смог выдержать его взгляда.

- Скорее всего просто желатиновые оболочки наконец растворились. Алкоголь не лучший помощник для этого.

И правда, давно ничего не случалось. Когда в его жизни бывало место тишине и бездействию?

- Что ты принял?

Крейн попытался поправить очки, но руки его не слушались.

- Не важно. Суицид отличный выход из этого дерьма! Фобос, она забрала Фобос… Джей меня убьет.

Брюс поднял его на руки, вздрагивая от отвращения, скорбя по тому, что может этим смазать воспоминания о другом мужчине.

Скорая сюда не въедет. Он вернул звук в маске тремя неверными движениями.

Полутруп психиатра был ниже Джокера и легче. Бэтмен выбил трухлявое окно ногой.

- Советник, вызови скорую к мотелю за лесом.

- Да, сэр, - послышался охрипший голос старика.

- Я отлично держусь, а она… Я могу понять тебя, знаешь? Теперь могу. Джей будет гордиться… ну, может не гордиться, но похвалит меня… Нет, скорее посадит на нож… Выкопает из могилы, и посадит!

Боль в левой стороне груди становилась обжигающей.

- Он мертв, ты чертово отродье.

Он зря сказал это, но эти черные слова сами сорвались с губ и теперь ожидаемо зло звучали в ушах - раскаты грома.

Крейна начало тошнить и он пытался не разжимать челюсть.

- Посмотри у меня в правом кармане, - с трудом сказал он, удерживая рвоту в горле.

Брюс свалил его тело на капот припаркованной у мотеля машины и обшарил его карманы.

На свет явилась горсть подозрительных капсул на целую аптечку коновала, грязный носовой платок и почтовый конверт, хитро переотправленный через три штата. Он был подписан Энн Блэкфилд для Джонатана Амадана.

Брюс не был уверен в своей способности сейчас справиться в перчатках с такой тонкой работой, но попытался не разорвать бумагу.

- Только это мое… Потом вернешь… Точно. Ну, в следующей жизни?

- Ученый верит в загробную жизнь, - глухо прошептал Бэтмен больше для себя, - Джокер бы этого не одобрил…

Этот жалкий показушник больше не был достоин внимания.

Черно-белое фото. Дата… Пять дней назад.

Сделанное явно самой дешевой китайской мыльницей, оно изображало кукурузное поле, на котором раскинуло руки огородное пугало. Перекошенное, с кустистыми руками-палками, в высокой старой шляпе и зловещем темном тряпье.

На обороте было надписано округлым, слащавым почерком, который Брюс видел впервые в жизни:

“Теперь тут нет ни одной вороны”.

Это он. Он жив?

Чертов ублюдок. Сукин сын.

- Советник.

- Да, сэр?

- Я его убью. Я клянусь, вот теперь я точно убью его.

========== Глава 38. ==========

Теперь ему точно требовалось “специальное средство”, потому что исступленная ярость, в которую он впал, не могла покинуть его перевозбужденного мозга.

Это было самое большое унижение в его жизни.

Когда он смог более-менее мыслить, проследовал, прямо держа спину, в свой кабинет, где в ящике, полном мусора, хранилась ультрафиолетовая лампа.

Неосторожный Альфред попытался прочитать ему очередную лекцию и был изгнан в свою комнату излишне жестко.

Брюс рухнул в кресло, кривясь от почти убившей его сокрушительной нервной встряски, и высветил фотографию.

“Вернусь после барбекю. Сделай все как полагается, и держись покрепче за свои очочки, потому что я очень зол”.

Чудовище, не имеющее ни капли человеческой крови, монстр, урод, бессердечная тварь… Сам виноват. Никогда не был доверчивым - или был? - сейчас-то что случилось?

Джокер был настоящим предателем.

Он откинулся на спинку кресла, и постарался заснуть, пытаясь только прогнать недостойную мысль, что ему предпочли Пугало, который был так жалок, что оплакивал сам себя в почерневшей от пожара северной башне.

В середине месяца Крейн, которого содержали под стражей после почти удачной попытки суицида, исчез из-под носа четырех полицейских стражников, и Брюс понял, что Джокер вернулся в Готэм.

Убийственное равнодушие, в которое он впадал при мыслях о нем, поражало. Он еще пытался вызвать в себе отвращение; представлял его мертвое тело, сжираемое огнем, исчезающие шрамы, закипающую кожу - истлевающий верхний покров.

Призраки снов - белая кожа, черная кровь, кафельные стены.

Или как он трясется от гнева и болезни, убивая очередную жертву.

Все это не имеет смысла.

Он собирался совершить оригинальное, невозможное убийство, поэтому одел костюм в последний раз, надеясь только не встретиться кое с кем безумным.

Но это было невозможно. Джокер нашелся… возник в одном из самых опасных мест города, все что-то вынюхивающий и еще более исхудавший.

С удивлением обозревая его схватку сразу с шестью более-менее приличными представителями местной фауны, Брюс отметил, что фальшивая смерть пошла ему на пользу, и он стал держаться гораздо лучше.

Он попытался вспомнить, как именно Джокер держался раньше, и с удивлением обнаружил в воспоминаниях только собственные руки, болтающие тощее тело, встряхивающие его; врезающийся в твердую челюсть, под ребра, под дых кулак; собственную позорную сдачу навзничь, ничем толком не закончившуюся…

Фиолетовый костюм, волосы были снова окрашены зеленым - чертов фрик, попугай, дурачок.

Помощь ему, похоже, не требовалась, но уровень ненависти, возникшей от нанесенного оскорбления - Брюс предпочитал думать о предательстве, а не о страхе за его жизнь - достиг критической отметки, когда щадить его гордость было уже невозможно.

Никакого больше права на гордость для этого человека, никакого достоинства.

Он обезвредил его противников с приятной быстротой, самодовольный, надеясь только вызвать его гнев.

- Это шавки Кана? - удивленно обнаружил он, выворачивая незнакомые руки. - Что ты им сделал?

Жалкий псих, недовольно следивший за тем, как он упаковывает бессознательные тела, не ответил.

На его губах обильно ссыхалась кровь, почти незаметная на гриме. И он ожидаемо был в ярости, не способный перетерпеть столь явного пренебрежения своими возможностями.

Когда Брюс, уже забывший обо всем, что произошло в этом переулке, шагнул к нему, Джокер наконец правильно оценил обстановку и попытался сбежать.

Можно ли передать словами, как правильно было настигать его?

- Отвечай.

- Он часть Короны.

Пораженный, Брюс скрипнул зубами: китайская мафия. Просто замечательно. Есть предел неприятностям от этого человека?

Он снова открыл рот, чтобы отчитать его за неосторожность, но вопреки уверенным мыслям вдруг сказал о том, что его больше всего задевало.

- Почему тебе так не терпится подохнуть?

Джокер попытался сохранить остатки достоинства, выпрямляясь у стены. Прежде излишне прочный призрачный канат их соглашения, тугой и дрожащий, опасно натянулся, рискуя лопнуть.

Трюк с перекроенным трупом много раз вытягивал его из особо дрянных переделок, но больше бы не пригодился. Наверное.

- Мне просто скучно, Бэт. Развлекаюсь как могу.

- Кан тебе не шут, придурок.

- Конечно, нет! Лучше тебя меня никто не развлекает: ты слишком серье-езный. Мне нравится твоя гиперответственность.

- Не понимаю, о чем ты, - беспомощно солгал Брюс, отчаянно хмурясь под маской: какая-то новая, особенная ненависть к этому преступнику сотрясала его.

- Нет? Я про то, что твое настоящее имя никаким образом не должно быть связано со мной, - жестко осадил его Джокер, на деле безуспешно пытаясь воссоздать одну из своих непроницаемых масок. - Ты глупец, если не понимаешь этого.