Выражение на лице Джокера стало настолько издевательским, что он обреченно понял - быть ему убийцей. Светлые брови задрожали в тщетной попытке удержать движение, у уголков карих глаз появились морщинки.

- Не знаю, - прошуршало пьяное чудовище, испуская смрад нечистого рта и винных паров. - А как?

Это была последняя капля.

В этот раз крепкий удар пришелся в челюсть Джокера, вызвав у того взрыв смеха и дикий восторг.

Уверенность в его желании свары сыграла с героем дурную шутку: отброшенный к краю крыши, он, усиленно кланяясь и хихикая, вдруг шагнул за него, неловко взмахивая руками, как неловкая жирная птица.

Когда Бэтмен рванулся за ним, никого уже не было видно.

========== Глава 5. ==========

Верный дворецкий, внимательно наблюдая за возвращением хозяина, приметил новый, упрямый взгляд - ненависть, отвращение - чего он там ждал от этой шоковой терапии - оказалась погребеная под странной задумчивостью воспитанника: неожиданно, но прекрасно, особенно учитывая, что можно было ждать чего похуже печали.

Вина, прижимающая его к земле за то, что он не сдал Джокера полиции - всегда стоило судить себя строже, даже если у тебя не было выбора - немного отступила, и теперь он увлеченно прикидывал, как все обойдется.

О чем он думал, когда поставил на этого взрывоопасного шута? О погасших серых глазах, так чудовищно точно повторяющих глаза лучшего друга - верно; о том иной раз особенном выражении, что они прежде принимали, напоминая о прекрасном ангеле милосердия, породившем этого человека?

В соседнем отсеке Брюс жадно пил воду и его образ, сидящий в кресле сутками с пересушенными губами, истаял неприятным дымовым облаком.

Альфред всегда был склонен к компромиссам.

- Хотя он гораздо лучше выглядит, чем два года назад, - невпопад вдруг сказал взведенный приятной средой погони Брюс, похоже, не обращаясь к нему напрямую, и начал обтираться поданым полотенцем, - гораздо менее безумный, чем раньше.

Все было не так уж и плохо…

Довольный результатом Джокер довольно бодро (учитывая постигшее его повторное сотрясение мозга) возвращался после трюка-падения с крыши, качаясь в поганом ирландском такси, должном доставить его в Котел.

Достигать своих целей - хотя бы того же ожидаемого, но негарантированного возвращения Бэтмена - иногда казалось проще, чем можно было представить; можно было бы представить и то, как будет весело - но удовольствия эти мысли почему-то не доставляли.

На месте он расплатился зловещей улыбкой и пожеланием записать все на счет Крейна и отправился в гостиницу, где заперся в своем номере, не раздеваясь лег на кровать лицом вниз, чтобы не захлебнуться кровью, и вырубился.

Тот самый ирландский квартал был в гневе: загадочный человек буквально объявил им войну. Он убивал с особой жестокостью; это было забавно, учитывая специфику работы его жертв - все они были либо наемниками, либо промышляли разбоем.

Но яснее его личность от этого не становилась - все, кто мог указать на него, были мертвы, или - что вероятнее - хорошенько захлопнули рты.

Масштабы поражали, и становилось ясно, что местная диаспора это только начало.

Джонатан Крейн, бывший профессор судебной психиатрии, бывший член Американской психиатрической ассоциации, бывший пациент и прочее, прочее, устало ввалился в собственное логово.

Погода испортилась, став дождливой и ветренной; и день был долгим и тяжелым: Толпа требовала и требовала. Копы сновали по Котлу. Джокер пропал.

Впрочем то, что Джокер пропал, можно было считать скорее плюсом.

Экс-психиатр, не снимая серого плаща и грязной обуви, прошел через пространство, служившее ему прихожей, и включил свет в собственном кабинете, предвкушая бутылку-другую Гиннесса.

Первое, что он там увидел - стремительно крутящуюся против своей оси макушку - против обыкновения чистые волосы, непривычно зеленые, но сквозящие знакомым цветом у корней, обещали ему своим появлением либо взбучку, либо то, за что он потом ее получит.

Вечер переставал быть приятным.

- Прии-веет, - темные глаза глядели раздраженно, противореча доброжелательному, легкому тону - и лучше было бы не собирать в целое болезненно бледную кожу его лица, шрамы и крайне опасные руки, сохраняя душевное спокойствие: Пугало реагировал на эту урозу стабильно непредсказуемо.

Крейн сглотнул.

- Привет, Джей, эээ… - залебезил он, уговаривая себя не прокалываться, - Ну что, может по пиву. Сейчас, сейчас, - уныло скалясь, чтобы изобразить улыбку, незадачливый слуга быстро открыл холодильную камеру минибара, зазвенел бутылками, чтобы заискивающе поставить пиво перед Джокером. - Ну как там музей, я слышал, было шумно…

Тот лениво наблюдал за ним, как всегда совершенно непонятный в своих настроениях.

- Похер на музей, Джо, - его подношение было проигнорировано.

- Да… Да, похер, Джей, как скажешь, - Крейн подвинул от стены добротный дубовый стул и компактно расположился на нем, - А где ты пропадал, я… - тут он понял, что сказал что-то не то и растерянно замолк, но Джокер не отреагировал, невозмутимо надевая свои фиолетовые перчатки. - Не голоден? Тут недалеко хорошие бейглы на вынос, тебе надо лучше питаться…

Над ними, этажом выше, кто-то прошел, громко стуча каблуками.

- Дело в том, Джо, что я тут работаю с новым проектом, - Джей сделал внушительную паузу, и его перепуганный подельник с ужасом ждал продолжения про врага Ирландской Толпы и расчленение потом Крейна этой толпой…

Но его опасения не оправдались, потому что Джокер, основательно отхлебнув пива, сказал:

- Не бледней, девочка, не про этого таинственного мудака.

Иногда Джонатан думал, что его беспокойный товарищ читает мысли.

В глубине черепной коробки заворочалось спасительное самодовольство.

- Так вот, Джо, у тебя есть пять минут, - враг взмахнул рукой, и в ней появился нож с длинным тонким лезвием, - чтобы убедить меня в плодотворности нашего дальнейшего сотрудничества.

Пугало вскинулся и злобно усмехнулся.

Брюс опять был в кабинете отца и сгорал от стыда (он думал, что от гнева), снова и снова вспоминая свою слабость, заставившую его поверить, что Джокер может хотя бы выслушать что-то разумное.

Что он достоин сожаления.

На самом деле, он сам допустил этот промах, отупев от горя, может просто распустился, просиживая дни и ночи над невозвратным прошлым?

Он мрачно посмотрел на стол, который почтил своим вниманием двинутый клоун, осуждающе оглядывая его глянцевую поверхность, словно надеясь увидеть изъян, подобный тому, что появился после этой странной встречи на нем самом: сложно было поверить, что это все на самом деле происходит.

Ветер, ворвавшийся в окно, пересчитал страницы когда-то давно начатой книги, тихо шелестя, и он, повинуясь внезапной подсказке, протянул руку, ощупывая столешницу снизу.

Довольно вздохнул, доставая оттуда сложенную пополам записку, приклеенную на крошечный кусочек жвачки. Когда это он все это успевает?

Это был календарный лист на одиннадцатое ноября следующего, две тысячи одиннадцатого года. Слишком много впереди месяцев до этой даты, значит это не предупреждение.

Просто красивая дата? Брюс не был уверен в том, что знает клоуна, но это не было похоже на него.

На красивом желтом платье кокетливой модели было написано абсолютно лишенным декоративных элементов, твердым, острым почерком: “Дорогая, буду поздно, на работе завал. P.S. Покорми кота”.

С другой стороны были выведены три цифры - двести семнадцать и что-то на гэльском.

Бэтмен выпрямился и сжал записку в кулаке. Он торопился перевести послание, упрямо игнорируя тревогу - в его сознании теперь билось новое предупреждение: “на работе завал”.

Прошло уже три дня с момента, как он вернулся на улицы.

Брюс совершил уже два ночных патрулирования, костюм теперь ожидал в подвале, Альфред довольно начищал серебро, словно к празднику.

За завтраком, когда пришло время джема, Брюс наконец собрался с духом и сказал: