- Нет. Не должен. Не лезь.

Брюс поспешил содрать с себя хотя бы верх брони, разделяющей их, словно каменная стена.

Взгляд Джокера метался по комнате, он чаще обычного облизывал губы, но это не помогало - подбородок блестел от слюны, и он слышал его тяжелое дыхание.

Сразу же почувствовал себя негодяем, злоупотребляющим своим положением. Стыдное знание.

Рассудительность впервые мешала принять верное решение: он почитал сейчас правильными отчаянные вещи.

Но колебался он недолго - обнял его, обхватил за плечи, прижал к себе посильнее, двинул плечом, чтобы стереть тканью слюну, так раздражающую этого психа обычно.

- Просто объясни, что происходит. Я помогу тебе.

Это Джокера только рассмешило. Разумеется…

- Отойди, Бэтти, ты пожалеешь, - противореча себе, он вдруг рванул ворот неопренового облачения и присосался к чужой шее в совершенно бесстыдной манере.

Удивлялся Брюс недолго - низко зарычал и вжался в него всем телом.

Джокер попытался унять хохот, снова впиваясь в смуглую кожу, слишком сильно и зло, оставляя широкий, неровный след.

Мигнул свет, задрожали оконные стекла: начиналась беспокойная летняя буря.

- Джокер?

Ответа, разумеется, не последовало: горький запах, кадящий с разгоряченной кожи, усилился; кривой рот двигался в не-поцелуе, кадык ходил, словно чертов псих не ставил ему засос, а хлебал кровь из его горла.

- Смотри, сам не пожалей, - Брюс силой отнял изуродованные губы от жаркого дела и широко отер с них слюну большим пальцем, пытаясь определить примерные последствия глупости, которую собирался совершить.

Наклонился и попробовал правый шрам на вкус, разглаживая грубый рубец языком. Левый оказался ничем не хуже. От центрального его отвлекло безусловное предчувствие опасности.

Он поднял глаза, запрещая себе продолжать, и поразился еле заметной панике в темном взгляде.

Джокер впервые чего-то боялся. Бэтмен помнил каждый удар, который нанес ему когда-то; каждый взгляд, когда кто-то из них был загнан в угол - но вспомнить его страха не получалось. А теперь - нежданные блага.

Это было приятно, но так не годилось.

Лицом к лицу приступ острой жалости скрыть не удалось, и он имел честь видеть направленный на него злобный взгляд, ощутить болезненное прикосновение цепких пальцев на собственной спине, которые, должно быть, собирались проникнуть ему под кожу, глубже - миновать мышечную преграду, клетку костей, добираясь прямо до сердцевины.

- Дж… - невнятно начал он, пытаясь разорвать порочный круг взаимовозбуждения, но его прервало важное дело: Джокер наклонился, чтобы зализать оставленную только что метку.

Брюс Уэйн, пытливый исследователь теней, сглотнул и запрокинул голову, нащупывая острые крылья клоунских лопаток.

Движения влажного языка почти доставляли ему боль, сочилась слюна. Он поднял руки, с сожалением отрываясь от осторожных поглаживаний, и снова приложил пальцы к шрамам, разглаживая маслянистую кожу - словно пытался оттащить бешеного пса от своей шеи.

С некоторых пор он ненавидел собак.

Злодей выгнулся, глаза его блеснули, отразили электрический свет ламп.

Брюс разжал челюсть, позорно прямо глядя, с присущим ему размахом мечтая открыть Джокера, обследовать, пересобрать; раздираясь этим, просто быстро раздумывая о более откровенных прикосновениях и поцелуях.

Последнее, впрочем, вполне можно было себе позволить, что он и сделал, протяжно потираясь ртом о чужой рот, но тут со стороны основного дома послышался звук шагов и раздался неотвратимый стук в дверь.

Тело под его пальцами дернулось, словно от удара.

- Войдите, - сказал он, отступая назад.

- Звонок от мистера Фокса, сэр.

Хозяин медленно обернулся, не заметив виноватого выражения, промелькнувшего на лице старика.

- Хорошо. Спасибо, Альфред.

Он поспешно отвернулся, колеблясь, но сбежал.

Джокер выдохнул и наклонился к окну, вытирая губы рукавом.

Хлынул дождь.

- Я сделаю чай, вам надо выпить горячего, - произнес Альфред в его спину. - Вишневые ветки отличное средство против галлюцинаций.

- Мне и так жарко, - усмехнулся псих. - Мастеру своему завари. Веток.

- Все будет хорошо, вы справитесь.

Чертов старик: надерзил и ушел, оставив Джокера в растерянности. Кто мог подумать, что бывает такая хрупкость? Он и не вспомнил о ладане, ивах и раскрошенном стекле - тени болота так и не встали перед ним.

Глядя на ровный газон за окном, он думал про то время, когда настанет пора расплачиваться за это четкое ощущение реальности.

Он ни хера не готов к этому.

Брюс нашел его за домом, у сушилки. Он лежал на траве под дождем, раскинув длинные цветные ноги и прямые, голые руки, словно поверженный монстр из детского кошмара.

Когда он приблизился, печальная схожесть с куклой только усилилась.

Он шел за ним по следу из скомканного пиджака, сброшенного на углу дома; втоптанной в свежую землю рубашки; галстука, обвившего ветку цветущего каролинского шиповника; по брошенной в лужу белой стае карт.

Капли дождя свободно попадали на его глазные яблоки и отсутствие корнеального рефлекса тревожило: он совсем не мигал.

- Это не филиал Аркхема, Джей, а я тебе не медбрат. Вставай.

По какой-то причине сомнений в его сознательном состоянии не было.

- Не слишком ли ты хрупок, Бэт, для этого дождика? - хрипло сказал наконец надломленный псих, не меняясь в лице. - Не растаешь?

Брюс попытался понять, холодно ему или жарко, но ничего не получилось, хотя непогода уже забралась ему за воротник.

- Иди в дом.

Но Джокер чуточку переборщил с искусственной - медикаментозной - хладнокровностью, и теперь не мог поднять даже руки.

- Не хочу.

- Неужели тебе нравится, когда я тебя таскаю?

- Да.

Брюс усмехнулся, страдая от обжигающей боли, вызванной неожиданной, ужасающей хрупкостью этого мужчины, поднял его на руки под спину и понес в дом.

- Я правда уважаю тебя, - осторожно сказал он, с тревогой оглядывая обмякшие плечи, виновато предполагая в раздражающем психе бурю стыда.

- Ага. А я-то тебя как, мм. Вот, например: что с твоими коленями?

Осаженный герой вспыхнул, впиваясь пальцами в мокрую зеленую ткань брюк.

- Ничего, - как можно было быть таким глупцом и забыть, с кем имеешь дело? - Поедем завтра с утра.

Он почти бросил придурка на гостевую кровать - жирная черная грязь с его обуви обильно испачкала светлое шерстяное покрывало - и поспешно ретировался.

Джокер наконец улыбнулся и решил спать прямо так - в ботинках, наполненных дождевой водой.

Альфред настоял на Фантоме, довольно легко заполучил право сесть за руль, ловко управлялся с сумрачным Джокером, однако изгнать хозяина на заднее сиденье оказалось выше его сил.

Сложно было терпеть и ужасную атмосферу, наполненную неловкостью в угрожающих здоровью количествах.

Оба молодых человека генерировали что-то настолько темное и плотное, что это можно было счесть антиматерией: находиться рядом с ними было не слишком приятно.

Джокер, избавившийся от зеленых волос и неожиданно похожий на человека из-за тонны бежевого грима и простой одежды - синие джинсы и тонкая голубая рубашка в клетку - притворялся спящим.

Брюс сначала гневался, потом умилялся, потом снова гневался, и все это молча и вдохновенно. Дворецкий даже слышал скрип его зубов.

Это начинало раздражать.

Альфред знал, почему Джокер настоял на его присутствии - ну или думал, что знает - и теперь уныло сожалел о том, что пропустит слишком местячковые для интернета “Кухонную магию” и “Что мы готовим на завтра”.

Излишняя страховка.

Когда хозяин уже был готов взять себя в руки, подлый злодей, точно подгадав момент, утянул его обратно в противостояние.

- Хватит на меня пялиться.

Альфред подавил улыбку: оказывается есть кое-что похуже, чем их молчание.

- Ты выглядишь как зомби.

Это не было правдой: Джокер выглядел скорее как манекен.