- Так, хватит, - объявил Эллиот, не получивший полагающейся ему дозы жертвенной печали, не чувствуя ничего, чтобы делало его хоть немного ближе к покою, которого он так алчно искал.

- О, или нет, - не обратил на него внимания Брюс. - Сходим вместе выпить, Джей. Как тебе такое? Я бываю весьма упрям в своих порывах.

- Можно и выпить, - благосклонно разрешил Джокер, оглядывая его так умиротворенно, что от предчувствия предательства у плененного героя сжималось сердце. - Посмотрим. Все зависит от твоего поведения, Элизабет. Можем попробовать. Хотя дури в нас полно и без алкоголя, и я не особенно чувствую вкус. После Пакистана. Нет, нет, не спрашивай, почему. А ладно, чего темнить: еда там слишком острая!

Брюс, впрочем, догадывался, почему, и помрачнел.

- Ты просто не стараешься. Вот мы были на Хоккайдо, и даже не оценили их знаменитого морского черта, - прошипел он сквозь зубы, безнадежно плохо имитируя легкий тон. - Я никогда этой рыбы не пробовал. Не знаю, что ты там себе напридумывал про жуков и клубнику на леднике, я весьма консервативен в выборе хлеба и воды…

- Я тоже, - поддержал его Джокер, недобро поблескивая глазами. - Хотя хрен его знает, что это на самом деле. Ч’ерт. Морской.

- Итак, с вашими желаниями мы определились так же быстро, как с моими гарантиями, - подытожил Эллиот, будто опытный аукционист быстро выговаривая цены. - Ну так что? Брюс? Идет?

И он, казалось бы спокойно ждущий, вдруг подался вперед, застыл на мгновение - тут, прежде слишком сильно поглощенный подготовкой Джека к дурным новостям Брюс явственно увидел, как петух царапает залежалую пыль своей рапторовой лапой…

Что-то было очень странно - он заметил это с некоторых пор, совсем недавно - но сформулировать этого прежде не мог, даже не пытался - полные губы бывшего друга вытянулись в прямую линию, но разве это было важно? Его до недавних пор расслабленные руки, мягкие, женственные, спрятанные в раковинах кевлара, словно устрицы, вдруг задрожали - и что?

И вдруг он понял. Все это было неправильно, он все сделал неправильно, и смерть, ждущая Джека в любом случае, стала слишком близка.

- Не смей! - прокричал он в гневе, судорожно выдавливая из себя панику: Эллиот ждал от него таких эмоций, о существовании которых он едва был осведомлен.

Слабость, необъятная и громоздкая, превалировала, но ярость и страх, что обуяли его, помогали ему двигаться: он должен, а потому - сможет.

Когда-нибудь надо было это понять - а теперь поздно, поздно, слишком поздно - он должен был заметить: его боль ничего не меняет. Даже если он будет суровым и правильным, сильным… послушным - мертвые не вернуться.

Он существовал лишь среди живых.

- Вот как? Тогда… Сделаешь меня Бэтменом? - сразу же остыл захватчик, но руку оставил на изготовке у хрупкого виска. - Я возьму все, что принадлежит тебе. Деньги, кстати, меня не так уж и волнуют. Но я действительно прилично потратился, тут не поспоришь. Тот должок за вами окупить невозможно, так что…

- Хер тебе, а не Г’отэм. Он лучше сдохнет, - нетерпеливо пролаял Джокер, оглядываясь по сторонам в диковатом превосходстве.

- Я согласен, - перебил его Брюс, с тайным ожиданием невозможного взглядывая в него, последнего и особенного - и обомлел.

Джокер, умелый масочник, сейчас еле справлялся с приступом ярости.

========== Глава 110. ==========

В раскаленной злобе, вращая глазами словно умирающий от лихорадки, Джокер побледнел куда сильнее, чем когда-либо - и в проталинах грязного грима тускло вспыхнули некрасивые пятна веснушек.

Брюс виновато покосился на него, хотя так и не признал себя неправым.

- Идет, - повторил он, с трудом выговаривая слова, пьяный, будто тот глоток очерненного токайского все это время бесконтрольно множился в его крови. - Я согласен, Том. Давай сюда катализатор. Идет.

Коварный Эллиот не стал медлить, но близко не подошел - швырнул отраву в его угол - оранжевая капсула, резво проскользнув по паркету, остановилась у резинового смирительного рукава, приковывая взгляды.

- Ты просто сошел с ума, Бри. Не думал, что ты будешь шутить с человеком, способным украсить твой кабинет мозгами этого ублюдка, - посетовал он, так беззащитно не веря в исполнение своих условий, что становилось просто смешно: на видимой части его лица читалась неуместная тщетность ожидания.

Готовность стрелять немедленно - и Брюс встрепенулся, расставляя пошире колени, чтобы было удобнее нагибаться.

Его вдруг снова одолел неконтролируемый приступ хохота, такой неудержимый, что трескались губы, и он не стал мучить себя, прыснул злым смехом: и правда, никакое добро и зло не сравнятся с этим душащим его восторгом - чертова русская рулетка, вот это что, сраные игры со смертью. И если бы пистолет был у его виска, он бы рискнул - без этих бесконечных разговоров, фальшивых обещаний, унылых препирательств…

Эллиот всегда был унылым мудаком.

- Ты ошибаешься, Томми, - отсмеявшись, прохрипел он, слишком мучаясь медикаментозной усталостью и неудачным всплеском благих чувств. - И я ошибался. Когда не знаешь цены деньгам, а потому - труду, не умеешь ценить все остальное. Виновен, но это пошло бы мне на пользу. Я не буду снова спрашивать, почему. Довольно, не желаю знать.

- Успокаивай себя, - с омерзением выплюнул враг, оскорбленный этим подобием радости. - Давай, осталось-то недолго. Не скажу, что я разочарован - падение героя и все такое - но твои двойные стандарты… Почему? Ты не желаешь знать, почему? - перешел он на крик - внезапно, порывисто, удивительно странно. - Чего я хотел? Увидеть человека, которого прежде любил, называл братом, с которым мы дали клятву на крови, о которой помню теперь только я один!.. Тот Брюс Уэйн, которого я знаю, на тебя не похож. Почему? Это я пришел узнать, почему. Даже если это я тут самый жалкий, даже если мне потом гореть в аду… Как давно ты был на ее могиле? Как ты простил ему смерть нашей малышки, Брюс? Как ты мог позволить ему смотреть тебе в глаза? Почему ты не убил его за нее? Не хватило бы мести - так теперь я считаю, но тогда меня успокоил бы и циничный, нормальный порядок вещей, где ее маркируют простым куском мяса - но и его тогда тоже! - сортируют - но обоих… Так глубоко мое разочарование в тебе, что я обязан знать, может ли оно быть еще больше. Это моя нужда, мечта и повинность. Есть ли дно? Есть? Я любил ее, ты любил ее, ее бестолковый выскочка-жених, наверное, тоже, а защитить ее было некому!

В наступившей тишине, тугой и влажной, даже шумный Джокер, без устали рвущийся на волю, умолк, с интересом прислушиваясь.

Брюс стиснул зубы, захваченный сотней сожалений: она. Она - причина, и она мертва, и никто ее не любил, а тот, кто осмелился дать ей право быть равной, давно уже сгнил в могиле; да, они оба достались смерти, и он так виноват…

Ни одной из тех пафосных клятв, что они втроем давали детьми, начитавшись приключенческих романов, он не помнил - только томный летний вечер, липкий мятный леденец, упавший в сыпучую бежевую пыль перекрестка, да ее ободранные от неудачного падения коленки, обильно кровоточащие на его пижонский накрахмаленный платок, неизменно навязываемый ему Альфредом в начале каждого юного дня, помнились ему через взвесь времени…

- Как давно, - нажал Эллиот, прикладывая дуло пистолета-путешественника к мочке белого уха. - Как давно последний раз ты был на ее могиле, Брюс Уэйн, Бэтмен? Отвечай. Я постараюсь отстрелить ему пока только этот кусок, но не обещаю, что…

- Ни разу, - быстро ответил Брюс, изводясь от язвящей сердце подневоли. - Никогда.

Хотя бы сохранять лицо не надо было - опасность миновала: страшный глаз смерти заходил у клоунского виска, повинуясь нервной руке врага, но опал, до времени бесцельный. Только это его интересовало, только это было важно.

В их и без того напряженном, выкованным смертью треугольнике усилилось давление - словно он сказал что-то не то, словно честность могла быть малодушна.

- Ты не считаешь, что он виновен, - медленно проговорил пораженный Эллиот. - Господи… Ты думаешь, это ты ее убил! Сколько, в таком случае на тебе смертей? Две? Четыре? Десяток? Сотня? И еще две будут, и все как на подбор такие трагические. “Отпусти его, Томми, он тут не причем!” - злобно передразнил он ту суровость, которая так часто заменяла Брюсу многие интонации. - Ой, совсем забыл, он тут как раз кстати, да? Может, считаешь, что власти должны разбираться? Тоже нет, Бри. Нет, нет, конечно, нет, иначе ты давно вернул бы его в назначенный ему бетонный гроб! Но это ничего, все нормально: такое наказание не по совести. Слишком мягкое. А знаешь, что самое главное? Он никогда не поймет, что натворил. Буду виноват я, ты - будешь винить себя, а он останется равнодушным!