Глок теперь был направлен в подвздох Джека.
Это все меняло, это поразило его так, будто он снова был неумехой из начальной школы - но сокрушаться не было возможности, и он попытался сохранить лицо.
Он хотел развить мысль о своей вражде с Джокером - признав их дружбу вслух, теперь он всерьез жалел о том, что не был достаточно тверд, чтобы избавиться от него сразу - но горло перехватило, и он некоторое время не мог дышать.
- Больно, да? Должно быть нестерпимо, - поинтересовался Эллиот, внимательно изучая его.
Брюс кивнул, чувствуя, что вот-вот вырвет собственными внутренностями.
========== Глава 109. ==========
Бэтмена подкинуло над полом однозначным электрическим разрядом, какой прошибает любого гордеца в преддверии обнародования его главной слабости - потеря сознания или жалкое барахтанье в собственной рвоте равнялись исключению из действия, отказу от активной роли - эта перспектива так напугала его, что он почувствовал прилив адреналина, бодрея хоть немного, но до более приличного состояния.
За ним следили, это тоже было нельзя терпеть, так это было мерзко.
Он опустил голову, хотя обмануть врага не надеялся - до этого момента он не верил в капитальность чужого помешательства но, похоже, ничего, кроме происходящего, Тому не было нужно - и вдруг начал снова тонуть, отяжелевший, слипшийся в желеистый комок…
- Готов, что-ли? - комично всполошился Эллиот. - Вырубился! Как думаешь, сообщничек? Нужна реанимация нашему колоссу, а?
Но Джокер, вопреки своему словоохотливому характеру, отчего-то промолчал, кривляясь с закрытым ртом так, будто часто касался кончиком языка больного зуба.
- Ты там еще жив? - потешаясь, тревожился враг. - Бри? Эй? Не отвечает! Сейчас, - не смутившись заминкой, он наклонился, попутно неуклюже скинув с дивана свидетелей вечернего одиночества их хозяина - потрепанную книгу, чертову трость, упрятанную с глаз долой за мягкими подушками, тяжелый теплый свитер - извлекая из-за его спинки ведерко для льда с запотевшей бутылкой-маллет, крутоплечей и золотистой на просвет, и поднялся. - Надеюсь, глазомер меня не подведет! - проворчал он, и выплеснул его содержимое в лицо Брюса.
Тот прикрыл глаза, надменно хмурясь под невеликими тычками кубиков льда: желтое вино, бессмысленно охлажденное для этой мелкой пакости, было драгоценным - дороже в его погребе не было, и дело было не в лучшем золотом винограде Юры, пущенном на него, или цене и выдержке - это был подарок без вести пропавшего дяди на свадьбу его родителей.
Том и правда знал, куда давить, вот только не представлял себе, что всех этих дополнительных средств уже давно не требовалось.
- Ты смотри, наш элитный эскулап за проведением реанимации! - язвительно прокомментировал происходящее Джокер, рассматривая замершую на геройском колене еще крепкую, но уже испускающую прозрачные слезы льдинку. - Труд, полезный обществу, мм. Я-то думал ты только заточкой оперировал.
Он вполне восстановил свои силы, но воспользоваться ими не мог, и изнывал, до жгучей боли подзакатывая глаза: противление аналогично геройскому стремилось поднять его, но над столешницей, намертво сковавшей его - особым средством пытки для того, кто привык проводить каждый миг в движении - и он остался на месте, уважая лишь холодный гнев - заставляло его пальцы скрючиваться, а ступни иудово искать осины - и он не двигался, будто его суставы насквозь промерзли - говорить лишнее, звать и плеваться досадой в сторону лишь одного человека - и он молчал.
Эллиот пожал плечами, насколько мог провернуть это в своей индивидуальной ловушке неудобного доспеха, и благодушно сложил руки на груди, вставая за плечи, за пределы зрения Джокера, чтобы обхватить его ладонью за шею в уродливой пародии на ласку.
- Так и было, Джок. Так и было, - весело сказал он. - Скрывать это было несложно. Я отмотал срок за убийство того мужчины и женщины, что по божьей воле назывались моими родителями - а они, шлюха и садист, и людьми-то назывались по ужасному недосмотру! - а после оказался свободен. Вот так просто. Мной так никто и не поинтересовался, поэтому я оформил бумаги задним числом. Но и они оказались лишними, представляешь? Можно просто вернуться и твое происхождение сделает все за тебя. Но я тут не на птичьих правах. Полноценный член общества с правом на защиту личной информации, поскольку тайна моей дислокации после досрочного освобождения за примерное поведение напоминала тайну исповеди - это же было та-ак давно, я был так юн и нежен… О, смотри, наш дружок снова в деле! - воскликнул он, презрительно повышая голос, увидев, как зашевелился взбодрившийся от ледяного душа Бэтмен.
- Я бы сказал тебе, где у тебя твой дружок, но моя репутация превратит это в плоскую шутку, и тебе не будет науки, - огрызнулся Джокер, нескромно скалясь: смог сорвать приличный кусок своей истертой сопротивлением кожи на правом запястье, и пластиковый браслет скобы едва заметно, но стал ходить на сантиметр-другой, повинуясь скользкости крови.
Эллиот потратил несколько секунд, осмысляя значение этого достижения: нескорое, но объективно возможное самоосвобождение самого опасного из мясников - и покрепче обнял пальцами чужой Глок, задумчиво проверяя его работоспособность.
- Послушай, Джокер. Слушай очень внимательно: я убью тебя из твоего же оружия… проявлю милосердие. Но это потом, - страстно прошептал он, не сдерживаясь под импульсом испуга, которого не считал нужным хоть немного скрывать. - А сперва я отлично с тобой позабавлюсь… О-о, это лучше даже, чем сгореть заживо, чем погибнуть при взрыве: то, что я с тобой сделаю на его глазах…
Чернота ствола заскользила по белизне клоунского междуножья, когда он заменил ей свою руку.
- Ствол в жопе это мой, блять, фетиш, - уже давно охрипший Джокер снова захохотал, и в этом смехе не было ни надрыва, ни тревоги. - Если бы ты знал, как шаблонны твои речи - каждый начинающий душегуб однажды говорит такое… Милосердие? А что, разве ваши верования не предполагают запрета на человекоубийство? Я как-то провел полгода в весьма мирном по мерке общих религий баптистском приюте, не берущем податей даже на свечи, но за достоверность не ручаюсь: когда меня пороли, слушал, знаешь ли, не очень внимательно.
Эллиот не казался разочарованным.
- Душегуб? Я взял на себя труд побыть немного крестоносцем, и слегка почистить род людской. Не бери в голову, ты не поймешь, - важно произнес он, подпинывая гордым австрийским стволом клоунские гениталии. - А Бог тебя не обделил, когда лепил из глины… - издеваясь, продолжил он. - Если удастся поднять, то добрых восемнадцать толстеньких, да? Повезло тебе.
- Это я просто не рад тебя видеть, - солидно сознался Джокер, решивший, похоже, не прекращать молоть языком. - Когда-то я тоже был таким… Как ты. Пытался обчистить род людской. Знаешь, в чем твоя проблема, Томми, мм? Ты считаешь себя правым. Заслужившим. В нашем деле это почти суицид. Тебя должны принять, да? Все должны заплатить долги перед тобой, пожалеть тебя, успокоить… Но они считают иначе! Они думают, что единственные существуют, а остальные - массовка.
Он лениво, но следил за спусковым крючком, то ли на самом деле не замечая, что описывает себя-психопата, легко играющего чужими, недостоверно существующими в его глазах жизнями, то ли просто со скуки ковыряя не самую прочную оболочку бравады эмоционально нестабильного агрессора.
- А что насчет тебя? Хреново тебе, победитель гигантов? - как-то замедленно, вынужденно, будто и не прерывался, продолжил задетый Эллиот, монотонно даже под заслоном динамика выговаривая слова. - Каково тебе быть таким беспомощным?
Не выносящий разговоров с торчками Джокер иронично вздохнул.
- Я мог бы не отвечать, Доктор Злодей, - добродушно пошел он на контакт, но обещание смерти в его голосе было таким страшным, что жадно внимающий ему герой ощутил острейшую потребность в его усмирении. - Хочешь унизить меня, засунув мне в сифон пальцы? Но ведь это обычная проверка, которой я подвергался каждый день хотя бы прошлые два года.
