- О, я знаю, что с тобой одним не будет толку, - веско покивал захватчик, добираясь до последнего ящика справа и преувеличенно расстроенно удивляясь неожиданному препятствию в виде замка. - Но я имею в виду нечто иное, мой старый, старый друг. Кэт, заноси дрова, будем, как говорится, жечь.
Плененный хозяин нахмурился, хотя, казалось, больше некуда. Горло облепила какая-то неведомая слизь, в глубине зажегся огонь особенной ярости: вот теперь он знал пределы слабости, и настоящего гнева: снова переоценил себя, свое самообладание… Он снова был в ледяном озере, так ему стало холодно; он снова мог только скрежетать зубами, и чертов враг его, единственный, особенный, неумолимый, вечно улыбающийся, бледный - вот кто был этому виной.
- Какова твоя настоящая цель? - равнодушно выдал он, таясь, и ускорился с путами, стараясь только не смотреть на дверь: все равно все уже понял.
Громко топая грязными ногами - с дешевой обуви сваливалась черная грязь садика на заднем дворе, еще питающего последний укроп, физалис и базилик - Кайл тащил на плече связанного по рукам и ногам Джокера, обмякшего и пыльного. Сколько бы тот не бахвалился, лицом к лицу против аналога бэт-костюма у него не было шансов, тем более экспромтом.
Или его, осторожного и предусмотрительного, должны были застигнуть врасплох. Случайно подманить, настигнуть за углом…
- Встречайте! Белая смерть Готэма собственной персоной! - флегматично издевался предатель, прослеживая путь гиганта с чертовым клоуном на руках. - В программе нытье, сопли и стендап, если, конечно, артист сможет дышать, а под конец вас ждет особенный сюрприз! - он помолчал, помахивая руками в такт шагам слуги. - Нам надо ответить на множество вопросов. Начнем же!
Припоминая выданные иной раз со сладострастием намеки о двойнике, добела раскаленный злобой Брюс уныло подумал, что именно самодовольное легкомыслие Джека - наверное, его главная и единственная слабость - в свое время не дало ему на самом деле подчинить многострадальный Готэм. Привычные, огненные размышления: почему он дал слабину в тот давний последний момент, почему дал себя захватить?
Почему он дал себя захватить снова.
Почему гнил в Аркхеме два года? Совершенно неуместные метания…
И теперь стоило побыстрее справиться с разнозаряженной бурей - связанный по рукам и ногам иной преградой, не только неубедительной смирительной рубашкой и искусственным бессилием, он сожалел, ярился, мрачно холодел, уязвленный, был по настоящему удивлен, потому что чертов невозможный клоун обязан был проиграть только ему, и никому больше, и не как всегда, а по-настоящему…
Но Джокер был тут, и имел все признаки сильного отравления - восковая бледность его красивого лица приобрела зеленоватый оттенок, из носа, ушей и уголков жутко и неодолимо улыбающегося рта сочилась подозрительно разжиженная, яркая кровь, веки почти поголубели…
Раздался отчаянный скрип зубов, и Брюс спохватился, понимая, что снова потворствует своим неуместным теперь привычкам.
Это уже никуда не годилось.
========== Глава 106. ==========
Безвольная клоунская рука ритмично покачивалась в такт шагам вражьего носильщика, и посеревшие бинты, наложенные в тот давний миг покоя, соскользнули на пол, обнажая бледный, размытый в красках даже в своей сухой корке, ожог узкой кисти, крепкого предплечья.
Брюс почти с интересом следил за ней: Джокер пострадает из-за Бэтмена.
Он обещал убивать без разбора, и так подставился сам, слабоумное, бесполезное, бестолковое создание.
О, как же сильно он его ненавидел…
- Чувствую себя Борджиа, если хочешь знать. Ах, какая сладкая преступная шлюшка тут у нас, а? - прокомментировал унизительное зрелище его ужасный создатель - Эллиот, искусственный друг, неожиданный самозванец, злорадствующий с закрытым лицом и деформированным голосом. - Но все не так просто, Брюси, не смотри так, он попался иначе, чем ты: я умею уговаривать различными способами. Одолел его в физической схватке, прямо на дуэли! В честном, если можно так выразиться, поединке. Он свирепый, знаешь? Прям кровь холодеет, страшный человек. Кайл, ты его обшмонал еще раз, как я приказывал?
Нарочито оживившись, он покачивался в чужом кресле, и только его мясистые, красные губы, добродушно полные на ухоженной смуглой коже, попачканной грязным, неаккуратным бритьем, возможно, могли указать, каковы его намерения.
Нагрудник на нем был так плохо подогнан по размеру, что скорее мешал, чем мог облегчить ему бой - театральный костюм, вызывающая декорация для омерзительного представления.
- Так точно. Куда его? - глухо отозвался слуга, и понятливо водрузил ношу на кофейный столик, повинуясь взмаху начальственной руки, несколько поспешно распластывая на его наполированной поверхности плененное тело.
Все так же дергано нервничая (Бэтмен, даже надежно скрученный в кокон резиновыми лентами, то и дело привлекал его пугливое внимание) он намертво закупорил преступно вверенные ему руки и ноги в коварные пластиковые скобы, приваривая их строительной плойкой к мебельным ножкам - вышла отвратительная пародия на распятие на дыбе, не полностью осуществленная только из-за внушительного клоунского роста - и убрался подальше.
На выглядывающих из-под развороченных рукавов рубашки запястьях Джокера сразу же образовался противоестественный отек, признак кровяного застоя: несомненно, особенное отравление - целый коктейль? Некоторые симптомы Брюс уже знал - кетамин, похоже, самое эффективное средство против этого закаленного организма - но иные…
Он собрал расползающееся сознание в одну точку и притих, потому что на ошибки больше не имел права - все это было слишком, чтобы он мог спокойно поразмышлять: Джек был в беде из-за него, снова; гордец, не выносящий никакого плена, никаких ограничений; усмиритель собственной плоти, потребляющий по мини-аптеке в день, отравленный бесконтрольно, он был в большой опасности…
Освободиться быстрее, и ярость придаст ему сил, чтобы размазать за него хоть двух, хоть сотню - в кровь, как угодно, только бы не быть ему должником; переоценить себя, и проиграть невозвратно, подставив его под удар окончательно?
И он решил продолжить оценивать обстановку.
- Понял теперь, что я не шучу? - сочувственно откликнулся на его красноречиво затянувшееся молчание Эллиот, лукаво лаская перчаткой так интересующий его запертый ящик стола. - Облегчи страдальцу дыхание, Кэтти, не будь зверем. Мы же не хотим, чтобы этот красавчик загнулся раньше времени, - приказал он, и неловкие пальцы прислужника сразу же рванули насильственно лишенный привычного галстука ворот. - Ага, - довольно простонал он следом, лицезрея обмякшую, беззащитно голую клоунскую шею. - Белое мясо, как раз вовремя. На самом деле не могу понять, что вы все в нем нашли. Но не ты, Брюси. Не ты, с тобой все ясно… Давай начнем: умоляй.
Брюс мрачно пожал плечами. Джокер - враг Бэтмена. Отчего же предатель решил, что есть причина молить о пощаде? На роль жертвы куда лучше подошла бы любая женщина. Больше всего подошел бы Альфред…
Неведение сводило его с ума, мешало мыслить.
- Не уверен, что понимаю тебя, Томми, - проворчал он, разглядывая слабо колыхающееся от дыхания равнозначно плененное клоунское тело, обездвиженное, обессиленное. Погибающее? Он сам в туманах самолюбви так часто рассуждал об исключительной телесной твердости Джокера - но это просто человек, и этот человек может не пережить неудачного удара в висок или в шею; может оборваться крошечный сосуд в глубинах этой невозможной черепной коробки или, не перенесший тяжести искусственного давления, он никогда не будет прежним…
Эллиот словно не услышал его, постукивая кевларом по дерзкому замку, будто что-то теперь еще имело значение, но ответил, разрушая и эту иллюзию:
- Да? Нет? Что ж… Скажу честно, Бри, тиснуть мужика - не предел моих мечтаний, - он повернулся к своему странному атлету, зачем-то - но уж точно не по своей воле - сворачивающему в сторону придиванный ковер. - Сделаешь ты, Кэт. Раздевай его.
