Слишком близко - полыхнуло у оголенной кожи над круглым воротом свитера его глубокое мятное дыхание - и стиснул, пофыркивая от смеха, шею жертвы в почти позабытом захвате, коронном для школьных коридоров их детства.

Брюс в ответ крепко ухватился за его плечо, чтобы несколько резковато отстранить.

- Привет. - хрипло и нестандартно для себя просторечно сказал он, упорно глядя в полнолунные тени женского междугрудия, приютившие подвязанный узлом жемчужный лариат. - Я тот богатый дурак, которого подозревают в геройствах.

Эллиот приятно засмеялся, и неловкость, которой стоило добиваться, оказалась недоступна.

- Слушай, как тебя задело, да? - сочувственно проговорил он, принимая из рук бармена свой стакан. - Ты мне друг, Сократ, но скажу прямо: не так уж это и позорно. Ясно же, что ты не такой. Но этот человек… Бэтмен, что за странное имя… знаешь, такой спасатель из тех, что стреляли себе в головы в Новом Орлеане, когда Катрина плевала в лица властей, и помочь там было некому. Красиво, мощно, достойно уважения - но нежизнеспособно… И ты… Поговорят и забудут: какая глупость!

Зачарованный Брюс кивнул крохотным сережкам, агрессивно впившимся золоченными швензами в мочки женских ушек - и эмалированные звезды рождественских роз приветливо закивали ему в ответ.

Можно было вспомнить, как это было просто раньше - уверить себя в рыцарстве и поклонении прекрасной даме, блистающей принцессе - и быстро обо всем забыть, легко покидая ее - когда чернота Бэтмена проступает слишком четко.

Ее темные, завитые волосы были высоко подняты, и он смог увидеть бледную родинку, расположенную на ее чудесной шее.

Эллиот, похоже, ждал ответа на свои сентенции о Бэтмене.

- Томми, - раздраженно попросил Брюс, устало затягивая на шее галстук, словно петлю, бессознательно напоминая себе о том, как глупо давать людям кредит больший, чем желаешь, даже если это драгоценный единственный друг. - Не пристало сравнивать ряженых преступников и Федеральное агентство по управлению… хм… в чрезвычайных ситуациях.

Пока он смотрел в хитрые зеленые глаза друга, Селина, так заинтересовавшая его, испарилась, как ночной туман.

Сознавая, что это призыв, Брюс лениво извинился и взялся водить в эти прятки, отправился на неторопливые поиски, походя сожалея, что эта мелкая хищница может оказаться недостаточно ценной при приложенных усилиях и потраченных ресурсах, но он привык брать, когда предлагают - почему нет?

Эллиот отечески насмехался в его спину.

Он настиг ее у фонтана с шампанским, на который она смотрела с нескрываемым презрением, и когда он уже открыл рот, подбирая подходящий случаю гарпун…

- Десять минут, - просмеялась она, не оборачиваясь, и игриво свела свои белые лопатки. - Похоже, слухи не врали, господин Уэйн. Тяжело быть таким предсказуемым?

Под седьмым позвонком ее красивейшей спины притаилась серебристая блестка, одна-единственная на ее шелковистой коже.

- Похоже, ты весьма придирчива, прекрасная незнакомка. Ладно я, я вообще-то никому не нравлюсь, но местные напитки чем не угодили? - бодро вступил Брюс, возгараясь подобно тюку сена, легкомысленно брошенному у костра.

Селина нехотя обернулась, скользнула взглядом по его плечу, и ненаносная усталость в ее глазах решила дело: темный взор был полон досадой, похожей на ту, что тускло смотрит из замученного авралом, но обязательного работника.

- Думаешь, мне всегда есть, что ответить? - некрасиво оскалилась она, совершенно очаровательная в полноте красного рта и дерзкой, почти мужественной грубости жестов. - Фонтан, предположим, странный. Только вино зря переводят. И где гарантия, что в него не наплевали?

Брюс неожиданно для себя искренне рассмеялся, прикрывая рот сжатым кулаком.

- С красным этот фонтан стал бы совершенно римским, - не успокоилась она, продолжая отхлестывать всех, а значит и его тоже. - Хотя я бы предпочла даже портвейн этой разбавленной моче.

Да, все было решено, и только одно стоило изменить: такой, как она здесь было не место, и никакой темной энергии денег: это была белладонна, жимолость, крушина, слишком красивая, слишком странная для этого места.

- Согласен. И мне здесь не нравится, - рубанул Брюс с плеча, зная, что не промахнется, сожалея только о своем желании соблюсти приличия совместного визита. - Возьми пальто, чудесная, ты приглашена в мой дом. Пойдем сообщим об этом остальным элементам нашей компании.

- Ты хотел сказать членам, но нашел другой путь, - захихикала Селина, покоренная в неожиданной области дурновкусия. - Ты забавнее, чем я думала. Знаешь, что ты принял меня не за ту? Я не на работе. Я вообще не работаю. Больше никогда.

Разумеется, такие драгоценности никогда не на работе: это не отвечало законам жанра.

И Брюс довольно хмурился, прямился, подхватывал ее дорогое, обличающе новое пальто, чтобы нежные белые руки приласкались о кашемир. Брал такси, поводя, словно в злом приветствии, подбородком у панели, размягчаясь поверху и стремительно каменея снизу. Он не-нарушил законы жанра, сам сварив на всех кофе, смутно помня, какие именно необходимы ритуалы для спонтанной светской легкости - смутно радуясь, что ей ничего этого не нужно, но обязанный не разочаровать Эллиота. Он терпеливо считал минуты приличия. И прилежно делал все, чтобы ее получить: поднимал правую ногу, опускал, поднимал левую - просто шел к тому новому углу, куда она забилась.

Опытная, опытная - но мелкая хищница: что-то вроде кошки.

========== Глава 103. ==========

В двухкомнатной квартирке, миниатюрной и неухоженной, ничем, в общем-то, не примечательной (разве что своим местоположением в одной из готэмских высоток) вся семья была в сборе - еда была еще горячей, горели все лампы, будто торжественно проходил какой-никакой, но званый ужин.

- Строгая красавица-жена! - напыщенно провозгласил Джокер, устроившийся за столом в маленькой кухоньке того самого милого дома. Его страшный рот был набит незаслуженным ужином, и разваренные рисинки, словно крохотные опарыши, мерзко вываливались ему на несвежую рубашку, изрядно помятую в пригороде. - Двое сыновей! Права была та старуха, что ходила за мной в цирке, нагадала, нагадала. Хорошо. - он сложил губы трубочкой, узко выдувая слова, и рис снова вырвался наружу, но теперь в стремительный полет. - Хорошо. Соскучился по нежному жирку на женских… частях тела, мм.

Стул был прискорбно низок для его роста, и он с переменным успехом укладывал свои длинные ноги поудобнее.

У противоположной стены у раковины рыдала фигуристая блондинка, по локоть погруженная в пышную белую пену - он застал ее, когда она, беспечно напевая, мыла посуду. С дедукцией у него на самом деле были нелады - по крайней мере он, диковатый даже наедине с собой, так думал - но мальчишки только сели есть, Дженни еще не ужинала, и он хотел бы знать, за кем она убирается.

Женщина докладывать ему не спешила, рисковая.

- Ну че, Тимми, как прошел день? - не менее самодовольно поинтересовался Джокер у сжавшегося у его плеча мальчишки, страдающего в таком близком соседстве, и его фиолетовая рука волнорезом рассекла черный шелк детских волос. - Пиздят тебя в школе, мм?

Второй ребенок, бессловесный в плохо определяемом возрасте тоддлера, весело засмеялся, лакомясь огромным полосатым леденцом-карандашом.

- Какое-то отчуждение… - расстроился Джокер, ласково разглядывая вчерашнего младенца. - Не любите папку. Я жду. Тот мужик, милая. Я знаю, что он был тут. Ох, Джен, лучше тебе меня не злить!

- Не знаю! - провыла несчастная жертва, вжимаясь в угол, будто собиралась впитаться в стену и исчезнуть. - Не знаю, не знаю…

Раздраженный этой слабовольной реакцией Джокер, до того откровенно ленящийся быть грубым, оскалился, в бурном презрении стискивая челюсть.

- У меня была жена - симпатичная, но не обижайся, куда милее, чем ты, - проворковал он, кивая в такт своим словам. - Рыженькая, даже там, ну ты понимаешь… Тоже звали Дженни: мне показалось забавным найти себе девчулю под стать моему деревенскому происхождению. Джон и Дженни, прям как мы с тобой, мм? - поднажал он, хихикая. - Была даже малявка-доченька. Почти была. Что, даже не спросишь, почему почти?