Брюс знал, чего от него хотят - всего один вопрос, всего один шаг, и он снова будет в строю. Но если цена будет слишком высока? Что, если вместо долгожданного признания реальности прожорливый монстр захочет недопустимой платы?

Конечно, никакого выбора не было - это только иллюзия.

- Я не буду тебя ни о чем просить, Джек Эн, - снова зашептал он, опуская плечи под тяжестью чужого дыхания, и по его щеке снова мазнули крашеные губы. - Помощи тебе не предложу. Я буду вынужден…

- Знаю. Знаю. Ты слишком сильный, слишком, но тебе меня не взять. Даже тебе, и ты охуеешь, когда поймешь, почему. Все. Хватит. Это не обсуждается, - отбрил его Джокер, похихикивая, не отрываясь ни от важных дел, ни от мимоходом проходящего прощупывания и, шумно дыша, потерся пахом о ягодицы жертвы. - Проклятье, никогда больше не ходи без белья, мм… - добавил он отчаянно, нервно оглаживая темнеющие под белой тканью рубашки, красиво облепившей рельефы мускулатуры, твердые геройские соски. - Запрещаю. Не хочу, чтобы кто-то еще мог смотреть на тебя, сечешь? Не отвлекайся. Заскучал?

Он стал говорить очень отрывисто и насколько мог открыто, даже рискуя ошибиться - не желал больше ничего скрывать - ни притязаний на это тело, ни желания завладеть этим разумом.

- С тобой заскучаешь, - фыркнул Брюс, расслабляясь - раз уж больше от него ничего не зависело - и наглый коричневый ботинок вклинился между его подошв, пошире раздвигая ноги. - Разрешите обратиться, сержант: вы мудак, сэр.

- …как тебе такое, Брю-юс: идеальное преступление, - урчало у его уха. - Не все эти неловкие ужимки, предпринятые остальными - ты знаешь о них, верно? - а настоящее, восхитительное нарушение правил… Хребетолом системы. То самое… невозможное.

- Всегда, когда ты, стервец, произносишь вслух столько опасных слов подряд, ничего следом до меня не дойдет, ты в курсе?

- Не время для твоих ритуалов, Бэтмен! - неожиданно раздраженно дернулся Джокер, и атмосфера мгновенно изменилась, следуя за всплеском его болезненной несдержанности.

Брюс немедленно дал себе зарок выковать самую прочную цепь против любой из его уловок.

- Иди нахер, Джокер, - недовольно проворчал он, но не двинулся, наслаждаясь контрастом между запахом сырого бетона - ему такой нравился - и душной вонью косметики, которой брезговал.

- Или представь себе, что в твоем городе нет больше “условий” для организованной преступности, - надавил Джокер, тоже отлично оттаптываясь на чужом естестве. - Ее место занял один человек. Сойдет?

- Даже не думай об этом… - начал Брюс, но вдруг почуял, что где-то неправ, и остановился, прежде чем выставить себя поспешным идиотом, даже если нападать на этого человека было и слишком приятно.

- Верно, герой, - одобрительно прошептал внимательно ждавший реакции Джокер. - Меня это не устроит. По определенным причинам… Какой-то человек метит в гиганты - это я понять могу, и мог бы даже уважать, если бы мне было чем, раз я все потратил на тебя - но ведь все кончится как всегда. Жрать и срать, вот что они все только могут. Не приписывай мне это!

Он вдруг снова разозлился, даже повысил голос, беззастенчиво не гася в нем высоких, немужественных нот.

- Я не думал так про тебя. - солгал Брюс, утешаясь нынешним положением тесноты. - Ничем это не кончится. Я остановлю любого…

- О, да-да. Не продолжай. Верно. Верно. Завтра будешь опять носиться по переулкам, брызгая ядом, потому что тебе что-то там привиделось, шизик, собирая в маленькие такие пакетики для улик окурки и плевки… - сердито пожаловался Джокер, но прервался, чтобы натереть губами мочку геройского уха, придавая словам больший вес и угрожающий смысл. - О, да ты весь исходишь соком… Неплохо пропотел. Аперитив. Отличный вкус, мужик. У тебя отличный вкус! - он раздраженно зашипел, когда на его глупые шутки никто не ответил, и прижался плотнее. - Тонко. Мне подходит. Предпочитаю превосходные вещи, - поднажал он, восторженно вздыхая.

- Ты совсем зарвался, клоун! - взвыл неожиданно даже для себя Брюс, отшатываясь, пытаясь только не повышать голоса на ужасное неравенство: Джек мог пачкать его как угодно. Он сам пачкаться об него возможности не имел.

Фиолетовые пальцы подло оглаживали его висок, щеку, шею, и он сам, завороженный, завел руку назад, ощупывая подрагивающего придурка в паху.

К его ладони был прижат взбухший член, нагло разложенный на ковбойский манер по не менее наглому, восхитительному клоунскому бедру, волнительно линейный: Джек всегда сдерживается так умело, но и теперь сбросить может только пару градусов, и сам он такой же…

Привычная тайна: жажду горла и голод желудка можно утолить, но желание переводить их натяжение между ними - пусть духовное между законом и вседозволенностью - от удовлетворения только росло, и росло стремительно: чем больший доступ он получал к Джокеру, тем большего желал от него.

Смирения. Покорности.

- Ага, - подтвердил свое влияние и свою зависимость Джокер, растягивая губы болезненно и дико. - Зарвался. Осмеливаюсь. Дерзаю. Хочешь знать? Хочешь знать, чего я все это время добивался? Ничего по твоему мнению хорошего, учти. Я никогда не даю второго шанса, Брюс, но для тебя сделаю исключение. Уезжай, хотя бы на время прекрати быть мальчиком для битья. Ты потеряешь больше, чем выгадаешь. Ты должен на самом деле встать снизу. Один раз, потому что просто не понимаешь, что происходит. На что я способен, не знаешь.

- Нет. Мне терять нечего, - Брюс сглотнул, пытаясь сбросить морок собственной злобы - и между ней и нежностью было слишком незначительное расстояние, чтобы не бояться его. Легкое движение бедрами - почти первое в положении снизу и единственное подобное навстречу - заморозило мужчину за его спиной, словно колдовское заклинание.

Занесенная для прикосновений фиолетовая кисть так и застыла у его рта, и только задрожала в напряжении.

- Это несправедливо. Ты обсчитываешь меня… - зашептал он, довольный произведенным эффектом, и приложился губами к цветной коже ладони, чтобы исследовать каждый шов и краешек полотна, покрывающий марсовы углы и венерину долину, прошелся по каждому пальцу, попытался разыскать под покровом мозоли и рубцы мелких шрамов - здесь ожог, а тут Джек останавливал нож, тут не уследил за сорвавшейся леской, тут закрывался от летящих осколков… Нет, ничего не разобрать, он просто знал их наперечет, изучая в рукопожатиях. - Хочу, Джек. Очень хочу. Умираю, хочу знать.

Довольно вздыхая, пробрался губами в зазор-границу между перчаткой и рукавом, приложился к выделенным напряженным моментом венам на запястье, опробовал их языком, шлепая ладони назад, на крепкие бедра, чтобы втереть их в свои…

Джокер злобно заворчал и навалился на геройскую спину так, будто совсем ослабел, но от новых практик фроттажа удержался, впервые в жизни на самом деле жалея врага: бедра свело однозначной сладкой судорогой, и он готов был покориться, но своего героя покорять не стал, и дело было не в неудачном месте и не отсутствии времени - не хотел унижаться.

- Тебя все обсчитывают, - сипло сказал он тогда, глубоко дыша, и время снова пошло, хотя не замирало - потекла слюна, продолжились нехитрые приготовления. - Больно? - с вкрадчивой надеждой спросил он, отчаянно сильно и весьма болезненно сжимая геройские запястья, собирая их в передний захват оцелованной рукой - неприятно, слишком похоже на объятья. - Брюс? Достаточно крепко связал? Хочу сжать еще сильнее.

- Джек, - предупредил новые забавы Брюс, обрывая двусмысленность, и его больно ухватили за шею, принуждая стоять спокойно.

- Теперь забудь это имя, - зашипел Джокер. - Будешь носиться по городу? За мной. Но это буду не я. Знать тебе надо только, что я опасен. Только и жду, чтобы вцепиться тебе в горло. Потому - будь внимателен. Стань снова отшельником… Я был не прав, когда решил возродить Бэтмена. От него никакого толка, от него одни проблемы.

Задумчиво разглядывающий обвившие его путы Брюс на очередную головоломку, предложенную жарким шепотом его затылку, не купился, и только застыл, усиленно заставляя себя уважать покровы одежды, разделяющей их.