========== Глава 100. ==========
Всю ночь ему снилось, как Бэтмен размазывает окровавленного Джокера по темноте крытой парковки, и он скрипел зубами в продолжительной хмури безмолвным, бессильным, безутешным посторонним - сквозь сон прижимал пальцами влажные губы, ревниво пересчитывал жесткие пряди, дутые вены, грубые шрамы, дышал у резных ключиц, держал тощую скотину покрепче, чтобы сохранить его зло в закрытом сосуде желанного тела…
Он очнулся внезапно, и сразу же осознал, как, наверное, тяжело будет старику шествовать мимо их логовища - острый запах секса еще стоял в воздухе; под его руками горели плечи, скрытые только тонким голубым батистом, и сам он…
Брюс огляделся и обнаружил, что голый по пояс, но укрыт фиолетовым пальто, и мрачно улыбнулся, прилично задетый.
- Тебе не угодишь, Уэйн, - сипло прокряхтел задавленный Джокер, пытаясь освободить шею от его тяжелого предплечья. - Я просто не хотел, чтобы Фред излучал свои нравоучения, пока ты отсвечиваешь своими лоснящимися боками, мм.
Его обожженные пальцы несоразмерно невеликому давлению судорожно расцарапывали угол смуглого локтя.
- Это ты так похвалил мою идеальную мускулатуру? - фыркнул Брюс, ласкаясь щекой о фиолетовую ткань пальто, пока языкастый клоун не мог это заметить.
Он быстро утешился: округлый клоунский зад и хрупкие лопатки были полностью доступны для ощупывания - придурок пытался вырваться на свободу, но сумел только перевернуться на бок, и теперь жег его грудь своей костлявой спиной.
- Отражение в оконном стекле, - пояснил свою проницательность в области чужих гримас Джокер, последовательно эвакуируясь из захвата, вставая и усаживаясь у стены, словно добросовестный караульный, хотя никто и ничему уже не удивлялся.
На кухне Альфред, впервые за последние три месяца отлично выспавшийся,
вдохновенно пытался понять, как приготовить полноценный завтрак ограничиваясь только запасом в пятьдесят банок консервированной ветчины.
- Ты сегодня снова бездельничаешь? - с порога спросил вдоволь наплескавшийся у раковины Брюс, открыто используя носовой платок в качестве полотенца, хотя знал, что от этого на кухне обязательно страдает один старик (с полной сумкой всевозможных банных принадлежностей). - Боже, я уже мечтаю о том, что ты будешь нагревать людей в казино. Вали в Вегас, клоун, у тебя есть пара часов.
В доме было холодно и влажно, и тело пронзала неприятная дрожь, и только спина, укрытая фиолетовой шерстью, чувствовала себя отлично; он вдруг адски заскучал, привычно обмякая в неприятной тишине обыденности - и теперь намеревался выяснить, сколько выйдет отвесить себе клоунских мослов.
Даже если то, что его так презрительно и открыто проигнорировали, на вкус оказалось отвратительно пресным.
- Ничего не знаю. Принуждение к труду запрещено Всеобщей декларацией прав человека, - отмахнулся от него Джокер-тунеядец, снисходя до ответа, и прикрылся вчерашней газетой. - Кроме того, я всегда играю честно. Я предупреждал.
- Ах, правами человека заинтересовался! - умилился Брюс, усаживаясь напротив и бесстыдно кутаясь в фиолетовую броню шута. - Это уже слишком, Джек. Чтобы я такого больше не слышал.
- Ла-адно, Пьеро, - присмирел злостный нарушитель человеческих прав, лукаво рассматривая его из-под грязного занавеса зеленых волос. - Тогда хочу вынести условия нашего союза на дорассмотрение, или можешь называть меня Джек Геринг. “В плену мучеником не стать”, как говаривал этот достойный человек, мм…
- Звучит угрожающе, - занервничал герой. - Цитируешь нацистов, требуешь каких-то особых условий. Может, мне выдвинуть тогда свои, а, Арлекин?
- Сексуальное рабство? - объявил несносный клоун, и покосился на наглые губы. - Определенно, мы друг друга стоим.
Высокомерный Альфред, страдая в условиях неуместной экономии, принес горячий кофе - жидкий, пахнущий пластиком дешевой одноразовой посуды, в которую был налит.
- Это твое последнее слово? - восхитился Брюс, принимая стаканы. - Потому что на жертву ты никак не похож. Медве-едик.
Джокер скривился, выглядя весьма кровожадно.
- Я пас его недавно. Он назвал меня Бармаглотом, - мрачно заворчал он, вдруг и правда похожий на дрессированного, но задумавшего бунт циркового медведя - и может именно это увидел Пингвин, раз дал ему это слащавое прозвище? - Надо было убить его сразу. Если бы ты не поперся за мной в Айсберг…
Брюс подлейше улыбнулся, прищуриваясь.
- Я пошел туда за Крейном, - насмешливо выдал он, издеваясь. - Не за тобой. Ну, помнишь - Крейн, Пугало, тот мой первый суперзлодей, склонный к массовым убийствам, повернутый на отравлениях, и…
Холодный - опасный человек, убийца - похоже, обиделся, вскидывая брови в равнодушном жесте, и благочестивому герою пришлось сбавить обороты.
- Но когда я узнал, что ты там пакостничаешь, все остальное перестало иметь значение, - примирительно произнес Брюс в сторону, повышая тот самый градус абсурда до невиданных высот. - Бармаглот? Это тебя задело? Пугающий дракон - мне нравится. Ничего. Если, конечно, рядом есть рыцарь.
Джокер снисходительно ухмыльнулся, самодовольно складывая губы.
- “Неважно, где находится мое тело. Мой ум работает, не переставая”. Похоже, в моем местечке что-то резонирует, мм? - холодно резанул он очередную гадость, в этот раз еще более плоскую, чем обычно. - Эхолот!
- И где ты учился быть таким отвратительным… - вздохнул Брюс, совершенно серьезно рассчитывая победить дурачка в словесной схватке. - Не думаешь, что болтая не переставая, ты даешь своему главному противнику…
Джокер вздохнул, подавляя усталый зевок, и подался вперед, вытаскивая откуда-то из-за плеча Бэтмена пиковый туз.
- Буду говорить, что хочу. Завтра буду мертв, чего стесняться, - весело сказал он так, будто мог и собирался кого-нибудь и этим оскорбить. - Сыграем?
Брюс, разом вспомнивший, в чем состоят насущные вопросы, непроизвольно нахмурился.
- Нет, хватит, - продавил он через непослушное горло, не желающее подчиняться его воле: слишком спокойное утро, слишком резкие слова.
Маневр, при котором придурок забрал бы свое пальто, провести не удалось, и он утешился захватом длинной узкой ступни, скованной стыдливой сутаной очередного пестрого носка.
Пропустив этап сомнений, стандартный для любого шага навстречу другому человеку, пустился с ней взаимодействовать - размял, сжимая, нащупал под тканью глубокий шрам, огладил его почти машинально…
Он слишком спокоен в такой ситуации, это очень странно: почти неприлично с одной стороны; с другой, он чувствовал, что все условности с этим человеком не существуют - сгорают еще на подлете.
Что теперь делать, хотелось бы знать… Он так долго готовился к деанонимизации, что не чувствовал ярости или тревоги - но все равно, реальность как всегда оказалась несколько иной, чем любые, даже самые продуманные контрмеры.
- Нормальный кофе, точно, вот что я заслужил в первую очередь, - вклинился в его мысли Джокер, с любопытством глядя на игры со своим телом. - Иди к старику, позавтракай. Я даже заплатил за те консервы, хотя стащить было бы быстрее. И безопаснее. Хотел подобрать тебе правильный корм, но я сейчас на мели, придется обойтись без тропических фруктов, мраморной говядины, жуков и человеческой крови - что тебе там еще по вкусу, клубника на леднике, мм…
Брюс поднял глаза, оглядывая его - комично нахохлившегося, но все еще опасного - о, это сочетание клоунады и смертоносности…
Его правая рука - ободранная, покалеченная - лежала безвольно, словно мертвая; зато левая порхнула к воротнику, что-то там поправила, только испортив, размялась, скользнула к выпрямленному захватом колену, назад, ухватила кружку, застыла: невроз, обсессия, тревога.
- Джек, - удивился Брюс, все еще уныло злясь на себя, на него, на реальность, на свой город… - Ты левша?
- Увидел, что это неправильно, - коротко бросил Джокер. - Когда заметил, научился пользоваться левой. Давно. Не важно.
