Брюс привычно вспыхнул, но не сдался, и дернул тощие бедра на себя, легко подняв их над лежаком, установил клоунские колени у своей шеи, чтобы поглубже уложить его член к языку, пускаясь чистить его.

- Ух ты! - бурно отреагировал не сдержавший судороги удовольствия Джокер, изучая обслугу из-под опущенных ресниц. - Кажется, я знаю, кто у нас тут хороший мальчик, мм…

Спохватившись - был слишком открыт - напустил на себя вид отстраненный и равнодушный, но Брюс уже успел увидеть за этим защитным экраном неосторожную почтительность к экстравагантным решениям гигиены, поэтому победно усмехнулся, разжимая губы, и отпустил эту злую сойку на все четыре стороны.

Себя ему пришлось покинуто протирать носовым платком.

- Джокер, ты злодей, - удовлетворенно протянул он, полагая, что следующей фразой будет что-то вроде: “Ты - мне, я - тебе, мм?”, одновременно противоречиво практично разыскивая для них белье и брюки, призванные сберечь ускользающее тепло.

Но Джокер его ожиданий не оправдал.

- Как ни странно, не добряк, - проворчал он, изнуренно опускаясь рядом навзничь и задрал рукав в поисках точного времени. - Ложись уже спать, затейник, сегодня я вряд ли способен повредить тебе. Я даже кошмаров не увижу. Зае… хмм. Чем больше пьешь, тем суше горло, Бэтти. Почему, не знаешь? Я вот… никак не пойму.

Циферблат его часов старомодно подсвечивался фосфором. Уже столько времени… Шесть утра, одиннадцатое ноября.

- Джек, - позвал Брюс, надменно игнорируя расхожую глупость о том, что Джокеру удастся повредить Бэтмену.

- Что?

- Сколько тебе лет?

Джокер фыркнул, собственнически прослеживая шорохи и смутные движения в темноте, и паузу занял тем, что шумно, неопрятно утерся тем самым рукавом рубашки.

- У тебя тоже провалы в памяти, мм?

Брюс улыбнулся так, будто ему все стало ясно - это и правда было так - и деловито навалился на него, прижимаясь грудью к тощей груди.

- Ты меня задушишь, Бэт, - придавленно возмутился известный марионеточник, страдая от удовольствия. - Твой чертов центнер веса… Ох, опять перелом… Встретимся в суде!

Ладонь скользнула в зеленые волосы, начала поглаживать остуженный потом шрам от операции.

- Не дергайся, не выберешься. Терпи: так теплее, - безапелляционно заявил Брюс, на всякий случай сплетая их ноги - удобно укладывая ноющее колено между горячих бедер, да так удачно, что боль в мениске заметно отступила. - Отвечу на любой твой вопрос.

- С чего такие щедроты? Празднуем День ветеранов? Нет? И правильно, я нагадил в тех конфликтах, в которых участвовал, больше, чем принес пользы, а ты - так вообще голубь мира! - осклабился Джокер, истекая слюной, словно бешеный пес. - С чего тогда? Даже не перекинемся в картишки? Не льсти себе: когда я на самом деле захочу избавиться от тебя, я это сделаю. Ждешь этого? Предвкушаешь?

Замолкнув, он по-звериному осторожно втянул воздух, собираясь в одну точку намерения, многозначительно, а значит тревожно, собирая жадными глотками спелый, вызревший запах общего возбуждения, пускай и истекшего, новой ткани, пыли и индийской лавки - Брюс пустился осторожно пережевывать его ухо, и он вдруг показался себе солидным, защитным, прямым, а таких конфузов с ним вообще-то никогда прежде не случалось.

Что-то было близко, почти понятое, и телесная усталость и приближала и отдаляла это одновременно.

- Вот когда захочешь, тогда и посмотрим. Да не старайся, эта маска куда менее эффективная, чем печальная, - властно прервали его психологические изыскания. - Допрыгаешься, Джекки, и я куплю тебе клоуна и пиньяту.

Довольный отличной, пусть и чужой штукой Джокер шипел от смеха следующие секунд двадцать, но взял себя в руки, и…

- А теперь ты пообещаешь это мне, - прервал его прошаренный герой, - вечеринку с клоуном и его пиньятой.

- Неужели я такой предсказуемый? - гадко захихикал злодей, на деле нешуточно раздраженный неудавшейся дерзостью, и это могло бы напугать, не будь рядом с ним героя. - Вопрос? Ты и правда хочешь убить Бэтмена?

- Бывает, - честно ответил Брюс, пытаясь не отрубиться. - Бывает, Джек. И еще. Это были иглы.

- Что? - переспросил сбитый с толку Джокер, мутно щурясь и хлюпая слюной: неудовлетворенный чужими неясными, совершенно непонятными целями, он всегда ощущал желание пуститься в погоню.

Этого чувства он не испытывал много лет.

- Иглы, - скривился у его уха Брюс. - Не пули, ты не так уж осведомлен. Отравленные иглы.

- Мм. Не думаю, что там была отрава - где тогда отходняки? - авторитетно, как дипломированный эксперт по неприятностям, усомнился ушлый Джокер. - Но тебе лучше знать. Сойдет? Хорошо? - уточнил он вдруг, вытягиваясь под прижавшим его врагом, как томная гончая, нашедшая удобное место на подстилке у камина.

- Сойдет… Отлично, - вынужден был признать Брюс. - Все таки сцапал меня, - невольно выпалил он, уничтоженный осенней ночью, шорохом ветра, запахом травы, вдруг задыхаясь от недостатка привычного, нормального воздуха. - Ну замечательно ведь, да? Успел первым. Не могу больше видеть твою наглую морду, Джей. Достало.

- И мне это удалось! - оскорбился Джокер. - Чего это ты и теперь такой серье-езный, мм? Наконец поверил мне. Да, счет шел на минуты: зачем еще ему тебя брать на слабо той ночью было? Не веришь все еще. Совсем сдал… Думал, я тебя с этим мужиком развожу…

Брюс глубоко вздохнул, сдаваясь - только на сегодня, но ведь это… была ложь. Не мог он больше. Не хотел.

- Никто не знает меня, - сурово напомнил он себе в первую очередь. - Не знает мое имя. В таком формате - все эти мои невесты, вина в кризисе, мифические залежи боеприпасов в Башнях - можно было назвать Бэтменом тебя или Крейна, и так же не ошибиться. Не надо. Хватит. Ты был прав, доволен?

- Крейн дохловат! - обиженно возразил Джокер, игнорируя все себе немилое.

- А ты не дохловат, умник… - вздохнул его непокорный кандидат в порабощение, и мог еще много чего сказать, но заставил себя заткнуться.

В наступившем молчании стало слышно, что за стеной ровно шумит дождь - по полу ползла нашедшая удачные щели сырость - и он вдруг обнаружил в себе желание сказать какую-нибудь глупость про погоду. Это и было безумием? Это было невозможно, но желанно, чего скрывать. Получить возможность предаваться иллюзиям - просто говорить с ним ни о чем, просто сесть как-нибудь рядом…

Джокер. Этот человек - что он на самом деле такое? Теперь он казался еще более непознаваемым. Что таится там, в глубине? Ничего светлого, даже мертвого лунного луча. Не важно, грандиозная подлость или униженная беда, суть в том, каким он станет, если это вырвется наружу. Изменится?

Сам он вдруг обнаружил, что не желает встречать ни сантиметра изменений, и лишь воображаемый поводок в ладонях жег его совесть.

- Посмотрим, что дядя Джей может для тебя сделать в качестве убийцы гигантов, мисси, - вдруг снова разрушил его суровый кокон несносный клоун. - Ну и кислая погодка в этом вашем мидвесте, грязи по уши, лучше уж вдарил бы мороз…

- Это уже точно смахивает на оперетту, Дже-ей, - оскалился Брюс: простая коммуникация с этим человеком была исполнена, прославляя невозможные для него усилия простоты. - Грязь будет до февраля. Как всегда. Это очевидно для того, кто не проводит годы в этом городе в темной, наглухо закупоренной клетке… Чего уж теперь. Никакого Бэтмена. Я больше не могу компрометировать семейное имя.

Но он бы не насытился этим. Никогда.

Его собственнические чаяния разлились в воздухе, и наверное только поэтому он услышал, смыкая веки:

- Прекрати стучать.

- Сам прекрати, - незамедлительно огрызнулся он тогда, отключаясь, хотя хотел бы сказать, как все это размягчает и ожесточает его, как удивительно усиливает праведную грудь его змеиное присутствие, как злит и волнует, и как неловкая совестливость, и верность своей горькой доле соглядатая зла, и страх чужого обрыва распускаются у него на языке - стыдно, но удивительно правильно…