- Конечно, за этим! - промычал Крейн, мотая головой, чтобы сбросить оцепенение. - Зачем еще?

Зачем еще? За утолением печалей: Джек поднял руку на своего Джесси Джеймса, и они оба, и он, глупый герой, и Крейн, ублюдочный злодей, были виновны в этом.

Брюс вины и искупления не избежал; Крейн тоже должен был получить сполна.

- Не приходило в голову, что я тоже человек? - весело поинтересовался он, кровожадный, теряясь от удовольствия. - Ублюдок, который мне противен, в моей власти. Это очень приятно. У меня в последнее время так мало приятного в жизни…

- Ты путаешься, и это та твоя аддикция к сованию носа куда попало, да? Нет? Все есть у тебя - в жизни? Все есть? Но так мало приятного… в жизни? Странно. И ты не такой, - с сомнение пробулькал въедливый Крейн разбитым ртом. - Ты не такой, именно поэтому ты такая задница. Было бы иначе, мы могли бы договориться: я не мешаю тебе, ты закрываешь глаза на мои важнейшие, между прочим, исследования. Ты - добряк, поэтому должен понять, что это - все, что есть моя жизнь. Только это, больше ничего. Спас мне жизнь на водокачке, спаси ее снова, ты обязан. Ты великодушен, поэтому… Святая дева Мария, ты выбил мне зуб!

Брюс легко поднял его за грудки, прерывая глупые откровения, и наклонился так близко, что почти коснулся губами безумного лица.

О, как же он был зол - на Пугало, на любимого старика, даже на Томми - и знал, почему: Джек виновен, он сам - виновен еще больше - виновен, виновен, сошел с ума, совсем свихнулся…

- Все твое существование - это только болтание в моем городе в виде сраного падальщика, Джонатан. У меня есть решение, удовлетворяющее мой кодекс, которому ты должен быть благодарен за твою относительную сохранность - и меня самого: ты будешь здесь совсем один, и даже на секунду не забудешь, кто теперь тебя кормит. Твое жалкое тело излечат, и я подобрал для тебя самых красивых женщин - смотри, но не трогай. Да, ты прав, я и правда добряк.

Даже если смерть внезапно настигнет его, чертово Пугало не сможет выбраться: Брюс щедро проплатил его захоронение в этой пропахшей лекарствами гробнице, должной стать памятником его прегрешениям, лет на сто сверху, но об этом, конечно, сообщать было бы опрометчиво: это и правда были большие деньги.

- Не бей меня больше! - не выдержал Крейн. - Прошу, не бей! Не бей, а то я разозлюсь… Неужели спасти меня было так неприятно? Это же твой фетиш, герой. Неужели ты бесишься, потому что разозлил его? Он недоволен тобой? О, я знаю, что такое - он недоволен!

Последняя фраза вышла у него несколько смазанно.

- Пугало больше не приходит? - участливо поинтересовался Брюс, хотя обещал себе не поддаваться искушению токсина. - Это из-за Гекаты?

Крейн отвернулся, поджимая нижнюю губу, но его глаза вдруг прояснились.

- Ты знаешь, что он хочет вытащить меня, - вдруг почти понял он, с усилием выбираясь из пучин своей грандиозности. - Что Джокер вернется за мной! И тебя это невозможно бесит. Черт, да ты ревнуешь, даже если сам не понимаешь этого!

Брюс усмехнулся, оттаскивая жертву за ворот больничной робы обратно на койку - швырнул туда лицом вниз, подавляя порыв двинуть ботинком по откляченной заднице.

- В точку, - подтвердил он, давно перешагнув границу равнодушия. - Ревную, с этим нехорошим чувством у меня в последнее время не складывается. Только ты совсем немного ошибся: он хочет твою жалкую жизнь, а я не хочу этим делиться. Ни кусочка не оставлю.

Собственничество его и правда переходило все границы - Джокера Брюс Уэйн ревновал даже к Бэтмену.

В целом, это был отличный день для него, как героя и как одиночки, лучший многих - концепции садизма в отношении Крейна не существовало, Джек скрылся с глаз, утихший ночной ветер был теплым, почти заметным глазу, а потому золотым в видимых из зарешеченного окна ветвях каштанов, окрашенных светом фонарей..

Песня покоя, заведенная им на днях, почти работала.

Альфред заливался в динамике тревогой, и он наконец заметил его, стряхивая с плеч негу мстительного удовольствия.

- Мастер, совершенно не время для этого… нового опыта, - звал он, и в его голосе кипела тревога. - Вам следует срочно вернуться на базу. Срочно, вы слышите?

Брюс резко развернулся, забывая о придурке - вышколенный персонал, преданно дежуривший у обзорницы двери, засуетился, хлынул внутрь, тяжело и надежно запирая его скулящего питомца в клетке - и когда он уходил, видел горящие отчаянием глаза, какие бывают у самого несчастного человека.

Не разрешив себе пожалеть уродца, нашел себе укромное место на пожарной лестнице - в нем зрело, оформлялось желание закончить все, и это значило, что для Джека это “все” закончится в тот же момент.

Вид на город с точки зрения серого голубя всегда приободрял его.

- Что происходит? - спросил он строго.

Может, он и нуждался в дружеских или мудрых советах, но своевольность окружающих достала его до печенок.

Дворецкий и правда обнаглел в последнее время.

- Срочно, мастер, возвращайтесь! - гудел он в динамике, но в его голосе не было той, особенной опаски, которая возникает при неотвратимых угрозах - а значит, он вполне может доложить, а не увиливать. - Вас не должны видеть. Даже меньше, чем обычно, вы меня понимаете?

- Альфред, - злобно прорычал Брюс, улыбаясь так криво, что чуть не защемил лицевой нерв с правой стороны лица. - Приказываю.

- Мастер…

- Достали, - не выдержал “мастер”, и рисковал сказать лишнего. - Вы меня все достали. Я не твой сынок, которому ты можешь подтирать сопли. Я - не потерян. Достали со своими тайнами. Достали. Есть проблема - я разберусь. Я - Бэтмен.

Он даже не пожалел о своих словах - так был разочарован и разозлен.

- Какой-то неизвестный, совершивший пустяковый поджог, устроил погоню с полицией, и объективно, они весьма серьезны, - сухо сказал не имеющий своего мнения слуга. - Этот человек… Он угрожает вам. Я серьезно. Эта тема стоит того, чтобы обсудить ее тщательно и в спокойной обстановке…

- Какой-то “этот человек”, Альфред, - Брюс почувствовал злорадство. - Не ожидал от тебя подобного малодушия. Почему ты не говоришь прямо? Это какая-то особая метода по воздействию на меня? Отлично, дай угадаю, он выглядит как клоун-убийца.

- Как вы могли подумать, что я… - начал дворецкий, но впервые на памяти хозяина не окончил фразы. - Не выглядит он так, сэр.

- Да-а? - улыбнулся пустившийся во все тяжкие герой (не страшно, с ним такое периодически бывало). - И как же он выглядит?

Старик снова вздохнул так, что стало понятно - смирился с фактом, что от живейшего участия в криминальной жизни города никак не уклониться.

- Как вы.

- Что? - замер Брюс, нахмуриваясь. - Я думал, с этим всеобщим маскарадом покончено моей хреновой репутацией. Где он сейчас?

Альфреду пришлось признать за собой необходимость прислуживать хозяину и тогда, когда он этого не хотел - а это случалось крайне редко…

- В самом центре Петли.

Брюс, закованный в броню своего Акробата, пожал плечами: формальному уничтожению любой фальшивки, принимающей его облик и берущей его имя он посвящал время вне очереди.

- Эти твои… секреты, Альфред… - устало злился он, юля под городом по тоннелям, и от его визжащих шин оставались четкие черные полосы на бетоне и асфальте: тюрьма Пугала располагалась в Милуоки, у старого парка, в котором прежде - до его вмешательства - функционировал убийца, выбирающий студенток с азиатской внешностью.

- От меня у вас тоже есть… секреты, сэр, - невзрачно огрызнулся расстроенный отчуждением Альфред, с ненавистью глядящий там, далеко, дома, на замолкший о фальшивом Бэтмене полицейский передатчик - и к добру ли это, или к неприятностям…

Он был уверен, что это очередная шутка Джокера.

Застанный врасплох Брюс поджал губы, представляя себе, как он выглядит со стороны - вожделеющий клоунский суповой набор, праздный, свихнувшийся: даже если для них обоих - злодея и героя - ничего в сущности, не изменилось, и только каждое столкновение вело к последнему обрыву - всем остальным было не понять…