Мужская фигура - отвратительно огромная, значимая, устрашающая - в последнее время все реже тревожила его - и вот теперь, в черную полосу неудач, он явился опять, серый, блеклый, неизвестный…

Он собрал на влажные голые ноги пыль и хлебные крошки с пола, подскользнулся на гниющей апельсинной корке, но не заметил этого.

Кто-то задумал зло, кто-то тоже занес кулак, но экстрасенсорных способностей не существовало, это он, просто болен, ужасен, искривлен, мог только облизываться у накрепко закрытых ворот: кто следит за ним из-за угла? Он знает его имя, его лицо не узнать невозможно. Кто еще готовит на героя нож, кто точит зубы?

Это не он. Не только он сам. Крейн тоже видел доказательства существования этой тени… Шизофреник, во время шмонов встречающийся с ангелами и чертями из преисподней: так себе гарантия, так себе свидетель.

Он просто должен лучше питаться.

Крысы перестали забавлять его и, выпрямившись во весь рост посреди разгрома, он вдруг успокоился: омыть ноги, но сперва надеть пиджак - какая расточительность существовать без щитов и копий, без портянок и власяниц…

Верно, такое уже бывало: даже самый терпеливый человек временами срывается. Он же все свое терпение потратил на путь сюда, в это чертово гнездо отборной дури и лютой хуеты.

И стоило закрыть глаза, как он чувствовал потоки воздуха и видел…

Оставив в покое пиджак, он повернулся, и ухватился за хрусткое горло: пусть во внезапно появившийся из воспоминаний ветер верят всякие психи.

Бьющийся от удушения Робби смотрел на него с легкой укоризной.

- Смотри-ка… - проворчал Джокер, сильнее сжимая пальцы. - Ни хера не сделал, мм?

- Гррх! - смущенно просипел слуга, и закашлялся, когда захват исчез. - Там. Бэтмен, - доложил он довольно, посматривая на дверь, не тратя времени на жалобы. - В центре. Два квартала.

Джокер кисло скривился, заходясь отвращением.

- Какой… Бэтмен, малыш, восьмой час утра, - проворчал он. - Это же ночное животное.

Робби торжествующе усмехнулся, и сунул ему в руки кулек с итальянским фаст-фудом.

========== Глава 93. ==========

Это было в ту ночь, когда Джокер ходил клянчить деньги под проценты.

Джонатан Крейн, достигнув небывалых высот душевного спокойствия, вполне себе посверкивал через мерклость своей мелкодушности - обозревал свое положение в ложе преступного сообщества топовым (еще бы, как он мощно наследил!) - поэтому теперь радостно вздыхал, довольно отдувался: не мог нарадоваться на себя - красавец.

Чувствовал он себя совершенно замечательно, хотя выспаться толком - даром, что он только и делал, что спал и ел - было довольно проблематично: его будили каждый час совершенно без всякой надобности.

Присматривая за раненой ногой, возложенной на подставку дорогущей больничной койки, он, задремывая после очередной побудки, пытался насладиться некоторыми местными неудобствами: яблочным пюре вместо настоящей мужской жрачки и французским журналом про приключения девочек-волшебниц вместо приличного чтения, понимая только через слово.

Персонал, наверное, издевается!

Он не знал, кто заполучил для него эту блистающую большим баксом тюрьму-больницу, без, однако, и тени ГПУ (медсестрички были явно не на государственном обеспечении, и все как на подбор полногруды, белокожи и волооки), но был уверен, что это не секрет.

Все-таки он знает Джокера лучше других: умудрился услужить ему невзначай!

Ну получил пулю, так это глупый герой не уследил за тонкостями циркового представления! Все-таки даже Джокер не всемогущ, что отлично подтверждается также и фактом его нынешнего заключения: предпочтительней, разумеется классическая больница, с табачным автоматом и энергетиками, а лучше кабинет с хотя бы небольшим перегонным кубом…

В мерцании ночника и неторопливом шипении перестраховочной аппаратуры все шло бы шикарно и дальше, но вдруг в палате стало небезопасно: он чутко понял это по увесистому тумаку, сразившему его больной затылок.

Но предпочел промолчать, вжимая голову в плечи.

- Привет, Джонни, - не стал затягивать молчания Брюс, жалея только, что его не примут из-за динамика за чертового клоуна.

Со своих высот рассудочности о наглых предположениях его личного-заключенного-психиатра об источнике достатка (коим, разумеется, и являлся) он предполагать не мог, не имея в себе шаблонов пассивной подлости.

- Здарова! - проскрипел Джонатан, страдая: черная рука подняла его за шиворот, и прочные швы облачающего его хлопка больно врезались в подмышки. - Я вел себя хорошо, прошу заметить…

Договорить он не смог, заткнутый ударом под дых.

Пока он, лежа ничком на полу, отплевывался слюной и несчастным пюре, черный рыцарь внимательно следил за ним совершенно умиленно.

- Давай начнем с вопроса, - как мог надменно проговорил Крейн, отдышавшись. - Забыл правила? Сначала ты спрашиваешь, я решаю, отвечать или нет, потом уже ты треплешь меня, и я снова решаю…

Бэтмен усмехнулся - важнейший атрибут его секретной личности, темный, аккуратный, по-злому тонкогубый рот, скрывающий вызывающе красивые зубы, уродливо искривило - и выдал увесистого пинка подстреленному бедру.

Внимательно глядящий в его лицо в ожидании казни Крейн взвыл и выл еще пару минут, но замолк, только когда этот тяжелый черный ботинок прошелся пару раз по его ребрам.

- Геката… - бормотал он обиженно, и на его пушистых черных ресницах вскипели злые слезы. - Ну… Конечно… Геката, что еще…

- Врач, исцели себя сам, - веско просмеялся Брюс, спохватившись, что позабыл об истинной цели визита, пустился цепко осматривать камеру на предмет лазеек для побега, и походя поднял придурка одной рукой самым неформальным образом - за лицо.

У него не было времени следить за Джеком, не было времени спасать чертову жизнь Пугала, и насилие никогда не содержало в себе ни опыта, ни красоты, и не имело смысла.

Но он был почти счастлив.

- Не бей меня больше, я все расскажу! - взвизгнула хищная жертва, и он обнаружил, что его пальцы слишком сильно сжали впалые щеки, прохрустели височные кости и рамки десен, исказили белую кожу как резиновую маску. - Эффективность… превышает даже самые смелые предположения… Ты знаешь, в целом и рассказывать нечего…

- Боже, Пугало, кто экспериментирует на себе? - самодовольно возмутился Брюс, отлично выпустивший пар, и разжал пальцы. - Не понимаю, почему ты думаешь, что я здесь за этим. Меня твоя дрянь не интересует.

- Интересует!

- Нет.

Трефовые глазенки Крейна комично округлились: в очевидном тоне он увидел то, чего там не было.

- Ты! Ты уничтожил Гекату?! Это был последний экземпляр… Убийца! Она была мне как дочь! - он вдруг вспомнил, что для соблюдения техники безопасности слишком много причин, и продолжил как мог спокойно. - То есть, делай, что хочешь конечно, это был подарок. Да-да, подарок для моего старого знакомого героя, с кем не бывает? Можешь сказать, что я слабонервный и впечатлительный, но это черта всех творческих людей! В конце концов мы, можно сказать, коллеги… Не в таком смысле старого… Не хочу сказать, что про песок было тактично со стороны моего временного босса, уверен, что ты в отличной форме для своего возраста…

У уголков геройского рта красноречиво собрались легкими складками мимические морщины - то ли улыбки, то ли вечной ярости.

Брюс не собирался его больше бить, но такое блуждание злодейской мысли через тернии к звездам предугадать было невозможно, и придурок, хитроумно набравшийся методов обращения с героями у Джокера, за “коллегу” заслужил еще.

Ему было неприятно услышать про “последний экземпляр”: один стрескал сам создатель, один он хранил дома, значит, еще как минимум один был испробован на ком-то невинном…

- Тебе тут удобно, да? Достаточно света? - ласково прорычал он, выдавая по побелевшей щеке стыдную доминирующую пощечину, как особенный для него самого жест. - Геката? О нет, нет-нет. Я пришел не за этим. Мне вообще ничего от тебя не нужно, у меня все есть, больше даже, чем я мог бы захотеть. Я просто осматриваю свои владения. Имею право. Хотел узнать, как ты тут устроился, не мочишь ли пеленок? - и все в таком духе.