Когда мы бежали по коридорам (бежали — громко сказано, так как я через минут пять бешенного бега схватилась за бок и просто ковыляла вдоль стеночки), Мэт взял Ташу на руки. Та не сильно сопротивлялась, но на руках у херонца стихла, как мышь под веником. По пути я продумывала разные варианты побега и возможности отвлечь старпома.

Мы бежали, и я слышала, как корабль замедляет ход, как останавливается и замирает. Как затихает главный двигатель. Свет в коридоре стал светить сильней и по центру стен пунктирной полосой загорелись зеленые лампочки. «Не успеем», — подумала я, как тут зажужжал мэтов зум. Он ответил. Говорил капитан:

— Где вы?

— Идем в сторону посадочного отсека.

— С Харитой?

— Да.

— Я запрещаю. Отведи ее в ее каюту. Это приказ.

Больше Иеракс ничего не сказал, но Мэт тут же развернулся и пошел в обратном направлении. Я растерялась и замерла на месте. Как же так???

— Мэт! Подожди! Подожди! Почему капитан не разрешил нам идти к пассажирам моего бывшего лайнера?

— Перестраховывается, — идя уже медленно, ответил старпом и поправил Ташу у себя на руках (точнее руке).

— От чего?

— Не хочет, чтобы вы ненароком не потерялись в толпе и не вышли вместе со всеми.

Я поджала воровато губы и спрятала глаза.

— Почему он решил, что я собираюсь сбежать? Я же ему пообещала…

— Капитан имел слишком много дел с другими расами. Многие не умеют держать своего слова, как херонцы, — бросил на меня хитрый взгляд старпом.

Я упрямо свела брови в одну линию и резко шагнула в нужном направлении.

— Погоди, Мэт! Прости, арт Мэт! Но ведь Ташу необходимо вернуть родителям!

Старпом тоже остановился и повернулся вполоборота.

— Таша принадлежит в данном случае тебе. Не важно, чей это щенок.

Я сжала кулаки и резко развернулась всем телом назад. Он легко поймал меня за локоть и предупреждающе рыкнул:

— Не советую. Приказ капитана на корабле — закон.

— Но я же не пленная!

— Не важно.

Я умоляюще свела брови:

— Пожалуйста! Ребенок должен быть с родителями!

— Я не вижу, чтобы щенок плакал за ними. Вы уверены, что она хочет быть с родителями?

Я сердито покосилась на девочку и строго с нажимом спросила ее:

— Таша, ты же хочешь к маме и папе?

— А ты пойдешь со мной? — сиротски поджав губки, спросила она.

Я бросила осторожный взгляд на старпома. Говорить вслух о планах побега нельзя. Стратегия рассыплется в прах.

— Нет, дорогая. Я не могу. Я обещала дяде, что помогу ему кое в чем.

— Я хочу с тобой! — Таша испуганно расширила глаза и потянулась ко мне.

Вот здесь я ушла в осадок. Ребенок не хочет к родителям! И что теперь с этим делать? Зачем мне чужой ребенок? За то, что я с ней вожусь, теперь и платить не будут.

Услышав ее ответ, я запрокинула голову и спиной стукнулась о стену. Потом медленно сползла по ней вниз. Подогнула колени и, обхватив руками, уперлась в них лбом. Всё. Нет надежды бежать! Больше ничего не хочу. Подлой родственницей отчаяние окутало душу и связало в тугой узел. Куда я с таким грузом? Зачем мне этот ребенок? Да, я нанялась на работу нянечкой. Мне за это платили, и я выполняла хорошо свою работу. Настолько хорошо, что в итоге девочка не хочет возвращаться к родителям. Но я же не виновата, что матери девочка была совсем не нужна, а отец вечно пропадал на работе! Мало того, в самом начале я терпеть не могла эту егозу. Хотелось где-нибудь в темном углу тихо и незаметно придушить и быстро сбежать куда-нибудь в далекие края. А сейчас…

— Эр Харита, вам плохо? — моего плеча осторожно коснулась рука.

Я вскинула влажные глаза и всмотрелась в почти человеческое лицо херонца, полное сочувствия и переживания. Глубоко вздохнула. Качнула головой, прогоняя депрессивные мысли, с усилием воли улыбнулась и ответила:

— Да нет. Все хорошо. Все просто замечательно! За-ме-ча-тель-но! — поднялась. — Я вдруг почувствовала, что устала. Но это пройдет.

— Хорошо, — поверил он. — Тогда позвольте проводить вас до каюты. Там я попрошу снять мерки с щенка и с вас. Потом я реплицирую одежду согласно этому, чтобы вам было в чем ходить.

Я послушно кивнула, бросив тоскливый взгляд туда, куда еще несколько минут назад мы торопились попасть. Там где-то за поворотом уходили уже бывшие пленники. Они возвращались назад, домой, к семьям, родным и близким. А я вместе с чужим ребенком иду в неизвестность…

*** *** ***

Наблюдая за тем, как отстыковывается от станции корабль Эгета, последний из их тройки, Иеракс приказал готовить гипердвигатель. Он хотел уйти в гиперпространство как можно скорее. Кто знает, может, лалланы передумают и применят по отношению к ним защитные установки? Пока что никто не проявлял агрессии, но кто знает?

Прибыв сюда, Иеракс пошел на большой риск. Причем не только личный. Ему пришлось пойти на сделку с Соном и Эгетом. Послушав его, вернув пленников без ропота и возражений, капитаны подчиненных ему суден пошли против всего, чем дорожили и знали. Так что ему пришлось пообещать им лишние отпускные и кое-что из личной техники. Очень редкой и дорогой техники, которую они у него клянчили уже добрых два цикла. А еще пришлось пообещать замолвить словечко перед императором за них и их сыновей. Так что те не остались без выгоды. Все же вся ответственность все равно лежала на нем, и ему еще предстояло отчитываться за принятое решение перед императором. Возвращение пленников было нарушением многих правил и директив космического флота Акии. И это так просто с рук ему не сойдет. Вполне может быть, что кузен с него с живого не слезет, пока не вывернет наизнанку и не выудит пару обещаний и не поручит какое-нибудь невыполнимое задание.

Стоит ли оно того? Стоит ли эта женщина таких жертв и усилий? Сможет ли она помочь его сыну? Ведь он был у него всегда единственной опорой и надеждой в жизни. Зенон был для него не только потомком. Он был его правой рукой. Его силой. Его надежной опорой. Он с ним ни о чем не беспокоился, до того самого страшного дня, когда в кабинет не зашли и не сообщили о том, что сына нашли, но без сознания. Затем выяснилось, что он стал жертвой неизвестной инфекции. А потом Иеракс увидел Зенона забившимся под стол и смотрящим на всех испуганными затравленными глазами. Обезумевшими, пустыми глазами.

Его сын, мужчина в рассвете сил, прекрасный образчик его стаи, его рода, его нации, его расы смотрел на отца и не узнавал. Все вокруг пугало и приводило в панический ужас того, кто всегда бесстрашно шел впереди всех. Тот, кто безжалостно давил врагов и смело ступал на новые, неизведанные планеты, теперь позорно скулил, как новорожденный.

Скольких врачей он уже не водил к сыну. Никто не мог объяснить причину панических приступов. Никаких новых инородных тел, вирусов, бактерий в крови не обнаружили. Организм сумел сам справиться, но объяснить осложнение заболевания, его причины, как и пути лечения, врачи так и не смогли. Лишь неясные: «Ему нужна забота и женское тепло». Ну, где? Где он возьмет это?! Ни одна здравомыслящая херонка не захочет связывать добровольно свою судьбу с безумцем. Ни за какие коврижки. Тем более что Зенон за версту чувствовал фальшь, и не подпустил к себе бы ни одну ближе пушечного выстрела.

А здесь, за сотни световых лет от родной планеты, Иеракс встречает женщину, отчаянно защищающую ребенка, чужого ребенка, от смертельной угрозы. И еще этот запах… Как же он напоминал запах Руты, родной матери Зенона. Захочет ли сын эту девушку? Подпустит ли к себе? Позволит ли помочь? Иеракс вспомнил, как однажды, два цикла назад, одна молодая херонка все-таки согласилась испытать судьбу. После первого же приступа она убежала назад, к отцу. Скорее всего, она испугалась ни сколько самого приступа, сколько недоброжелательного отношения Зенона. Тот не принял ее с самого начала и окрысился на все, что та старалась делать.

Внутри он корил себя за то, что ввел в заблуждение землянку, обрекши на неизвестность и безумие сына. Но по-другому поступить не мог. Эта девушка стала для него призрачной надеждой. В ее искренних и добрых глазах Иеракс увидел слабую возможность вернуть прежнего сына. Вернуть надежду роду Фидмин. Кто знает, может, Зенон захочет и большего. Тогда на свет появится наследник. И фамилия Эгор продолжит свое существование. Отцовское сердце не теряло надежды. Будь она его дочерью, он никогда бы не позволил ей идти на такой риск. Но она не его дочь, а он — не ее отец.