Она подписалась и положила письмо в конверт, словно боясь, что вообще никогда не отошлет его.

Письмо миссис Бруэр было почти точной копией первого. Его она тоже быстро положила в конверт и заклеила. Утром надо будет позаботиться о марках.

Чувствуя себя так, словно с плеч свалилась огромная тяжесть, Грейс выключила маленькую керосиновую лампу на тумбочке, очевидно принесенную кем-то днем, легла и тут же заснула.

Грейс разбудил громкий звон. Она не сразу сообразила, где находится. Откинула одеяла и встала. При взгляде на будильник стало ясно, что лучше поспешить, или «поворачиваться», как говорил мистер Петри.

Она засобиралась и менее чем через пятнадцать минут уже сбежала в кухню, надеясь на чашку горячего чая. Миссис Лав не было видно, но из буфетной появился Джек Уильямс.

– Чай готов, и я сегодня еду вместе с тобой, развозить молоко. Нужно изучить маршрут.

– Значит, ты все ж таки водишь машину.

– Значит, все-таки вожу. Правда, нечасто.

Она раздраженно отвернулась. Теперь он будет поправлять ее грамматику? Чванливый болван!

– Я рассердил тебя, сам того не желая. Мой отец – преподаватель английского. И моя сестра тоже. Да и я одно время пытался обучать других. А у тебя не такая семья?

– Нет, – коротко ответила она, пытаясь протиснуться мимо.

– Мисс Патерсон, примите мои извинения и позвольте налить вам чая.

Грейс повернулась к плите.

– Спасибо, я сама.

– Вряд ли это удастся. Прости, Грейс, я только сейчас заварил чай, и чайник очень тяжелый даже для меня.

Она кивнула и пробормотала слова благодарности. Джек принес к столу тяжелый заварной чайник и наполнил две чашки.

– Сегодня ожидается прекрасный весенний день. Гарри уверен, что через несколько дней зацветут яблони.

– Коровы никого не ждут, – объявила вошедшая миссис Лав. – Слышала, Грейс, юный доктор сегодня развозит с тобой молоко. Ее светлость заедет за ним, а пока, надеюсь, он прочистит ту канаву, или весь боковой газон затопит.

Джек залпом выпил чай и поставил чашку.

– Спасибо, – сказал он миссис Лав, хотя сам заварил и разливал чай.

– Позже вернусь, – бросил он Грейс и ушел.

– Мой Том хочет учиться водить.

– Уверена, что он обязательно научится.

– Зато у этого труса все шансы есть, верно?

Грейс не хотела быть замешанной в скандал. Кроме того, что она знала о других отказниках или Джеке Уильямсе, у которого есть сестра и чей отец преподает английский?

– Я не считаю сознательных отказников трусами, миссис Лав.

– Тогда почему он не в армии, как мой Том?

– Они не хотят убивать людей, – пыталась объяснить все девушка.

– Мой Том тоже не хочет, если не считать немцев, конечно. Их он мечтает прикончить всех до одного.

Грейс похолодела. И поспешно поставила чашку.

– Господи, – ахнула она, словно только сейчас вспомнив о времени, – мне давно пора в коровник. Простите, миссис Лав, нужно бежать!

Она радовалась прохладному весеннему воздуху и бежала всю дорогу до коровника, проскочив в дверь как раз за Уолтером Грином.

– Черт, женщина, не пугай моих коров!

– Простите.

– Вымой руки. И протри коровам вымя.

Грейс поспешила выполнить приказ. Снова карболовое мыло. Когда кончится война, она будет покупать только лучшее душистое мыло.

Леди Элис не пришла, и, подоив трех коров, Грейс начала волноваться, что ей придется возиться со всеми одной.

«Если так, я никогда не смогу доставить молоко вовремя…»

Но тут она увидела, как Уолтер доит коров, начиная с другого конца ряда. Она расслабилась, и, похоже, коровы сделали то же самое. Даже самые капризные не причиняли ей никаких неприятностей, а терпеливо стояли, пока она дергала за соски, и не пытались лягнуть Грейс или ведро.

– Мы отгоним их на луг с лютиками и тогда сможем позавтракать.

Луг с цветущими лютиками… звучит чудесно, и Грейс не терпелось его увидеть.

Она шла рядом с Уолтером, помогая ему гнать медлительных коров.

Наконец они оказались на огромном поле, где росло несколько деревьев-великанов. Густые, усеянные бутонами кусты отделяли луг с лютиками от соседнего луга, но, к разочарованию Грейс, здесь не нашлось ни единого золотистого пятнышка.

– Ты не слишком много знаешь о деревне, – покачал головой Уолтер, объясняя ей цикл жизни полевых цветов. – В будущем году ты к этому времени будешь сама удивляться, сколько всего успела узнать.

– Надеюсь, – вздохнула Грейс, когда они подошли к дому.

На кухне уже сидели все, кроме Исо, впрочем, нет. Присмотревшись, Грейс увидела, что Джек тоже отсутствует. «Интересно, где он? Будем надеяться, что он успел позавтракать!» – пронеслось у нее в голове.

Но тут она напомнила себе, что это совершенно не ее дело, и уселась между Уолтером и Гарри. Миссис Лав принесла большую железную кастрюлю и поставила на тяжелый медный треножник. Подняла крышку, под которой обнаружилась густая овсянка со сливками, такая горячая, что на поверхности еще лопались крошечные пузырьки.

– Овсянка со сливками. Поможет вам продержаться до ужина.

Грейс помешала в кастрюле овсянку, наблюдая как на поверхность поднимаются крошечные пузырьки. Она слышала, как наверху ходит Меган.

– Ну же, ну же, – поторапливала она содержимое кастрюли, поскольку горячая дымящаяся овсянка должна была появиться на столе в ту минуту, когда Меган спустится к завтраку.

Чайник! Успела ли она налить кипящую воду? Около заварника лежала чайная ложка душистых чайных листьев, Меган любила крепкий чай, запас которого никогда не истощался в доме. Нужно отдать должное Меган, она никогда не запрещала сестре вволю пить чай.

Грейс уже не в первый раз лениво задавалась вопросом, почему сводная сестра вообще приютила ее…

– Ты в порядке, Грейс? У тебя странный вид.

Миссис Лав стояла с глубокой белой миской овсянки в руках, ожидая, чтобы Грейс взяла ее. Но та была как в тумане.

– Разве я не сказала тебе вчера…

Мисс Лав не закончила фразу, потому что вошел Джек и, видя суматоху, уселся рядом с Грейс, взял ее запястье тонкими загорелыми пальцами и стал смотреть на часы.

Девушка вздрогнула и вспыхнула до корней волос. Попыталась отнять руку, но парень сжал пальцы так, что она поморщилась.

– Я считаю твой пульс, Грейс. Все в порядке. – И, повернувшись к миссис Лав, добавил: – Возможно, ей просто нужно поесть.

Он молча отошел и сел рядом с Гарри. Миссис Лав продолжала раздавать овсянку.

– С ней что-то стряслось, – рассерженно объявила она и практически швырнула миску Джеку.

– Сегодня я буду развозить молоко и пригляжу за ней. Не о чем беспокоиться.

Грейс едва сдерживала слезы. Она понятия не имела, что случилось, разве что вспомнила нечто такое, что уже уплыло из памяти. Что-то насчет овсянки… но что именно?

Она чувствовала себя донельзя глупо и ужасно смутилась, потому что остальные смотрели на нее сочувственно. Но под ее взглядом быстро вернулись к своим мискам, и тишину нарушали только звяканье ложек и звук льющейся жидкости.

Грейс поела первая.

– Нужно сказать ее светлости, что тебе плохо. Пусть она возьмет с собой его…

Миссис Лав подбородком указала на Джека.

– И тогда они обойдутся без тебя сегодня утром.

Грейс пыталась улыбнуться:

– Да все нормально, миссис Лав. Мне так жаль, что потревожила всех.

Она взяла пальто леди Элис и направилась к коровнику. Но на полдороге ее догнал Джек:

– Тебе лучше?

– Да, спасибо.

– Вот и хорошо. Леди Элис меня пугает.

Грейс от неожиданности остановилась.

– Почему? Она работает так же тяжело, как все мы, и одолжила мне это пальто.

– Возможно, поэтому я умираю от ужаса. Она в прах разносит все мои предубеждения о господах.

Подходя к грузовику, Грейс рассмеялась.

– Не понимаю, о чем ты.