- Я вижу еще одного участника, и, мне кажется, это Зецу… – Саюри посмотрела на спутника.

- Он нас заметил? – взволнованно поинтересовался тот, и по сошедшимся на переносице бровям, плотно сжатым губам и ставшему вмиг жестким взгляду девушка поняла, что Якуши готовился отражать атаку.

- Не думаю, – сказала она по возможности мягко, чтобы снять напряжение, и сосредоточенно наморщила лоб, – по крайней мере, его поведение не изменилось.

- Мы не можем быть уверены… но с другой стороны, если Зецу не чувствует нас, – он перевел взгляд на Саюри, – твоя техника куда сильнее, чем я предполагал.

- Самое время это проверить, – проговорила девушка и направилась ко входу в пирамиду.

Войти внутрь они не успели. Под действием очередной техники круглая крыша разрушилась и с оглушающим треском осыпалась внутрь здания, в небо взметнулся огромный огненный шар. Из проема, через который они планировали пробраться внутрь, вырвались клубы пыли. Кабуто перехватил Саюри под локоть, и они отступили на несколько шагов, а затем поднялись на одно из самых высоких деревьев по соседству, откуда можно было наблюдать за происходившим на обломках крыши. На фоне то и дело появлявшихся из недр полуразрушенного строения всполохов пламени, облизывавших собравшиеся над пирамидой мрачные облака, была хорошо видна фигура человека. Худощавый ниндзя, закутанный в черный плащ с красными облаками, виртуозно уклонялся от Огненных Драконов, отскакивая и отступая, стараясь удержаться на неровных обломках крыши. Он двигался быстро и в то же время грациозно, без резких рывков, и сохранял безразличное выражение красивого лица. Она сразу узнала Учиху Итачи, вспомнив фотографию в переданном в Коноху досье.

Саюри вздрогнула, когда очередной Огненный Дракон, казалось, поглотил нукенина полностью, однако уже в следующее мгновение он приземлился у самого края крыши, поспешно сбивая пламя с опаленного рукава плаща и прижимая к телу обожженную руку. В тот же момент легким невесомым движением на крышу запрыгнул второй участник сражения, лишь отдаленно напоминавший человека. На его лице и видимых частях рук кожа покрылась черными пятнами. За правым плечом виднелось своеобразное крыло, по форме напоминавшее огромную человеческую кисть с длинными когтями и кожистыми перепонками между пальцами.

- А вот и несравненный Саске-кун, – язвительно прошептал над самым ухом Кабуто. – Он уже почти на второй ступени Джуина. Видимо, справиться с братом оказалось не так просто, как он рассчитывал.

Саюри кивнула и бросила опасливый взгляд на торчавшую из обломков крыши двухцветную голову Зецу в окружении зеленых веток-листьев. Однако соглядатай, похоже, не ощущал их присутствия и был полностью поглощен дракой, только чуть отодвинулся дальше от места сражения, когда Учихи синхронно применили Технику Огромного Огненного Шара. Посланные противниками струи пламени схлестнулись в воздухе между ними, начав противоборство, вытесняя друг друга, жар ощущался даже там, где стояли Кабуто и Саюри. Техника Саске была заметно сильнее, однако в момент, когда показалось, что все решено, в самом центре огненного шара Итачи появились черные языки пламени.

- Похоже, это Аматерасу, – впечатлился Кабуто. – Сильнейшее нинджуцу, которым владеет только Итачи: черное пламя не погаснет, пока не сожжет все дотла, – тихо пояснил он, наблюдая, как короткие черные язычки поглотили огненную технику Саске, не оставив даже искры.

Саюри снова кивнула, заметив, как тяжело дышал Саске, а по лицу Итачи стекала кровь. Затянувшуюся паузу прервал младший Учиха, однако вместо атаки он бросился бежать по самому краю крыши, описывая дугу. Итачи напряженно следил за ним кровоточившим глазом, медленно поворачиваясь на месте, от его взгляда в воздухе возникала полоса черного пламени, которая преследовала беглеца и, не дав ему описать и половину круга, вцепилась в крыло, заставила упасть на землю, корчась и крича от боли. Девушка поморщилась и зажмурилась, уткнувшись лбом в плечо стоявшего рядом Якуши, и открыла глаза, только когда крики стихли. Учиха Итачи подходил к лежавшему ничком брату, на спине которого продолжал танцевать огонь Аматерасу. Послушные черные язычки пламени исчезли, как только он протянул руку, чтобы коснуться тела, однако пустая оболочка мгновенно опала, сдулась и растворилась, обнажив небольшую трещину, сквозь которую Саске просочился внутрь здания.

- Он воспользовался техникой замещения тела, которой его научил Орочимару-сама, – в ответ на брошенный на него изумленный взгляд спутницы пробормотал Кабуто, стараясь, чтобы голос звучал безразлично, но тот все же предательски дрогнул, когда он произнёс имя легендарного саннина.

Тем временем Итачи устало опустился на колени. Приступ неконтролируемого кашля заставил его схватиться за горло, а второй рукой упереться в нагревшуюся поверхность крыши, сплевывая кровь. Воспользовавшись небольшой паузой, Саюри осмотрела окрестности. Черные языки пламени с едва различимым потрескиванием пожирали деревья и кусты, расположенные как раз по дуге, которую успел описать Саске. Собравшиеся над местом сражения облака постепенно превращались в грозовые тучи, которые нависали над убежищем клана Учиха, словно поигрывая мускулами перед решающим ударом. Зецу по-прежнему не обращал на них с Кабуто никакого внимания, значит, Техника Хамелеона работала даже против шпиона Акацки.

Поборов приступ кашля, старший Учиха подошел к самому краю державшейся на честном слове крыши и внимательно посмотрел внутрь здания. Саюри догадалась, что он что-то говорил находившемуся внутри брату, слов разобрать не удалось, тихие голоса заглушал рокот грома. На землю упали первые капли дождя, заставив еще раз взглянуть на затянутое тучами свинцовое небо, предвещавшее сильную грозу. Младший Учиха легкими прыжками забрался на шпиль, торчавший из остатков крыши, – самую высокую точку в округе.

- Похоже, он закончил эту технику. – Кабуто заметно занервничал и беспокойно огляделся по сторонам.

- Какую технику? – недоумевала Саюри. – У него почти не осталось чакры.

- Помимо врожденного Элемента Огня, Хатаке Какаши в свое время научил Саске-куна использовать Элемент Молнии. Он научил его Чидори. Весь последний год тренировок с Орочимару-сама Саске работал над модификацией этой техники, он хотел использовать силу настоящей молнии. – Зрачки Кабуто были расширены от возбуждения, а брови – сосредоточенно нахмурены. – Все эти огненные техники не были атаками, он вызывал грозу. Если я прав, то чакра ему не понадобится вовсе.

- Вызывал грозу? – Саюри недоверчиво посмотрела на вытянувшегося на вершине шпиля и вскинувшего вверх левую руку Саске, в чьем сжатом кулаке посверкивал созданный из остатков чакры сгусток голубых молний, в котором девушка безошибочно узнала Чидори.

- От этой техники нельзя увернуться. Он тут камня на камне не оставит. – Кабуто решительно повернулся к Саюри. – Нам надо уходить.

- Но как же… – Саюри бросила тревожный взгляд на старшего Учиху.

- Мы ничем не сможем помочь. – Кабуто схватил ее за руку и подтолкнул ближе к стволу дерева, где удобнее было спуститься вниз.

Саюри повиновалась, но неожиданно воцарившееся молчание заставило их обоих снова посмотреть на поле битвы. Саске все так же стоял на вершине, властно сжимая в кулаке Чидори, словно и в самом деле был повелителем стихии. Громы и молнии, повинуясь его желанию, стихли, и в звенящей тишине голос младшего Учихи был невероятно громким, пронизанным ледяным презрением, абсолютной ненавистью.

- Ты прав, у меня не осталось чакры, – бледные губы скривились, – но она мне и не нужна. Я воплощу свою фантазию в жизнь, – ядовито пообещал он, передразнивая интонацию обращенных к нему слов. – Кирин!

Саюри заметила, как Итачи чуть прищурился и посмотрел на небо, и, проследив за его взглядом, увидела, что между расступившихся туч показалась голова огромного дракона. Саске махнул рукой, посылая в атаку сотканное из молний мифическое существо. Тысячные доли секунды, и от огромного величественного строения осталась груда разбросанных в беспорядке камней и облака пыли. Саске все еще стоял на ногах, сжимая в онемевшем кулаке чирикавшие молнии, и напряженно искал глазами брата. Итачи лежал на земле, уткнувшись лицом в согнутую в локте руку. От плаща Акацки остались одни лохмотья. Нукенин не шевелился.