Андрессу резко расхотелось покидать комнату, когда на его макушку легло теплое пятно света, согревавшее по-домашнему уютно и ненавязчиво. Легкий ветерок, раздувающий занавески, игривые солнечные лучи, ласкающие кожу, страдания Хенрика, невнятно стонущего на кровати рядом, — разве не восхитительно? Он стоял с закрытыми глазами, наслаждаясь приятными ощущениями теплой прохлады, так похожими на те, что он испытывал, общаясь с братом, пока не вспомнил, что, вообще-то, именно сейчас спешил к Халлдору на встречу.

— Опять уходишь? — голос был хриплый, болезненный, как будто его обладателю оторвали минимум руку, но все-таки довольно бодрый для человека, который пять минут назад выглядел мертвым. — Может, посидишь немного?

— Я не твоя нянька, — холодно отрезал Андресс, повернув голову к Хансену.

— Ага, — просипел тот, откидываясь на подушку, — его.

Йенсенн молча вышел за дверь, решив не тратить бесценное время на разговор с идиотом, который, конечно, вообще ничего не понимает. Андресса ждал приятный вечер с любимым братиком, а Хенрик пусть сам выкручивается — он и так сделал для него больше, чем следовало, в следующий раз пусть сам за водой и таблетками бежит.

В коридоре, что и говорить об улице, было не в пример лучше, чем в комнате: прохладно, пахло приятно, а главное — никто не корчил из себя страдальца, пытаясь давлением на жалость заставить остаться рядом. А еще в коридоре, то есть в холле, куда он выводил, ждал Халлдор — любимый младший братик, еще более светленький и хрупкий, отстраненный и неразговорчивый, умный и внимательный и уж точно абсолютно трезвый.

— Извини, долго ждал? — поприветствовал Халлдора Андресс, подходя сзади и касаясь рукой его плеча.

— Нет, — сверкнул глазами тот, одним движением скидывая чужую руку.

— Куда хочешь? — после некоторой паузы спросил Андресс, уже заново привыкший, что в отношениях с Халлдором инициатива целиком и полностью ложится на его плечи.

— Я думал, у тебя есть идеи, раз ты позвал меня, — Халлдор посмотрел на него, скептически приподняв брови, и Андресс узнал в этом взгляде собственный. — Ну, раз так, то, может, — Эрлендсон отвел взгляд, — в кино?

— В кино? — чувствуя себя Хенриком, переспросил Йенсенн. — Как скажешь, — поспешно взяв себя в руки, добавил он, кивая.

Мозг, уже сгенерировавший парочку развратных картин с участием любимого младшего братца, услужливо добавил к ним все, что читал Андресс о местах на последнем ряду кинотеатра, о том, чем там обычно занимаются, как это сделать правильно, и о том, на какие фильмы в таком случае ходят. Мысли были навязчивыми, никак не желавшими скрыться где-нибудь в подсознании, а потому сильно путали Андрессу карты, мешая думать трезво и расчетливо.

Халлдор, лишь пожав плечами, двинулся к выходу. Андресс, чуть ли не краснея своей внезапно проявившейся пошлости, поспешил следом. Путь ребята держали в близлежащий кинотеатр, расположившийся в местном торговом центре — огромном здании на окраине города, вмещавшем, помимо оного, супермаркет, книжный магазин, боулинг, бильярд, отдел стройматериалов и спортивного инвентаря, множество кафешек, бутиков и прочих мелочей. Путешествие прошло в молчании — Халлдор не пытался завязать разговор, а Андресс боялся сболтнуть лишнего. От этого он испытывал легкий дискомфорт, полагая, что что-то делает не так (ведь в третьесортных романчиках инициатор отношений обычно без проблем поддерживает непринужденную беседу), а Эрлендсон, как казалось Андрессу, чувствовал себя абсолютно комфортно.

Как назло, все разнообразие киноиндустрии ограничилось парочкой сопливых мелодрам из тех, что сотнями штампуют в Голливуде и привозят за океан. Андресс честно мечтал, что там будет если не боевик, то хотя бы какая-нибудь жалкая комедия без доли романтики, но — увы, они пришли в самое неподходящее для того время.

— И на что из этого ты хотел бы сходить? — не удержавшись, он добавил в голос ядовитые нотки, выражая все свое отношение к современному кинематографу.

— Делать выбор при отсутствии выбора… кажется, я понимаю русских, — грустно вздохнул Халлдор. — Если нет разницы, зачем идти позже?

Андресс кивнул и прошел к кассам за билетами. Сеанс как раз почти начался, поэтому они без задержки прошли в пока еще освещенный зал, заполненный исключительно редкими парочками влюбленных, которым, собственно, все равно было, на какой именно фильм идти. Поначалу Андрессу было неуютно сидеть рядом с Халлдором, которого он искренне любил, и слышать повсюду звуки поцелуев, странный скрип и, кажется, даже стоны, не обращая практически никакого внимания на светлый экран, пожираемый родными глазами, как будто Халлдор пришел и в самом деле смотреть фильм. Правда, потом, увлекшись картиной, обладавшей, к удивлению Андресса, интересным сюжетом, колоритным актерским составом и качественными спецэффектами, он перестал обращать внимание на посторонние звуки и забыл ненадолго о том, кто сидит с ним рядом, кого можно бы обнять или хотя бы взять за руку. Все сложилось как нельзя лучше, ведь пойди они, например, на прогулку, пришлось бы ломать голову над темами для разговора, что далеко не всегда выходило у Йенсенна удачно, искать, чем занять руки, продумывать маршрут… Кинотеатр был для них обоих прекрасным вариантом, не обременявшим ничем, что могло как-то навредить этим относительно теплым отношениям.

— Ну как тебе? — уже выходя из торгового центра, спросил Андресс.

— Нам сказочно повезло, — улыбнулся Халлдор. — Мелодрама с необычным сюжетом и красочными персонажами — это большая редкость. Кажется, еще не все американцы забыли, что значит снимать кино.

Добавить было нечего, поэтому Андресс, кивнув с умным видом, последовал дальше по маршруту, возвращавшему их обратно в «Кагами». Конкретно его — в комнату к надоедливому, мучащемуся от похмелья, а значит агрессивному, шумному, приставучему Хенрику, в комнату, где наверняка до сих пор присутствует застарелый дух перегара и неприятная духота.

— Может, прогуляемся? — невольно мысленно скривившись, спросил он, не желая себе такой страшной судьбы.

— Извини, мне нужно делать уроки. Не только на завтра, но и на послезавтра, — мягко отказался Халлдор. — Тебе, кстати, тоже, ведь завтра последнее собрание драмкружка перед экзаменами, нужно обсудить детали постановки и окончательно утвердить реплики.

— Ты прав, — и снова в молчании продолжить путь.

До самой школы. До общежития. До второго этажа, где Халлдор, поблагодарив за приятный вечер, ушел к себе, а Андресс, мысленно подготовившись к встрече с идиотом, продолжил путь наверх.

Время было не позднее — восьмой час. На кухне как раз аппетитно пахло чем-то съедобным, доносившиеся оттуда веселые голоса соседей по блоку напомнили, что жизнь в общежитии, в общем-то, одним Хансеном не ограничилась. Это придало сил и уверенности в себе. Правда, не настолько, чтобы сразу пройти в комнату, нет, Андресс помыл руки, заглянул на кухню в поисках ужина, занял себя этим еще на какое-то время. И лишь потом, поблагодарив сегодняшнего шеф-повара за замечательные блюда, он прошел к себе. Его, видимо, не ждали: Хенрик сидел за столом, подогнув под себя ноги, приспустив очки на нос и нацепив на голову ободок, из-под которого смешно топорщились непослушные волосы, и грыз карандаш, решая, судя по разбросанным линейке, калькулятору и циркулю, математику. То, что Хенрик был до сих пор жив, конечно, огорчало, но его сосредоточенный вид и свежий воздух в комнате смягчали расстройство почти до нуля.

— Как погуляли? — оторвавшись от работы, улыбнулся Хансен, приветствуя соседа непринужденным взмахом руки. — Чего делали? Целовались?

— Заткнись, — чувствуя, как Вселенная, вновь избежав Апокалипсиса, расставляет все на положенные места, без особого энтузиазма огрызнулся Андресс.

— Неужели все так плохо? — искренне удивился Хенрик, не обращая никакого внимания на тон Йенсенна.

— Нет, — тот выложил на стол необходимые учебники, тетради и письменные принадлежности, собираясь тоже заняться домашкой.